"Я расстреливал преступников, а не мирное население"

В беседе с корреспондентом Ъ Еленой Артемкиной бывший иркутский палач утверждает, что смертные приговоры в России продолжают приводить в исполнение. Имени этого человека Ъ по понятным причинам не называет.

— Палач — это должность?
— Я бы не стал так категорично заявлять: палач... Непосредственными исполнителями приговора в советских и российских тюрьмах были сотрудники администрации тюрьмы — в большинстве это прапорщики. Исполнитель приговора получает дополнительное денежное вознаграждение за тяжелую моральную травму, полученную при исполнении таких обязанностей.
— То есть палачи постоянно меняются?
— Это зависит от начальника тюрьмы и личного желания исполнителя. Исполнителя приговора знают только начальник тюрьмы и прокурор. Даже сослуживцы исполнителя не знают о его причастности к смертной казни. Причем он может в любой момент отказаться от этой работы. Но такие случаи редки.
В тюрьмах, где проводятся расстрелы, с годами формируется "расстрельная команда". Но сколько в ней человек и кто они, знает только начальник тюрьмы.
— И сколько таких исполнителей может быть в одной тюрьме?
— По-разному, но не меньше двух. Точную цифру знает только начальник тюрьмы.
— Что подталкивает людей становиться палачами?
— В большинстве своем непосредственные исполнители — это люди, имеющие боевой опыт, для которых существует понятие врага. При нажатии курка пистолета не думаешь о том, что перед тобой человек. И стреляют они не потому, что перед ними преступники, от которых общество необходимо освободить, а потому, что испытывают финансовые затруднения.
— Сколько вам платили за исполнение приговора?
— Примерно четверть зарплаты. И к окладу полагалась ежемесячная надбавка "за особые условия работы" в размере четверти зарплаты.
— А кроме этого, какие-нибудь льготы были?
— Особых льгот не было. Стопку водки "для храбрости" не наливали. В расстрельной команде были только профессионалы, которым допинг ни к чему.
— Вы не испытываете чувство раскаяния?
— Это была моя работа. Я расстреливал преступников, а не мирное население.
— Каков счет этих преступников?
— Это очень личный вопрос, я не хочу отвечать.
— Сколько времени вы были исполнителем приговора?
— Достаточно долго.
— Вам приходилось расстреливать женщин?
— По советскому законодательству женщин не приговаривали к высшей мере.
— Каков был средний возраст приговоренных к расстрелу?
— Чаще расстреливали мужчин в возрасте тридцати-сорока лет, но были и двадцатилетние, хотя очень редко. Однако в последние годы перед мораторием двадцатилетних расстреливали чаще...
— В России всегда только расстреливали?
— Да. Причем для исполнения приговора смертников этапируют в тюрьмы, имеющие соответствующие помещения для расстрела.
— Сколько в России тюрем, в которых расстреливали?
— Недавно свердловский губернатор Россель по телевидению заявил, что в России существуют только две тюрьмы, в которых проводились расстрелы, в их числе — тюрьма в Екатеринбурге. Это ложь. В России таких тюрем очень много. Они есть в Москве, Хабаровске, Мурманске, Иркутске и во многих других городах России.
— Осужденный знает день и час расстрела?
— Нет. Ставить в известность осужденного об исполнении приговора было запрещено режимом. Для безопасности персонала тюрьмы — ведь от смертника можно ожидать всего, вплоть до убийства конвоира.
— Приговоренному перед расстрелом полагаются какие-нибудь льготы — встреча с родственниками, чистое белье, исповедь, последнее желание?
— Нет, хотя в самое последнее время к приговоренным приходит священник. И всегда перед казнью приходит врач. Причем медицинскую проверку проводят несколько раз, чтобы у осужденного не возникло никаких подозрений насчет сроков. Никаких трех желаний или последнего желания смертникам не предлагается. Это сказки.
Приговор приводится в исполнение при двух обязательных условиях. Должен прийти отказ на просьбу о помиловании, после чего смертнику дается еще месяц жизни — на всякий случай. И приговоренный должен быть обязательно здоров. Если у него температура или простуда, казнь откладывается до полного выздоровления.
— Вы сказали, что сейчас к смертнику приходит священник. Вы не оговорились? Ведь с августа 1996 года в России действует мораторий на смертную казнь.
— В исключительных случаях расстрелы проводятся и сейчас, но это вам вряд ли кто подтвердит. На этот счет было совсекретное распоряжение президента...
— А какова процедура казни?
— Осужденного выводят из камеры для медицинского осмотра или как бы к начальнику тюрьмы. Затем его заводят в специальное изолированное помещение, где зачитывают отказ о помиловании. А затем расстреливают.
— Смертник видит исполнителя?
— Нет. Приговор исполняется в присутствии начальника тюрьмы, прокурора и врача. Никого из своих палачей приговоренный не видит.
— Как ведут себя в этот момент люди?
— Никто в обморок не падает, пощады не просит, слезу не пускает. Поймите, люди, которых сейчас расстреляют, уже давным-давно готовы к расстрелу. Расстрел — это не минутное дело. С момента приговора до его исполнения проходит слишком много времени, это могут быть годы. За это время человек смирился с мыслью о смерти; все, что он мог и хотел сделать для своего помилования, он уже сделал. Расстрел только ставит последнюю точку в его истории.
Как правило, эти люди ведут себя достойно, в конвульсиях не бьются. Исключения бывают очень и очень редко.
— А из какого оружия расстреливают?
— Приговор приводят в исполнение двумя выстрелами из 9-миллиметрового пистолета Макарова. Первый выстрел — в голову, второй, контрольный — в затылок.
— Что дальше?
— Врач делает заключение о смерти, и тело подлежит временному захоронению на специально отведенном месте на территории тюрьмы. В тюрьме после расстрела имя приговоренного никогда более не произносится. Тело подлежит захоронению под определенным номером.
— То есть на территории тюрем существуют кладбища расстрелянных?
— Впоследствии, если не наступает реабилитация осужденного, тело извлекают, затем кремируют и прах развеивают по ветру. Например, в Иркутске это делают в тайге, в районе Александровского тракта.
— Как долго ждут посмертной реабилитации?
— Я не знаю.
— Что говорят родственникам?
— Сообщают только то, что приговор приведен в исполнение.
— А тело почему не отдают?
— Чтобы избежать захоронения на кладбище. Зло порождает зло. Никто не может с уверенностью сказать, что родственники жертв этого казненного не выкопают труп и не начнут глумиться над ним.
— Проводятся ли расстрелы в Московских тюрьмах?
— Да.
— В каких?
— Этого сказать я не могу.
— А что делают с прахом в московских тюрьмах?
— Также развеивают по ветру.
— Значит, в районе "Лефортово" или "Матросской тишины" мы ходим по праху расстрелянных?
— ... (Пожимает плечами.)
— Среди ваших друзей есть члены расстрельных команд?
— Большинство моих друзей — из правоохранительных органов. Общаюсь с бывшими и нынешними начальниками тюрем. Может быть, среди них есть палачи, но мне это неизвестно. Эта тема до сих пор остается закрытой, даже в среде своих. Ни один человек не захочет, чтобы стало известно о нем, что он палач.

--------------------------------------------------------
"Исполнители приговора стреляют не потому, что перед ними преступники, а потому, что испытывают финансовые затруднения"
"Никто не захочет, чтобы стало известно о нем, что он палач"
-------------------------------------------------------

Журнал "Коммерсантъ Власть" №22 от 16.06.1998, стр. 49