Как обули Грету Гарбо
Парадоксы нынешней моды: за идеями надо ехать в Лондон, за впечатлениями — в Париж или Нью-Йорк, но одеваться по-прежнему лучше все-таки в Милане. Общенациональная итальянской выставка Modaprima подтвердила, что итальянцы не собираются сдавать свои позиции.

Чем была итальянская мода еще сорок лет назад? Милой провинциалкой в плаще из болоньи и пляжных брючках, известных под названием capri pants. Собственно, из этих плащей, брюк, летних мокасин да еще нескольких дюжин полуспортивных свитеров и состоял весь итальянский гардероб на экспорт. Марчелло Мастроянни вспоминал, как однажды его познакомили с Гретой Гарбо. Та долго его рассматривала, потом скользнула испытующим взглядом по его обуви.
— Ботинки итальянские? — строгим басом спросила великая шведка.
— Ну да, итальянские, а что?
А ничего! Грете Гарбо он был больше неинтересен. Серьезным людям итальянское тогда носить не полагалось.
С тех пор ситуация изменилась так, будто прошло не четыре десятилетия, а четыре века. Итальянцы победили. Победили французский снобизм, английское безумие, американскую экспансию. Они оказались мобильнее своих конкурентов. Они первыми сделали моду роскошью для многих, первыми призвали не стесняться своего богатства (Версаче) и первыми надели траур по сладкой жизни (Гуччи). В какой-то момент мода заменила итальянцам кино и эстраду, которые давно угасают в отсутствие гигантов. Нынешние миланские показы сравнимы по своему ажиотажу только с тем, что творилось когда-то вокруг оперных дуэлей легендарных див Ла-Скалы Марии Каллас и Ренаты Тибальди. Вот где теперь царят страсти, напряжение, азарт. Кто сорвет больше аплодисментов? Муччия Прада или Том Форд? Армани или Ферре? Критики спорят, реклама беснуется, клиентки штурмуют бутики виа Монтенаполеона и виа Венето.
Никто в мире не умеет столько зарабатывать на "искусстве кройки и шитья", как итальянцы (по подсчетам экспертов, около 20 миллиардов долларов в год). Впрочем, итальянское чудо имеет под собой вполне материалистическое объяснение, его формула: качество, плюс семейные узы, плюс восприимчивость к новизне. Убедиться в том, как она работает, мне удалось на общенациональной ежегодной ярмарке Modaprima в Милане.

О качестве
Такой кашемир я видел только однажды, когда в поиске подарка для жены забрел на Сен-Жермен в бутик знаменитой Сони Рикель. Рыжая дива смотрела со своих портретов с ведьминским прищуром, неспешные продавщицы двигались в поисках нужного свитера так, будто исполняли гранд-па из "Жизели", все настраивало на чудесный акт приобщения к жизни великих. Ничего подобного в павильоне "А-03", куда я зашел в поисках владельцев качественного трикотажа, не наблюдалось. Стойка с вешалками, типовая мебель, скромная девушка, не говорящая по-английски, исполняющая роль и секретарши, и безмолвной модели.
Мне вызывают владельца Elkay Fashions. Скромный дяденька оттирает потную лысину. Застенчиво улыбается в ответ на мои комплименты. Да, да, кашемир у нас действительно очень хороший. Он производится по большей части из шерсти еще не родившихся ягнят. Далее следует увлекательная лекция, за которую Брижит Бардо придушила бы и лектора, и слушателя. Впрочем, продукция Elkay Fashions нравится. С большим удовольствием ее приобретают и Donna Karan, и Cherutti, и Christian Dior. И сама "королева трикотажа" Соня Рикель, говорят, тоже не в претензии.
— То есть,— недоумеваю я,— вы хотите сказать, что под маркой этих уважаемых фирм продается ваш трикотаж?
— Вот-вот, именно это я и хочу сказать,— подтверждает мою догадку синьор Лучано Гримбольди. Нет, конечно, их стилисты к нам приезжают, рекомендуют: рукав короче, пуговицу переставить, карманы убрать. Но бывает, что берут наши вещи как есть. Без доделок, исправлений. Просто пришивается другой лейбл.
— А вам не обидно?-- интересуюсь я.— Все-таки это ваши вещи, ваш дизайн...
— Но их лейбл стоит дороже,— вздыхает синьор Гримбольди.
Он, похоже, и не стремится к всемирной славе. Ему вполне достаточно его репутации, спокойной совести, закрытых ставен во время сиесты и стаканчика граппы после трудового дня. Он знает свое место и свое ремесло.
— Анна-Мария, покажи синьору из России наши вещи.— Делаются при этом такие круглые глаза, будто мне сейчас предстоит увидеть по крайней мере "Тайную вечерю".
Анна-Мария покорно прячется за занавеску, чтобы через минуту-другую выпорхнуть в длинном шерстяном пальто цвета маренго, под котором окажется грубошерстный шкиперский свитер.
— А? Каково? Bellissimo!
Эти возгласы сопровождали меня все три дня ярмарки. Итальянцы умеют радоваться жизни, восхищаться красотой, умеют торговать. Есть в них эта средиземноморская широта, и уверенная хватка, и готовность к атаке, к веселому штурму. Ведь Modaprima — прежде всего рынок. С его тайными законами, открытыми страстями, занимательными сюжетами сделок и протокольным бокалом Asti Martini под занавес.

О семейных узах
"За что будем пить?" — спрашиваю я сына владельца известной фирмы Morgana Алессандро Безеггато на фуршете, устроенном в честь русской делегации.
"Давайте за семью",— прочувствованно говорит Алессандро.
Семья, особенно в итальянской моде,— священный институт, залог успеха. Здесь одиночкам не пробиться. У каждого за спиной должна быть семья, а еще лучше клан.
Характерное распределение обязанностей: папа сидит на кассе и проверяет счета, мама нежно улыбается покупателям, сын, который, в отличие от папы, знает хотя бы какой-нибудь иностранный язык, занимается пиаром, а заодно следит за новейшими тенденциями в моде, и наконец, любимая дочь что-нибудь тихо себе малюет, выдавая это за эскизы будущей коллекции. Иногда малюет младший сын. Что-нибудь ужасное и невероятно дорогое, отчего папа приходит в ярость, а мама начинает лихорадочные поиски психиатра. Но это продолжается недолго, сын становится международной знаменитостью, завоевав престижные премии и подиумы мира, чтобы на очередной церемонии какого-нибудь "Золотого наперстка" или "Платиновых ножниц" прокричать с экрана слова любви и папе, и маме, и дуре-сестре, и родному городу (селу, поселку), без которых он никогда бы не состоялся. Знакомый сценарий, по которому была поставлена и разыграна не одна блистательная судьба в 80-е годы.
Но даже если дело и не дойдет до триумфальных показов в Париже или Нью-Йорке, все равно итальянская мода по преимуществу остается семейным бизнесом, добропорядочным по своей основе и провинциальным по корням. Более того, как мне объяснил президент ассоциации итальянской моды синьор Витторио Джулини, нынешняя ситуация на рынке складывается явно не в пользу талантливых индивидуалов. Банкиры охотнее вкладывают деньги в уже существующие торговые марки, чем в новые имена. Сама система модельеров-звезд с их лицензиями, непомерными амбициями и огромными процентами авторских отчислений постепенно отходит в прошлое. Авансцену все активнее занимает штатный модельер-исполнитель. Покладистый, работящий, без особых претензий, на твердом окладе. Наиболее процветающие на сегодняшний день фирмы готового платья Max Mara или Эрменджильдо Зенья вообще обходятся без услуг знаменитых модельеров. И ничего.
Меняется и сама концепция качества жизни. Если в 80-е, в начале 90-х годов, во времена безудержной экспансии glamour и возвышения знаменитых дизайнеров, мода стремилась к самоутверждению роскоши как стиля жизни, теперь на первый план выходят другие ценности.
Меняется роль молодежи в формировании рынка модной одежды. Не то чтобы она стала более равнодушной к моде, но нынешнее поколение, которое называют "поколение GAP" (по названию популярной джинсовой фирмы), все меньше стремится к самоутверждению, предпочитая комфортное и безопасное существование в лоне семьи и родительского дома. "Нынешнее поколение молодых очень инфантильно,— считает Джулини.— Они как будто нарочно не хотят взрослеть. Отсюда этот культ вечной юности, который насаждается в моде. Всем своим видом молодые хотят дать понять, что они выше моды. Но это заблуждение. Просто у них нет денег на дорогую одежду, но главное — нет и желания их заработать. Вот в чем проблема".
Итак, быть богатым некрасиво. Это мы уже поняли. Что же тогда считать красивым и модным? Этот вопрос я задавал и организаторам ярмарки, и независимым экспертам, и зависимым производителям. Все сходятся на том, что эпохальных катаклизмов типа тайфуна мини или джинсовой эпидемии в обозримом будущем не предвидится. Уже никто не потерпит безоговорочного диктата моды. Скорее, эта речь больше походит на усталые монологи случайной попутчицы в вагоне электрички. Можно слушать — а можно нет. Но давайте все-таки прислушаемся. На Modaprima плохого не посоветуют.

СЕРГЕЙ Ъ-НИКОЛАЕВИЧ

Газета «Коммерсантъ» №107 от 23.06.1999, стр. 10

Темы: