Русский Журнал. 14.07.1997. Стивен Сестанович. Геотерапия.

Страстное всепоглощающее стремление - из тех, что способны зародиться только в угнетенной душе, питаемые страданиями целого народа, нарастает и подымается сейчас в русской душе. Этот народ, агрессивный по природе своей, алчный из-за постоянной нужды, заранее как бы искупает своей позорной угнетенностью вынашиваемые им планы будущего господства над другими народами. Слава, богатства, которые он надеется обрести, обещают награду за тот позор и унижение, которые он терпит в настоящем. Чтобы очиститься от скверны нечестивого попрания всяческой общественной и личной свободы, раб, стоя на коленях, грезит о покорении мира.

Маркиз де Кюстин, "Россия в 1839 году"

В о времена холодной войны американцы, в общем, позабыли Кюстина, наверное, самого брюзгливого туриста и едкого очернителя России из всех, когда-либо писавших об этой стране. Зациклившись на схватке с тоталитарным государством, мы думали, что главная причина проблем, создаваемых Советским Союзом для нас и для всего мира состоит в том что эта страна - не демократия. Если бы убрать идеологию большевизма, командную экономику и власть Политбюро - она стала бы почти нормальной. А если еще и распустить Варшавский договор, резко сократить военные расходы, вернуть нерусским республикам в составе СССР независимость, - так не останется ни малейшего повода для конфликта. Ну а если представить, что конституция принята, цензура отменена, уважается свобода вероисповедания, проводятся выборы и снова выборы - да разве же такая страна может представлять угрозу?

Теперь мы видим, что может. Политические институты, как мы видим теперь, играют гораздо менее существенную роль, чем нам некогда представлялось. Они не занимаются глубокими психическими, душевными и социально-культурными мучительными проблемами, а легионы новых Кюстинов уже говорят, что для русских нет горше страдания и тяжелее муки, чем видеть свою страну в положении рухнувшей сверхдержавы, да еще и переживающей к тому же переход к рыночной экономике. Эта боль мучительна, невыносима, и считается, что облегчить ее можно только эскалацией агрессивной внешней политики, в идеале - восстановлением Советской империи. Другие же страны должны видеть и понимать глубокие корни этой болезни и не поддаваться иллюзиям, что какие бы то ни было средства современной медицины могут излечить ее. Во внешней политике, - утверждает один авторитет, - нет места для психоаналитических и психотерапевтических экзерсисов. А Россия - не наш "пациент" (1) , - вторит ему другой. (Эти авторитеты, как мы увидим ниже, не всегда следуют собственным рекомендациям.)

У народов тоже бывают неврозы. Если тяжелое прошлое считать одной из возможных причин, то уж Россия, конечно же, не избежала невроза, а то и нескольких. Но, несмотря на всю свою псевдоисторическую глубину, современная психиатрическая школа анализа российской политики мало что может рассказать нам о том, что в действительности происходит в России. Поэтому она не может рассматриваться как адекватная основа для формулирования нашей собственной политики.

aaa
aaa

Диагноз

Д иагноз, который сейчас будет изложен, разделяет в той или иной степени целый ряд аналитиков и политических комментаторов, совершенно различных по своим взглядам и положению. Под ним подписываются как самые жесткие критики советского режима, так и горячие поборники его восстановления, как незаметные журналисты, так и бывшие видные должностные лица. Несмотря на различия между ними, все они согласны в одном: российское имперское сознание не умерло. Напротив, пишет Ричард Пайпс, возможно, самый великий наш специалист по истории России, гибель империи "вызвала растерянность и боль".

Ничто сегодня так не волнует русских, даже падение уровня их жизни, даже разгул преступности, и ничто не способствует так падению авторитета правительства в глазах народа, как внезапная утрата статуса сверхдержавы (2) .

Анатолий Лукьянов (некогда один из основных сподвижников Горбачева , ставший затем одним из главных предателей его, а в настоящее время - один из лидеров возрожденной Российской коммунистической партии) поддерживает эту точку зрения. "Мы, коммунисты, - сказал он (такое признание вряд ли было бы возможно раньше, когда правоверные коммунисты презирали буржуазные свободы), - всегда отдавали себе отчет, что советский человек, гражданин России, имеет меньше политических прав, чем европеец. Однако этот недостаток компенсировался ощущением принадлежности к великому народу, к великому государству". Ельцин разрушил эту мировоззренческую модель, сделав таким образом российскую демократию уязвимой для коммунистического реванша.

Он отнял это чувство мировой значимости. Любой партии, которая воспользуется этим, обеспечена победа. Вот почему у коммунистов так много патриотических, государственнических, националистических лозунгов (3) .

Короче, наличие народного правления еще не означает мира, так как не всегда этот народ хочет мира; народ хочет опять играть главенствующую роль. Генри Киссинджер сформулировал это следующим образом: "То, что называется российской демократией, слишком часто поощряет экспансионистскую внешнюю политику". Ельцин ведь не может позволить коммунистам стать единственными выразителями настроений народных масс, поэтому в результате его позиция "отличается от зюгановской лишь градусом накала" ( Зюганов - главный соперник Ельцина на июньских президентских выборах). Следующая цитата иллюстрирует роль и влияние внутреннего политического давления: Россия в настоящий момент склонна "проводить авантюристическую политику в Азии с единственной целью - поднять свой престиж".

Для Киссинджера эта ненормальная зацикленность на "былой славе" представляет собой не просто феномен периода избирательной кампании, но нечто более стойкое - и более опасное. Он заявляет, что "внешняя политика для российской элиты оказалась deus ex machina , который может помочь справиться с сегодняшними разочарованиями, пробудив картины славного прошлого".

Конечно, deus ex machina всегда вносит изменения в сюжет, в котором участвует, и Россия вряд ли будет исключением. Кристиа Фрилэнд, московский корреспондент Financial Times , беспокоится, что ельцинский "сдвиг в сторону националистического лагеря" может оказаться "опасным водоразделом в российской истории". Это значит ни много ни мало, как то, что он "отказался от своих попыток сформировать новую посткоммунистическую и постимперскую идентичность. Она думает, что вместо того, чтобы бесконечно поминать свое якобы великое прошлое, русские должны "пройти через общенародное покаяние". Такой самоанализ является единственным способом вернуть политическое здоровье: "Прежде чем русские смогут создать новый демократический национальный миф, они должны посмотреть в лицо своему кровавому коммунистическому прошлому".

Для Збигнева Бжезинского его уверенность в необходимости для России "сурово посмотреть на себя в зеркало" - больше, чем просто научный вывод. Это должно лечь в основу политики США. В конце концов, "демократия и модернизация начинаются с самообразования". К сожалению, в сегодняшней России, даже среди ее лидеров-демократов, он наблюдает самоодурманивание навязчивой идеей мощи и статуса". Будет нелегко заставить русских прислушаться, - признается Бжезинский, - однако наш долг сказать им "спокойно, откровенно и твердо" правду об их болезни и о том курсе лечения, который им необходимо пройти, чтобы выздороветь.

aaa
aaa
Дано ли иное мнение

Т рудно припомнить другой момент в истории, когда столько выдающихся умов посвящало бы себя тому, чтобы уложить целую страну на кушетку пациента. Взгляните только на психиатрические термины, оживляющие дискуссию. Здесь и "страдания", и "утрата статуса", и "идентичность", и "ощущение принадлежности", и "покаяние", и "самообман навязчивой идеей" (4) . Россия, которой некогда нужна была революция, теперь, похоже, нуждается в чем-то более глубоком: в профессиональной врачебной помощи. Свободы недостаточно, нужно еще, чтобы вылечили.

Один тот факт, что наши ведущие комментаторы-международники заговорили на языке медицины, конечно, не является достаточным основанием, чтобы отказать им в правоте. Однако метод анализа, мягко говоря, несколько необычен - не в последнюю очередь благодаря тому, что столь часто сочетается с резким настойчивым требованием, чтобы политика США в отношении России не была "разделом психиатрии", как сам Генри Киссинджер некогда выразился. А посему давайте попробуем проверить и подтвердить этот диагноз.

Геотерапевты отстаивают следующие четыре положения. Первое, будто бы российские лидеры вынуждены проводить экспансионистскую внешнюю политику под сильнейшим давлением общественного мнения, которое они не в силах игнорировать. Второе, будто бы российская элита сохраняет в значительной мере имперское сознание, а в частности твердо намерена вернуть контроль над бывшим Советским Союзом. Третье, что российские лидеры слишком погружены в опасные заботы о престиже и положении страны, считая, что в прошлом это было главное достояние России. А четвертое сводится к тому, что снисходительное отношение Запада, прежде всего Соединенных Штатов, к России, даже когда она открыто бросает нам вызов, только усугубляет все эти патологии. (Надо отметить, однако, что между различными политологами, разделяющими эти положения, существуют некоторые расхождения. Одних больше волнует одни положения, других другие. Однако мы более обоснованно сможем принять решение, насколько серьезно воспринимать эти легкие нюансы, когда увидим, имеет ли под собой почву хотя бы одно из этих положений.)