В России с позором уволен с работы первый «предатель классовых интересов»

Российская политика

«Streikbrecher — в кап. странах лица, используемые предпринимателями для срыва забастовки. Подбираются из числа деклассированных и несознательных элементов, а также безработных... Изменник, предатель классовых интересов пролетариата».

(Из словарей.)

О неутолимой охоте профбосса всея Руси г-на Шмакова к перемене мест писалось не раз. Вернувшись на днях из очередной командировки в Вашингтон, г-н Шмаков привез новинку — не наше словечко «штрейкбрехер». И тут же пустил его в дело как грозное оружие пролетариата.

Первое же после акции 27 марта заседание исполкома генсовета ФНПР приняло постановление — «О штрейкбрехерских действиях». Штрейкбрехером «назначили» директора Центра по изучению профсоюзного и рабочего движения Академии труда и социальных отношений Юрия Миловидова.

Вина «предателя классовых интересов» сводится к следующему. Накануне 27 марта он имел смелость трижды выступить в прессе и на телевидении. Говорил, в общем-то, об элементарных вещах. Что за нынешнюю ситуацию в стране в равной степени ответственны не только президент и правительство (что само собой), но и профсоюзы. Что в стране, худо-бедно отладившей механизмы избрания или смены президента, парламента, губернаторов, депутатов, нет никаких инструментов контроля и переизбрания профноменклатуры. Что в ее рядах многие годы одни и те же лица и т. п.

Но это на поверхности. Есть основания полагать, что куда больше профбоссов повергла в смятение публикация в «Огоньке» о их круизах по Япониям и Майами в тайне от защищаемых ими «обездоленных». В «утечке» они также подозревали Юрия Миловидова. Но кто при этом штрейкбрехер?

Исполком прошел довольно гладко. Приговор произнес сам Шмаков, выдавший «предателю» по-пролетарски: «Иуда, продавшийся за тридцать сребреников». Участники (соучастники?) поддержали: «нож в спину», «удар ниже пояса» и т. п. Нашелся лишь один человек, председатель профсоюза нефтяной и газовой промышленности Лев Миронов, который поставил однозначный диагноз: «Это какой-то рецидив 30-х годов». И чуть ли не единственный проголосовал против.

Тридцатые годы — это, конечно, чересчур. Фигуры не те, скорее — карикатуры. Какой из Шмакова Шверник, тем более Берия? Да и время на дворе, слава богу, не то. Если уж обращаться к истории, то аналогии следует искать в 70-х — начале 80-х годов. Старожилы ВЦСПС-ФНПР вспоминают, что вот точно так же лет десять назад «разбирали» вольнодумца Марата Баглая (тогдашнего проректора той самой академии, а сегодня председателя Конституционного суда). Он посмел сравнить советские профсоюзы с неким подобием хозяйственного министерства. Та разборка кончилась для Баглая больницей.

На этот раз постановили: «Ректору Академии труда и социальных отношений в недельный срок уволить Миловидова Ю.Н. в связи с совершением им аморального проступка, несовместимого с продолжением данной работы». Приведет ректор приговор в исполнение или нет — большой вопрос. Но прецедент заложен.

Нелепость формулировки настолько очевидна, что инициаторы решили заручиться поддержкой коллектива самой академии. Через день состоялась встреча верхушки ФНПР с ученым советом. Ну, уж теперь-то, легкомысленно думал я, не посмеют устроить судилище за закрытыми дверями. Как бы не так!

— Вас что, редакция сюда направила? — это сам г-н Шмаков загораживает дверь.

— Конечно. — Показываю редакционное удостоверение.

— А где предписание, что вас направили именно сюда? — и, не дослушав мои жалкие апелляции к Закону о печати, бросает кому-то в зал: — разберитесь.

«Разбираться» вышел секретарь ФНПР, нынешний главный идеолог профсоюзов г-н Исаев. Уперевшись обеими руками в дверные косяки, отрезает:

— Можете опротестовать наши действия в судебном порядке.

— Можно ли понимать так, что вот вы лично, г-н Исаев, отменяете на вверенной вам территории действие Закона о печати.

— Да, я лично отменяю здесь Закон о печати.

Смелый человек, хотя еще и молодой.

И уже из-за запертых дверей слышу: «Не случайно здесь присутствует «Огонек». Предстоит очередная разнузданная кампания травли профсоюзов. Надо быть готовыми дать отпор» и т. п.

Удалось узнать: первоначальный приговор остался без изменения.

А что же со штрейкбрехерством? Смею утверждать, что это когда-то чуждое нам явление пустило глубокие корни. Вот только прополка ведется не там и не теми. Начать с того, что подавляющее большинство членов всех профсоюзов (а это, по уверениям профбоссов, около 50 миллионов человек) не поддержали акцию 27 марта. По справедливости все они должны быть зачислены в штрейкбрехеры.

Или вот. На том же исполкоме совершенно справедливо было отмечено, что в большинстве российских регионов главным требованием митингующих было — отставка президента и правительства. Следовательно, этого и надо сегодня добиваться. Шмаков предложение не поддержал. Он фактически бросил «своих», заключив с властью сепаратное соглашение. Таким образом, главный профбосс страны по праву может именоваться «изменником, предателем классовых интересов пролетариата», то есть главным штрейкбрехером.

Александр ВОДОЛАЗОВ

Фото Л. Шерстенникова

ШТРЕЙКБРЕХЕРЫ – Огонек № 15 (4498) от 20.04.1997