Дума против детей

Сирота канзасская

ДЕПУТАТЫ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ ГОТОВЯТ ЗАКОНОПРОЕКТЫ, ЗАПРЕЩАЮЩИЕ ИНОСТРАНЦАМ УСЫНОВЛЯТЬ СИРОТ ИЗ РОССИИ. НАВЕРНОЕ, ПОТОМУ, ЧТО ДЕПУТАТЫ НЕ ВИДЕЛИ БЫВШИХ РУССКИХ СИРОТ В ИХ НОВЫХ ЗАГРАНИЧНЫХ СЕМЬЯХ. А СПЕЦИАЛЬНЫЙ КОРРЕСПОНДЕНТ ИЗДАТЕЛЬСКОГО ДОМА "КОММЕРСАНТЪ" ИГОРЬ СВИНАРЕНКО ВИДЕЛ.

Невыгодно в этом признаваться (сами потом поймете почему), но депутатские чувства мне понятны и даже одно время были близки. Я отчетливо помню свое первое впечатление от беседы с русской эмигранткой, которая мне рассказывала о своем плане — зарабатывать деньги поставкой сирот в бездетные американские семьи.
"Та-а-к,— подумал я тогда злобно.— На чужом горе наживаться..." Ну и так далее. Вы сами легко продолжите фразу и поставите подходящие клейма. "Бизнес на сиротах" — это очень сильно звучит. Это как бы измена родине, только хуже, с особым цинизмом. В то время как детям у нас — самое лучшее.
В общем, ничего святого. Вы понимаете.
Я старался не встречаться взглядом с этой Таней, так эмигрантку зовут. А то встречусь и скажу ей грубые слова. Зачем?..
Но это же не повод, чтоб закрывать глаза и на ее бизнес не смотреть: скорее наоборот. Так что когда она звонила, я трубку не бросал. И вот она звонит однажды и зовет знакомиться с американцами, которые уже русскую девочку удочерили.
Так я познакомился с семьей Мэрфи — Майком, Роуз-Энн, их старшей дочкой Мэри-Энн и приемной Леной, из Астрахани. Дело было в Пенсильвании. Русские отдали трехлетнюю Лену из приюта очень легко — потому что у нее нога не гнется. Девочка-инвалид. Она не нужна была никому в России. Я специально поясню, что такое никому не нужна. С голоду она не умирала, это правда. Но к трем годам никто не научил ее чистить зубы и, как бы это поделикатней выразиться, пользоваться горшком. Зато она замечательно умела прятать еду под матрас и драться. И словарный запас у нее был вполне достаточный для годовалого ребенка. В три-то года.
Мэрфи отдали за полудикую девочку-инвалида выкуп — 15 тысяч долларов. Обидным для нас нецивилизованным, дикарским словом "выкуп" я обозначаю тут все расходы на усыновление, включая авиабилеты и взятки. Теперь девчонка — их дочь и американская гражданка, она мисс Мэрфи, по вероисповеданию католичка, и ее готовят к операции по исправлению ноги. Она уже объясняется по-английски и родителей приемных называет мамой и папой тоже по-английски; по-русски ей так некого было называть (это так, к сведению господ депутатов).
Причем Мэрфи очень милые доброжелательные люди, они улыбались и поили меня чаем. Я не заметил в их поведении ни малейшего намека на то, что они-де герои, что они собой гордятся за совершенный красивый поступок. Это меня добило совсем. Я скомкал беседу и уехал домой, закрылся там и провел несколько очень тяжелых часов. Не знаю, как это назвать,— позор, унижение, национальное унижение, стыд, обида, бессильная злоба, жажда мести? Ничего в этих чувствах хорошего не было...

Я тогда напился от расстройства и для успокоения.
То есть что это была за ситуация? Попробую на пальцах объяснить так, чтобы неочевидцам стало понятней.
Например, так. Как бы пришли мы на праздник жизни и подарили имениннику подарок. И он его развернул, рассмотрел и — выкинул на помойку. И все увидели, что подарок-то наш — точно дрянь, мы б своим детям такого не подарили. Вот таким воображаемым добрым дарителем я себя и чувствовал. Еще было досадно, что дарили мы с вами вместе, а приличным людям в глаза должен был смотреть я один. Народных избранников там со мной не было. Хотя, впрочем, им все Божья роса...
Еще я удивлялся, отчего мне Мэрфи ни разу не сказали приблизительно таких слов: "Вы, там, в России, совести у вас нет, сирот так мучить! Да как же ваши еще смеют деньги брать за то, что мы ваших сирот, выкинутых на помойку жизни, усыновляем? Вы и родную мать тоже можете продать?"
Я тогда бы им мог дать какой-нибудь ответ, на выбор:
1) Не ваше собачье дело.
2) А вы негров вешаете.
3) И у вас индейцы в застенках резерваций.
4) Зато мы не такие жлобы, как вы, чтоб холестерин мерить, за здоровьем следить, курить бросать и деньги копить.
5) Зато мы самая читающая нация в мире, у нас широта натуры и души, и Достоевского читаем — могли бы читать, если б захотели — в оригинале.
Но я так не отвечал, потому что они мне таких вопросов не задавали. Интересно почему? Совсем, что ли, за людей нас не считают? Уж и спроса с нас никакого? Эта их вежливость иногда, знаете, так достает... Нет бы прямо в глаза все сказать...
Ладно, не о них речь. Да и не о нас. Я представляю себе теперь эту Елену Мэрфи и думаю, что ей сильно повезло — она успела, ей удалось избежать отеческой заботы русских депутатов. Которые взялись охранять российский генофонд. Потопить генофонд как Черноморский флот — не нам, так никому? Врагу не сдается наш гордый "Варяг", пощады никто не желает? Иван Грозный сошел с ума и убил сына посохом?
Впрочем, депутаты же могут еще вчинить американцам иск! Могут скинуться, собрать пятнадцать тыщ долларов и швырнуть в лицо этим Мэрфи, а девчонку забрать обратно на родину — если отдадут — и засунуть ее опять в сиротский приют. И ногу депутаты могли бы девчонке после операции обратно заклинить по-инвалидски, и зубную щетку отобрать, и горшок, а английский она сама забудет. Да и на кой он ей будет нужен?.. Она вырастет и повесится с горя, и никакие империалисты генофондом России не воспользуются. Таким образом, благородная миссия патриотически настроенных депутатов была бы выполнена — я правильно их понимаю, нет?
Не знаю, как работают депутатские мозги, и не надеюсь понять. Вот смотрите: на штурм Грозного чтоб необученных школьных выпускников не отправлять — нет такого закона, чтоб виноватых в этом по закону наказать — такого тоже нет. А вот чтоб в Америку не пускать детей, которых бы там любили,— так слуги народа торопятся сочинить такой закон. Интересно, правда? Как бы за державу обидно, за нацию и прочее. Слуги народа! Не слишком ли вы гордые, для слуг-то?

Отношение чужих американцев к русским сиротам меня впечатлило. И вопросов мне наставило. Было б кому их задать! Я нашел. Не знаю, кто у наших депутатов был экспертом по сиротскому вопросу. Но их удачно спросила одна детдомовская воспитательница (я в газете "Коммерсантъ" про это читал): "А эти депутаты, которые лезут рассуждать да решать, они сами кого-нибудь усыновили?" У меня же эксперт был очень убедительный — о. Николай Стремский, русский священник в поселке Саракташ под Оренбургом. Я туда попал случайно вскоре после знакомства с Мэрфи.
О. Николай с женой Галиной взяли в дом 40 сирот. Конечно, дети ходят в сбитых ботинках и едят на обед картофельный синий пустой суп, но ведь забрал же их о. Николай из казенного приюта! И отучил прятать еду под матрасом, и от него узнали они, что бывают на свете колбаса, апельсины и бананы, а не один только хлеб с водой. Я про него напечатал в "Домовом" очерк, а эпиграф дал такой: "И кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает" (Матф., 18, ст. 5).
Эти слова напомнил мне, подсказал сам о. Николай.
Так вот я ему рассказал про Мэрфи и про их бывшую сироту. И спросил его суждение: отдавать или нет?
— Сами мы всех детей забрать не можем,— вздохнул батюшка.— Значит, один выход: отдавать... Ребенок должен в семье расти, это я точно знаю. И если есть возможность ему дать семью — надо дать.
Видите, не спросили депутаты о. Стремского. А могли бы позвонить и пригласить на слушания. Вот им телефоны: (353-33) 2-12-32, 2-74-61, 2-17-25. Тем более что о. Николай в Москве часто бывает, он заочно духовную академию заканчивает. Думаю, нашел бы время прийти к депутатам, изложил бы свое авторитетное мнение по взволновавшему Думу вопросу. И заодно, пользуясь случаем, рассказал бы, что от государства получает только треть положенных на детей денег и с задержками. А приют для одиноких стариков и гимназия, которые он построил, кормятся с того, что подали Христа ради. И что вся его богадельня — на картотеке, чуть кто переведет денег на счет, так их сразу забирают в Пенсионный фонд. И что в 1996-м собрали его послушники 70 тонн зерна, а в 1997-м не сеяли, семян не на что было купить.
О. Николай, кстати, не обижается, он с пониманием смотрит на ситуацию:
— Чего уж тут! У государства своих проблем полно, куда ж ему еще нами заниматься...

К лету 1997 эмигрантка Татьяна свой бизнес уже начала. И свозила в Россию американскую бездетную семью Биларди, и помогла им удочерить маленькую девочку. Биларди эти были мои знакомые, милейшие люди. Так что по-свойски сходил на смотрины их дочки... Ну что, надо сказать, по второму разу это не так поражает, привыкаешь. Да, у американцев вообще культ семьи, детей. Что странного в том, что Ларри и Пэт Биларди наперегонки бегут на кухню за бутылкой с детским питанием? Что Ларри укладывает ребенка спать и гордится, что это у него первого эта детдомовская девочка, которую никто никогда не убаюкивал, заснула на руках? Что у бывшей сироты своя комната на втором этаже? И 300 игрушек? И что президент госпиталя, где работает Пэт, сам предложил ей дополнительный отпуск, когда узнал, что русские бюрократы затянули дело? Что Пэт каждый вечер возит дочку на своем SAAB-Cabrio по подружкам, хвастается?
Тут и удивляться нечему. Это же обычные вещи. Но бывают в сиротском вопросе странные даже для Пэт вещи. И я их с ней обсудил.
Такой пример.
В самолете, когда везла ребенка из России, Пэт познакомилась с одной дамой из Канзас-Сити, которая тоже взяла в России сироту. Это был годовалый мальчик. С явными и заведомыми признаками нарушения мозговой деятельности. Пэт мне об этом рассказывала очень осторожно, поскольку ей самой это было малопонятно. И она мне пересказала ответ той дамы из Канзас-Сити на вопрос "зачем?". Дама вот что ответила: "Я этого не боюсь, потому что как раз работаю в госпитале для детей с замедленным развитием. А в моем доме у больного мальчика все равно будет заведомо больше шансов, чем в русском сиротском приюте".
Видите, какая бывает логика! Куда там депутату — даже и простому человеку не очень понятная...
Другой пример.
Один наш общий с Пэт знакомый, Боб Киселевски, этнический поляк, усыновил четырех негритят. Притом что своих детей у него трое. То есть вот Пэт — широкая натура, и взгляды у нее сугубо демократические, и расизм она осуждает... Но на какие-то вещи она неспособна. Но, с другой стороны, фразы типа "Этот Киселевски, он что, ненормальный? У него как с головой-то, точно ли все в порядке?" я от нее не дождался. Сказала она, наоборот, что Киселевски за это страшно уважает, вот ведь человек!
В доме Киселевски я не раз пил чай. И Боба я, разумеется, о жизни расспрашивал. Как это получилось, с черными-то сиротами?
Он их начал брать двадцать с лишним лет назад, так что самой младшей сейчас уж четырнадцать.
Вот рассказ Боба:
— Когда США уходили из Вьетнама, у нас многие волновались, что будет с теми 300 тысячами детей смешанного американо-вьетнамского происхождения. Они там должны были стать рабами, или что там коммунисты хотели с ними сделать... По всей стране образовались такие общественные комитеты по приему этих детей, чтоб их потом разобрать по семьям и усыновить. Мы с женой тоже записались и ждали вьетнамских детей. Но потом Вьетконг передумал и закрыл границу. И детей не отдал...
А общественные комитеты за неимением вьетнамских детей занялись местными сиротами, их же тоже можно усыновлять. Однажды из комитета позвонили и говорят: вот есть младенец по имени Шенон, как насчет взять? Там одна семья была впереди нас в очереди, но им нужна была исключительно католическая сирота, а от простой они отказались; к тому же это красивая отговорка, если не готов к усыновлению черной сироты.
— Ну, как это вышло, понятно. А почему, Боб, почему?
— Что ж непонятного? Давно ведь уже растолковано, как надо жить и что в жизни делать. Взял Библию, прочитал — ну и выполняй... Все, что написано в Библии, правдиво, там нет ошибок...
Интересно, что Киселевски — самый бедный из знакомых мне американцев, которые берут сирот.
— Пицца — это слишком дорого для нас! Выйдет 40-50 долларов, если на 9 человек! Такие бешеные деньги за раз проесть!
— А что ж вы едите?
— Ну, курицу, например, жена может сготовить... Все дешевле.

Читателю тут может показаться, что я все бросил и специально изучал американский сиротский вопрос. Нет! Просто люди там так часто и с такой готовностью усыновляют сирот, что этому никто не удивляется. Привычное дело. Привычка настолько укоренилась, что белых бесхозных сирот в стране не осталось... У некоторых американцев — там международные и иностранные вопросы почти никому не интересны — даже сформировалось мнение, что в этом мире только две категории населения бросают детей и плодят сирот: негры и русские.
"Надо же, какое бывает везение!" — говорят американцы. При этом они по своей странной логике антиподов (с этой их привычкой ходить вверх ногами и вообще спать, когда у нормальных людей день) имеют в виду не бывших приютских сирот, но их новых американских родителей. Вот ведь бывает же такое Эльдорадо, золотое дно, где можно отыскать ничейного ребенка и взять его, усыновить и воспитать, и дать ему в жизни шанс, то есть сделать этот мир лучше. И всего-то за два месяца, и почти даром — десять тыщ долларов!
Да там еще полно таких!
Но американцы не верят, зачем, говорят, вы над нами смеетесь. Зря, обижаются, вы нас за дураков держите. Да если б там были ничьи сироты, да еще по дешевке, разве б русские сами их в пять минут не размели?

Американское общество к усыновлению привыкло настолько, что не считает нужным делать из него никакой тайны. Обыкновенно усыновленные дети знают, что они не родные.
— Дразнят ли их, дискриминируют ли их как?
Это кто спросил? Вы? А, понятно,— вы же русский.
Вот и мне семьи с усыновленными детьми там попадались настолько часто, что через какое-то время я перестал реагировать и хвататься за диктофон. Помню, в одной компании меня между делом познакомили с человеком в шортах, который недавно удочерил русскую. Тоже мне редкость — я даже забыл, как его зовут. Она была там же, девочка семи лет в очках с толстенными линзами и растерянным взглядом.
— Отдали в школу — не идет учеба! Медленно она соображает.
— Да?..
— Ну и забрали домой; на следующий год пойдет,— беззаботно рассказывал мне новый знакомый.
Вы понимаете, в чем смысл? Ему не надо хвастаться успехами детей, он и так себя уважает достаточно. А если дочка осталась на второй год, что ему, себя неполноценным, что ли, чувствовать? И старая мысль о том, что второгоднице у чужого американского отца будет лучше, чем у родной русской воспитательницы, тоже прозвучала.
— А у вас больше нет детей? — спросил я.
— Почему же? Еще сын. Вон, видите, во дворе бегает.
— Где, где? — спрашивал я. Во дворе не было никого, только один мальчик-мулат с мячиком.
— Да вот это же и есть наш Жозе! В Бразилии мы его взяли. Хороший парень. И футболист, кстати, классный.
Глупая ситуация...
А американцы — не пропадут они без наших сирот, им в Бразилию даже ближе летать, чем в Россию. За сиротами. И взяток там меньше берут.

И тут еще странно, что никто из американских приемных родителей не размахивал родиной, государственным интересом, генофондом нации и прочими абстракциями. Они же не русские депутаты, чтоб браться судить и решать за всю нацию, не спросив ее мнения. Люди говорили про себя лично и про конкретных сирот. И еще про Бога — как они его понимают. Сиротский-то вопрос — он простой, он личный. Его пусть каждый сам себе решает. Или не решает. И слуги народа пусть бы не лезли без спроса в человеческую личную жизнь. У них своих дел полно: зарплату себе повышать, квартиры приватизировать (один созыв за другим, не вынимая!), иномарки выписывать, с Борисниколаичем торговаться... Сироты же в их дела не вмешиваются!
Тогда пусть и депутаты сирот тоже не трогают.
Господа депутаты! Руки прочь от сирот! Им и без вас тошно.

--------------------------------------------------------
В Америке так часто и с такой готовностью усыновляют детей, что белых бесхозных сирот практически не осталось
--------------------------------------------------------

Компартия на страже сиротства и детства
Пакет законопроектов о внесении изменений и дополнений в Уголовный, Процессуальный и Семейный кодексы, усложняющих процедуру усыновления иностранцами российских сирот, была подготовлена в конце 1997 года комитетом Думы по делам женщин, семьи и молодежи, который возглавляет член парламентской фракции КПРФ Алевтина Апарина.
Законопроекты сохраняют за усыновленным ребенком российское гражданство, требуют личного предварительного общения ребенка с усыновителями, запрещают усыновление лицами, не имеющими постоянного заработка и места жительства, предусматривают установление консульского учета и контроля за соблюдением прав усыновленных детей, проживающих за границей.
Эти нормы не встретили особых возражений.
Резкое неприятие у представителей международных организаций вызвали положения о том, что разрешение на международное усыновление выдается лишь гражданам тех стран, которые заключили с Россией двусторонний договор о сотрудничестве в области международного усыновления. Подобных договоров в мировой практике не существует. Еще более странно выглядит норма об обязательном согласии на международное усыновление близких родственников ребенка. На вопрос, где искать близких родственников сирот, ни один из законопроектов не отвечает.
Жесткий запрет посреднической деятельности по устройству детей в семьи выглядит полным абсурдом, поскольку под этот запрет подпадает деятельность адвокатов и переводчиков.
--------------------------------------------------------

Ввиду того что специальный корреспондент Издательского дома "Коммерсантъ" Игорь Свинаренко не был лично знаком с авторами законопроектов, резко ужесточающих порядок усыновления российских сирот иностранцами, редакция журнала "Коммерсантъ-Власть" предлагает председателю комитета Думы по делам женщин, семьи и молодежи госпоже Апариной изложить на страницах журнала аргументы в защиту собственной позиции. При этом ей будет предоставлена необходимая свобода самовыражения.

Журнал "Коммерсантъ Власть" №1 от 20.01.1998, стр. 49