БЕЖЕНЦЕВ СГОНЯЮТ В РЕЗЕРВАЦИЮ

Она называется «Чечня»

Из Ингушетии идут трагичные сообщения: вагонный лагерь с беженцами прицепили к локомотиву, и тот против воли людей оттянул состав всего на шесть километров, но В ГЛУБЬ Чечни. На первый взгляд, вроде бы ничего особенного не произошло и можно вполне согласиться с комментарием руководителя Федеральной миграционной службы Владимира Каламанова: «Зачем копья ломать? Ведь это ТОЛЬКО шесть километров. К тому же все ближе и ближе к ИХ домам...»

А вот объявление, вывешенное в поселке Аки-Юрт Малгобекского района Ингушетии: «Вниманию беженцев из ЧР, находящихся на территории адм. Аки-Юрт! Доводим до сведения всех беженцев, приехавших из нижеперечисленных районов:

— Шелковской

— Ачхой-Мартановский

всем возвращаться в места компактного проживания. Гум. помощь им выдаваться не будет согласно решению МЧС и ФМС РИ. Администрация».

Да, именно так — сознательно и рукотворно.

Почему чеченцы не хотят ехать домой?

Потому что себе они не враги — ровно так же, как себе не враг каждый из нас.

Кулалы категоричен, и его поддерживают все те, кто стоит рядом. Кулалы оказался под Карабулаком в начале ноября, когда убило во время одной из бомбежек его сына, 25-летнего Адама, и тело столь сильно пострадало, что голову так и не нашли — похоронили без нее.

— А если вас отправят в Чечню насильно?

Итак, препятствие N 1 — бок о бок с войсками большинство жить не намерено по принципиальным соображениям. Более того, с федералами большинству мужчин лучше и не встречаться: дабы не прослыть негодными мужчинами, они должны будут мстить за погибших в своей семье.

Препятствие N 2

Абдурашид Адуев — ют-да чеченской станицы Ассиновская (12 километров от КПП «Кавказ», 45 километров до Назрани, 45 — до Грозного). Ют-да — значит отец села. Именно от позиции таких людей зависит порядок в селе, будут тут боевики или нет, кто из молодых мужчин пойдет воевать, кто останется дома. Стоит напомнить, что в Ассиновскую федералы вошли в самом начале «контртеррористической операции» и практически без боя. Ют-да Абдурашид — старый человек, пенсионер, всю жизнь отработавший на советскую власть, он носит свое гордое имя не зря. Ют-да не посчитал нужным никуда бежать из станицы, не пожелал уходить ни в Ингушетию, ни в другие чеченские селения — бояться, решил старик, ему нечего. Однако именно он в самом начале декабря, спустя два месяца после того, как в станицу вошли войска, испытал на себе все «прелести» сожительства с федералами.

Через два часа экзекуции федералы-победители «сжалились»: «Приготовь золото, собери деньги по соседям — ты же старейшина! А мы придем завтра! Если не отдашь, отправим в фильтрационный лагерь как пособника боевиков!» Утром оскорбленный и униженный ют-да пошел в станичную комендатуру, написал заявление о случившемся. Но это сработало лишь наполовину: никаких военных прокуроров, заинтересовавшихся уголовщиной, никаких сотрудников управлений собственной безопасности ют-да так и не дождался у себя в доме — просто бандиты в военной форме вечером не пришли его грабить... И даже не убили из-за угла, как предрекали соседи.

По соседству с Ассиновской — тот самый Серноводск, куда оттащили 36 вагонов. Это действительно совсем рядом от Ингушетии, но на самом деле разделяет эти две территории пропасть. В чеченском Серноводске гражданские законы не действуют. «Зачистки» имущества силами частей МВД стали нормой местной жизни. В домах по улице Лермонтова и улице Мазаева федералы брали все, что видели.

— У нас в доме ничего приличного не было — мы очень бедны. Так контрактники прямо на глазах у моего отца электронный будильник унесли. Ничего ему не сказав, пройдя мимо, будто его и нет. Если бы попросили, сказали, что нужен будильник, — мы бы подарили...

Рамзия говорит так:

Рамзия сжимает кулачки и заключает:

Адам Адуев, племянник униженного старика Абдурашида из станицы Ассиновской, пока живет с семьей в Назрани. 38-летний Адам работал директором школы в колхозе «Ассинский» (на выезде из Ассиновской), а потом заместителем директора Серноводского техникума. Он любит поговорить о том, какой прекрасный у них был колхоз, какие чудные люди жили, какие умные дети у всех росли... Нынешний его приговор звучит следующим образом:

Именно так говорит подавляющее большинство беженцев из Чечни. Пожалуй, лишь процентов десять опрошенных оказались равнодушны абсолютно ко всему — желают запереться в своих домах и не видеть ничего. По принципу: «Будь что будет. Все равно, где умирать».

Именно так появляется следующее объявление в миграционной службе Республики Ингушетия в Назрани: «Список населенных пунктов освобожденных районов Чеченской Республики для размещения вынужденных переселенцев:

Наурский район — ст. Наурская, Калиновская, Ищерская, Мекенская, Николаевская

Грозненский район — Толстой-Юрт, Виноградная, Кень-Юрт

Ачхой-Мартановский район — Ачхой-Мартан, Ассиновская, Самашки, Серноводск, Катыр-Юрт, Валерик.

И дела никому нет, что все вранье, что возвращаться туда нельзя, что Самашки похожи на решето, что Валерик с воздуха выглядит, как изъеденное молью старое пальто, в дырочках, что лагеря в Знаменском — недоступны для большинства, что трагедия Алхан-Юрта упорно не расследуется (кстати, о ней первой написала наша газета, но Кремль обратил внимание на карательный характер произведенной там зачистки только после того, как информация попала на стол к Клинтону через западные СМИ, которым ее, в свою очередь, передали мы)... Плевать им на все, на беременных, старцев и бездомных младенцев — пришла пора перевести операцию по коллективному наказанию чеченцев в новое русло. И теперь предполагается, что ответить должен действительно каждый — даже тот, кого сначала приняла и спасла Ингушетия. И сделать это будет, конечно, куда проще, если граждан вернут и запрут на исторической родине. Всем журналистам, кто работал в этом регионе, очевидно — проверить условия жизни в Чечне будет куда сложнее, чем пройти по лагерям в Ингушетии. Гражданское население, если насильственное перемещение в «освобожденные» районы продолжится, окажется в безвоздушном пространстве, один на один с теми, кто упорно ведет себя, как оккупант, ничуть не заботясь о последствиях.

Рыдания юриспруденции

По запросу правозащитного центра «Мемориал» Независимый экспертно-правовой совет (общественная организация юристов, председатель — советник юстиции Мара Полякова) выступил с собственным анализом некоторых аспектов событий в Чечне. Этот анализ категоричен, как того требуют нормы международного права и наша родная Конституция, ее ст. 2, где говорится о приоритете прав личности перед любыми иными ценностями.

Так в стране антиконституционный переворот? Безусловно. И когда вы безбрежно радуетесь проведенным «демократическим» выборам, задумайтесь, что живем мы с отмененной местами Конституцией, лишь по избранным ее статьям, которые еще продолжают нравиться Кремлю. Разонравятся — и их выкинут в сторону, как кого-то из нас. А что же такое будет Чечня-2000? Дело идет к созданию некоего антиконституционного образования, резервации под жестким военным протекторатом федеральной власти вперемежку с гантамировской бандой, именуемой милицией. В резервации назначено жить людям второго сорта, российским индейцам конца двадцатого столетия, виновным в том, что родились на территории Чеченской Республики. Этим Россия доказывает, что не может существовать без проклятых черт оседлости. Конец прошлого века — все то же самое было для евреев и как следствие — большевизм, в котором определяющую роль играли молодые местечковые бунтари-террористы. Конец нашего века — резервация для чеченцев. А значит, начало наступающего столетия неизбежно приведет к бунту, у руля которого встанут парни с горячими сердцами, выходцы из «зоны».

Анна ПОЛИТКОВСКАЯ. Ингушетия — Москва
27.12.99, «Новая газета Понедельник» N 49