Сюжет недели / Дележ по-братски

Чем богаты, то и в Раду

Когда на высшем политическом уровне встречаются два братских славянских народа, то мультипликативно умножаются не только организационные проблемы. Радушие приема и взаимное стремление не ударить лицом в грязь для многих участников встреч отодвигают на второй план их цель. В таких условиях выигрывает тот, кто умеет, проливая скупую мужскую слезу в жарких братских объятиях, не забывать о собственных меркантильных интересах. Как-то получается, что россиянам последнее удается хуже всего.

Переговоры России с Украиной напоминают водевильное свидание. Обедневшего, но амбициозного кавалера с барышней-крестьянкой. Пока они вместе, кавалер по старой памяти чувствует себя хозяином положения и лишь вернувшись домой понимает, что его в очередной раз надули. Не исключено, что после стремительных вояжей в Киев и Виктор Черномырдин, и Борис Ельцин испытают через какое-то время нечто подобное. Конец мая 1997 года, несомненно, стал исторической вехой: Россия капитулировала почти во всех важнейших вопросах двусторонних связей, в течение последних пяти лет составлявших главный предмет российско-украинских переговоров.
Одиннадцать соглашений и протоколов, подписанных в преддверии первого официального визита президента России на Украину, закрепляют отказ России от каких-либо территориальных и политических претензий к украинской стороне, фиксируя бесспорную принадлежность Крыма и Севастополя Украине. Одновременно они de facto фиксируют отказ России от претензий к Украине по поводу ее задолженности за поставки российских энергоносителей и фактическое списание подавляющей части общего украинского долга.
В обмен на прощенные Киеву $2,5 млрд Москва получит его разрешение на 20-летнее использование Черноморским флотом на условиях аренды двух бухт в Севастополе, испытательного центра в Феодосии, аэродрома "Гвардейское", военного санатория "Ялта", поста связи и склада ракетного топлива. И при этом еще передаст украинскому флоту 50 военных кораблей, что превратит ВМФ Украины во вторую по численности военно-морскую группировку на Черном море после турецких ВМФ.
Братская дружба двух крупнейших славянских государств, возможно, стоит еще большего. "Сколько мы будем платить Украине за аренду инфраструктуры Черноморского флота?" — спросили представители российских СМИ Виктора Черномырдина на торжественной церемонии подписания соглашений в Мариинском дворце. "Сколько платить? — переспросил премьер. — Сколько нужно, столько и будем платить!"
Присутствующий при этом президент Украины Леонид Кучма, до сих пор старавшийся сохранять величественную невозмутимость, впервые за все время церемонии не смог скрыть улыбку.

История подготовки и суть подписанных между Россией и Украиной соглашений могут войти в книгу рекордов Гиннесса и стать достоянием истории: более пяти лет переговоров ради того, чтобы в конце концов сдать большинство переговорных позиций.
Вероятно, в будущем на исследования обстоятельств и подлинных причин заключения "нулевого варианта", при котором 2,5-миллиардный долг компенсируется выплатами России за право нахождения ее флота в Севастополе, пойдет не меньше чернил, чем на знаменитые протоколы Молотова--Риббентропа. Пока же можно только констатировать тот очевидный факт, что история российско-украинских переговоров вокруг Черноморского флота и двусторонних экономических отношений является прямой противоположностью хода и итогов переговоров России с НАТО.
В случае с НАТО почти истерика, проявленная российским истеблишментом по поводу совершенно очевидного, неотвратимого и в целом безвредного для России расширения Организации Североатлантического договора на Восток, имела вполне рациональное объяснение. За фантом некой военно-политической уступки, "угрожающие последствия" которой абсолютно не ощущаются российским обществом, Россия должна получить рекордно внушительную компенсацию. Причем эта компенсация имеет как вполне конкретное цифровое выражение (дешевые и практически безвозвратные кредиты международных финансовых организаций, гарантии по инвестиционным проектам и благоприятные условия для работы России на мировых финансовых рынках), так и долгосрочное значение (вступление в Парижский клуб кредиторов, Всемирную торговую организацию и присоединение к "большой семерке").
Удачная сделка, которую заключил Борис Ельцин 27 мая в Париже, создала иллюзию того, что российская внешняя политика наконец стала обретать давно забытый рационализм, руководствуясь прежде всего финансово-экономическими императивами. В этой связи все коллизии, характерные для российско-украинских отношений на протяжении последних лет, могли бы показаться удачно срежиссированными ради достижения конкретных материальных целей. В подобный сценарий удачно вписывался Юрий Лужков с его бесконечными вояжами в Крым и провокационными утверждениями о юридически бесспорной принадлежности Севастополя России, демарши парламентских левых и почти художественные акции, устраиваемые националистически ориентированными правыми.

Настоятельно выдвигаемые политические требования к Украине вернуть Крым или хотя бы Севастополь вместе со всем Черноморским флотом приобретали особое звучание на фоне растущей задолженности Украины, связанной с хронически дефицитными для Киева российско-украинскими торгово-экономическими связями (дефицит составил $117 млн в прошлом году, годом раньше — в семь раз больше). Более того, помимо энергетических рычагов давления и долговой удавки у Москвы были и сильные позиции по общеэкономическим вопросам. $18 млрд взаимного товарооборота, или почти половина украинской внешней торговли, делают Киев исключительно чувствительным ко всему, что связано с таможенной и налоговой политикой Москвы.
Так, например, кампания против импорта крепкого алкоголя, развернутая в России год назад, принесла плоды: легальный ввоз его резко снизился. Скажем, в 1996 году спирта с Украины ввезено почти вдвое меньше, чем в 1995 году. А это означает, что украинский бюджет недополучил колоссальные средства. Масштабы потерь может проиллюстрировать следующий пример. После введения Россией с 1 сентября прошлого года взимания налога на добавленную стоимость на ввозимые из Украины товары, по некоторым оценкам, в стоимостном выражении потери Киева составили не менее $300 млн только за счет снижения контрактных экспортных цен, на которое пришлось пойти украинской стороне для поддержания конкурентоспособности. Кроме того, значительное число сделок вообще не было реализовано.
Еще более чувствительными для Киева стали действия Москвы по изменению режима взаимной торговли, в частности введение пошлины на сахар. Постановлением российского правительства "О мерах поддержки отечественной сахарной промышленности" с 15 мая нынешнего года была установлена единая ставка таможенной пошлины на белый сахар (25%). Теперь украинские сахарозаводчики, имевшие почти полную монополию на зарубежные закупки России, потеряли ценовую конкурентоспособность. Если пошлина сохранится до осени, 100 украинских сахарных заводов (почти половина из имеющихся сейчас мощностей) еще в этом году закроются. Подобная ситуация открыла бы перед Москвой большие возможности, если бы на переговорах с Украиной она приняла на вооружение тактику увязывания экономических и политических вопросов воедино.
В этом случае эффективным средством давления на Украину стала бы и зависимость украинских военных заводов от поставки комплектующих из России. Дело в том, что в 1995-1996 годах Украине удалось резко улучшить свои позиции на международном рынке вооружений. Динамика роста продаж украинской военной техники не уступает российской. В 1995 году страна занимала 16-е место в мире с объемом заключенных контрактов $75 млн. Уже через год эта сумма увеличилась почти в 10 раз и превысила $700 млн. Правда, этот успех непрочен, поскольку ВПК Украины в условиях сокращения масштабов кооперации с российскими поставщиками оказался более уязвим, чем российский.

При таких козырях готовность России ради сохранения части Черноморского флота и аренды минимально необходимой для него инфраструктуры пожертвовать существенными финансовыми интересами и отказаться даже от намека разыграть политическую карту, используя национальные трения в Крыму, выглядит странно.
Единственный аргумент в пользу такого решения, который пока был выдвинут официальной Москвой, принадлежит первому заместителю министра иностранных дел Борису Пастухову, испытывавшему подобие эйфории после подписания премьерами двух стран соглашений о параметрах раздела Черноморского флота и взаиморасчетах, связанных с этим разделом и пребыванием российского флота на территории Украины. "Никаких потерь в живых деньгах, кроме коммунальных платежей и отчислений в местный бюджет, как это делается везде и всегда, российский бюджет не понесет", — утверждает Пастухов.
По его мнению, сейчас "нет тех, кто выиграл больше или получил меньше". Эту официальную точку зрения первый замминистра обосновывает тем, что вся "немалая сумма", которую Россию должна будет заплатить Украине согласно договоренностям по Черноморскому флоту и которая составляет приблизительно $2,5 млрд, "будет погашена украинским долгом, причем сведущим людям ясно, что в ближайшие 100 лет Киев их вернуть не сможет".
Аргумент странный, поскольку существует соглашение о погашении украинского долга по поставкам российских энергоносителей в 1992-1994 годах, в рамках которого в 1995 году уже были выпущены облигации украинского государственного внешнего займа — в счет погашения долга Украины "Газпрому" за поставленный им в 1994 году российский природный газ. Объем эмиссии из десяти траншей составил $1,4 млрд, срок погашения первого транша — 21 июня этого года, последнего — 21 июня 2007 года.
Как показывает мировой опыт, абсолютно безнадежные непогашаемые долги встречаются очень редко. Чаще оказывается, что тот или иной долг на самом деле чего-то все-таки стоит. Иногда, правда, как в случае с царскими долгами французским держателям ценных бумаг, приходится ждать несколько десятилетий. $2,5 млрд — это сумма, которую стоит подождать. Тем более что не бесплатно — на просроченную задолженность начисляются штрафные проценты.

В этой связи более естественной представляется совершенно иная переговорная логика: постепенное смягчение — вплоть до полного снятия — всех политических требований к Украине, связанных с территориальными проблемами, национальным вопросом, Черноморским флотом и пребыванием российских войск в Крыму в обмен на новые соглашения о погашении украинских долгов, замораживании тарифов на транзит российских энергоресурсов через территорию Украины (например, по нефти на уровне $5,2 за 1 тонну на 100 км), условиях поставок в Россию украинских спирта и спиртосодержащих товаров, а также сахара.
Торговля и экономические связи с Россией настолько привлекательны для Киева, что в ходе неизбежной для такой ситуации политики выкручивания рук союзниками Москвы обязательно станут влиятельные круги украинского бизнеса. Любопытно заявление, которое сделал в перерыве переговоров украинский первый вице-премьер Сергей Тегипко, в недавнем прошлом руководитель наиболее сильного частного украинского Приватбанка. В тот момент, когда Виктор Черномырдин и его украинский коллега Павел Лазаренко второй час дискутировали за закрытыми дверями в компании президента Кучмы, Тегипко убеждал скептически настроенных львовских журналистов: "Почему у наших стран должны быть плохие отношения? Наши экономики так тесно интегрированы и взаимозависимы, что мы просто обречены на сотрудничество, на развитие связей и производственную кооперацию".
Однако подлинно актуальные экономические вопросы на этот раз оказались задвинутыми на второй план.
— Я думаю, что после подписания широкомасштабного политического договора между Украиной и Россией мы сможем по другому подойти к их рассмотрению, — считает Тегипко.
И он прав: теперь переговорные позиции у России гораздо слабее.

АРТЕМИЙ ПЯТНИЦКИЙ

Журнал "Коммерсантъ Власть" №20 от 03.06.1997, стр. 10