Пошла писать губерния
Экономика Воронежа постепенно оживает, область становится инвестиционно привлекательной, однако местные жители чужаков-инвесторов по-прежнему не жалуют
(Фото: Юрий Феклистов)
А еще говорят, что москвичей на улицах провинциальных городов выдает стремительная походка! Быстро ходить по Воронежу мы при всем желании не могли: тротуары покрывала толстая, бугристая ледяная корка (дело было в конце февраля - начале марта). Сидящие без зарплаты дворники уравняли в скорости передвижения местных и столичных жителей. Лед был повсюду - в центре, на окраине, в престижных коттеджных поселках и даже около зданий городской и областной администрации. Демократия в этом смысле полная. Мы то и дело удивлялись мастерству здешних водителей: если на центральных городских магистралях хоть разбитый, но асфальт, то ближе к окраинам дороги состоят сплошь из ледяных колдобин.
С освещением тоже беда. Даже в центре по вечерам горит от силы каждый третий фонарь, на окраинах же темень такая, что невозможно разобрать название улицы, по которой идешь. Говорят, накопились большие долги перед энергетиками. Еще город страдает от недостатка воды (это еще с советских времен) - в некоторые районы она подается утром и вечером, днем отключают. Так что стоящие в гостиницах, квартирах и офисах ведра, бутыли и банки с водой - обычное дело. Наши расспросы про нечищеные улицы, свет и воду многие воспринимали с удивлением: не могли припомнить, было ли когда-нибудь по-другому. Люди осведомленные говорили, что муниципальным чиновникам, занятым борьбой за власть, не до коммунального хозяйства, а областной бюджет постоянно препирается с городским, кто кому сколько должен.
Бедные или как все?
Воронежская область считается "красным поясом": здесь традиционно голосуют за коммунистов. Накануне нашего приезда в Воронеже побывал Геннадий Зюганов, который потом рассказывал по телевизору на всю страну о том, как люди здесь бедствуют.
Тем не менее, если, конечно, не смотреть под ноги, город не производит впечатление такого уж бедного. Народ в общей массе одет неплохо. Полно рекламы. Центральная улица - проспект Революции - напоминает Тверскую в Москве: много магазинов, кафе, ресторанов. Водители отмечают, что в последние годы машин заметно прибавилось. В автосалоне, украшенном значком "Шкоды", выставлен новенький "Фольксваген-гольф" за 16 тыс. долларов. Продавцы говорят, что все интересуются, но никто не покупает. Спрос на иномарки в городе упал после кризиса 1998 года, а раньше в иной месяц по 15 "Шкод" покупали.
Кафе "ЮВенТа", что на проспекте Революции, напоминает одновременно "Макдоналдс", "Ростикс" и "Русское бистро". Здесь можно перекусить гамбургерами, жареными курами, салатами, пирожками, полакомиться мороженым и сладостями. Цены значительно ниже, чем в Москве. Народу много, и публика разношерстная: развеселые молодежные компании, мамаши с детьми, серьезные люди в костюмах, просматривающие за едой деловые бумаги и отвечающие на звонки сотовых телефонов. Менеджер Сергей говорит, что в выходные и праздники их кафе пользуется особой популярностью - все 300 мест заняты.
Конечно, и в Воронеже, как и по всей стране, особенно трудно приходится бюджетникам - учителям, врачам, которым вечно задерживают и без того скромную зарплату, работникам оборонных предприятий. Многие увольняются и работают где придется - грузчиками, продавцами, занимаются частным извозом.
Учитель словесности Татьяна Романовна зарабатывает в школе 700 рублей и получает пенсию. Ее мужу, ведущему инженеру на оборонном заводе, платят 2000 в месяц, и в последнее время даже регулярно. На квартплату уходит 360 рублей, остальных денег хватает на еду и хозяйство, а вот на пальто или ботинки надо копить. Благо еще взрослые дети в Москве устроились, помогают.
Из ее выпускного класса все поступили в вузы (в Воронеже их десяток), а приличную работу по окончании находит хорошо если треть. "Не за себя страшно, за молодежь, - сокрушается Татьяна Романовна. - Мои бывшие ученики с высшим образованием торгуют в ларьках". Своим коллегам - молодым учителям она помогает продуктами: "У меня хоть регулярная пенсия, а зарплату по два месяца задерживают, так что людям детей кормить нечем".
По данным социологических опросов, проведенных воронежским институтом общественного мнения Qualitas, бедных в Воронеже по сравнению с докризисным летом 1998 года не прибавилось, но "хорошим" материальное положение стало считать вдвое меньше людей, а на "отлично" свое благосостояние вообще никто не оценивает (см. таблицу).
Что прячется за "красным поясом"
Как ни странно, но ни имидж "красного" региона, ни наделавшая шуму история с "Филипсом" (в 1995 году он купил воронежский завод кинескопов "ВЭЛТ" за 2 млн. долларов, вложил в него еще 60 млн., а год назад вынужден был продать областной администрации за символическую плату в 1 рубль, поскольку предприятие так и не удалось реанимировать) не ухудшили инвестиционный климат в регионе. Замдиректора института общественного мнения "Qualitas" Александр Романович не без удовольствия сообщил, что "Воронежская область заняла 24-е место в прошлогоднем рейтинге журнала "Эксперт" и попала в число регионов со средним потенциалом и умеренным риском". Кстати, по данным исследования Центрально-Черноземного филиала Российской ассоциации маркетинга, в ходе которого были опрошены руководители производственных предприятий пяти областей (Белгородской, Воронежской, Липецкой, Курской, Тамбовской), инвестиционную привлекательность своего региона воронежцы оценили в 5,3 балла по 10-балльной шкале, оставив позади соседей из Липецка, Курска, Тамбова и пропустив вперед лишь Белгород.
Похоже, это воодушевило и местных чиновников. "Иностранных инвесторов не пугает история с "Филипсом", - убежден руководитель управления по внешним связям и инвестициям областной администрации Аркадий Можаитов. Во всяком случае, суммарный объем инвестиций в 1999 году, как и в 1998-м, составил 20-25 млн. долларов, причем, как подчеркивает г-н Можаитов, это прямые вложения в производство, а не просто покупка акций. По его словам, Воронежская область представляет большой интерес для инвесторов, особенно сельское хозяйство - как-никак Черноземье.
Три четверти воронежских предприятий приватизированы. Говорят, что почти все более или менее приличные предприятия в области скуплены "московским капиталом". Но можно услышать и прямо противоположное: что "красный пояс" - это удобная ширма, за которой прячутся и власти, и местные бизнесмены: отпугивая посторонних инвесторов, можно самим втихаря все скупить по дешевке. В то же время у обывателей (видимо, стараниями заинтересованных лиц) сложилось впечатление, что чужаки, как, например, тот же "Филипс", приходят на воронежскую землю исключительно ради удушения местных производителей. Кстати, к чужакам здесь действительно относятся настороженно, и вовсе не только к потенциальным "душителям". Едва ли не каждый руководитель предприятия, прежде чем согласиться общаться с "Итогами", долго допытывался о цели нашего визита, да и "почему именно к нам?".
Но Аркадий Можаитов полагает, что, раз капиталы в область идут, значит, им здесь неплохо. "Заводы-то все равно на нашей земле, и никуда не денутся, - говорит он. - А так ли уж важно, кто владелец, главное, чтобы работали хорошо".
В последнее время местные чиновники заговорили о небывалом подъеме воронежской экономики. Темпы роста производства в прошлом году составили, по разным оценкам, от 8 до 10 процентов (чуть больше, чем в среднем по стране), а промышленность в целом преодолела докризисный уровень. Правда, по данным местных социологов, большинство воронежцев экономического оживления не наблюдают (см. подверстку).
Однако его уже почувствовали финансисты - сразу несколько московских банков собрались открывать в Воронеже свои филиалы, чего здесь не случалось с мая 1998 года. "Мы делаем ставку на обслуживание среднего и мелкого бизнеса, предпринимателей, предприятий оптово-розничной торговли, сферы услуг", - говорит Семен Харитон, управляющий филиалом банка "Павелецкий". По его мнению, в городе с миллионным населением, где насчитываются десятки тысяч предприятий, предложение банковских услуг явно недостаточно. Московский индустриальный банк также открывает свой филиал в городе.
В Воронеже уже действуют несколько компаний сотовой связи, а общее количество абонентов, по независимым оценкам, примерно 10-12 тыс. человек, то есть чуть более процента населения. Конечно, с Москвой, где "мобильники" примерно у 10 процентов жителей, не сравнить, но для провинции и это немало.
Тем не менее Воронежская область остается среди регионов, получающих дотации из федерального бюджета. Большинство крупных предприятий относятся к машиностроительной и электронной отраслям, ориентированы на ВПК, а потому страдают от отсутствия спроса на продукцию и хронического безденежья из-за долгов федерального бюджета по оборонным заказам.
В поисках признаков экономического оживления "Итоги" решили поинтересоваться, как живут воронежские предприятия, выпускающие мирную продукцию. Правда, то ли в силу подозрительности, то ли по российской привычке прибедняться, а может, из-за боязни сглазить, спугнуть удачу руководители предприятий явно не горели желанием рассказывать нам о своих успехах.
Конструктор для Гулливера
Среди городских предприятий, переживших тяжелые времена и оставшихся на плаву, - АОЗТ "Воронежстальмост". Ныне приватизированный завод с 1948 года делает стальные пролетные строения для различных мостов. Готовая продукция (железяки разных форм и размеров) непосвященному напоминает части детского конструктора. Только "играть" в такой конструктор под силу разве что детям Гулливера (детальки здесь делают длиной до 30 метров и весом до 30 тонн каждая, и крепятся они друг к другу болтами чуть ли не в руку толщиной). В свое время в Воронеже были изготовлены металлоконструкции для метромоста через Обь в Новосибирске, мостов через Даугаву в Риге, Шексну в Череповце, Белую в Уфе, для каркасов зданий СЭВа, Павелецкого вокзала в Москве, и это еще не весь список. Подобных заводов в России еще только два - в Кургане и Улан-Удэ.
Самой тяжелой оказалась середина 90-х годов, когда завод работал от силы два дня в неделю. Не то чтобы в России разом перестали строить мосты, но с деньгами у заказчиков - областных "автодоров" (подразделений Дорожного фонда, ныне Российского дорожного агентства) - стало туго. Численность работающих сократилась с 2100 до 1300 человек, причем уходили в первую очередь лучшие, самые квалифицированные работники. Чтобы выжить, здесь пытались делать всякую всячину: металлические двери, гаражи, лопаты, сетку-рабицу, гантели. Но какой прок от такого рода продукции заводу, чья мощность рассчитана на 45 тыс. тонн металлоконструкций в год?
Выползали кое-как по большей части за счет МПС, которое если не новые мосты делало, то хотя бы старые ремонтировало. "Замечали, когда поезд подходит к мосту через реку или овраг, он замедляет ход и ползет по нему еле-еле, - говорит директор завода Владимир Боровиков. - Это значит, мост старый, металлические конструкции уже проржавели". Так что в принципе железнодорожники всегда будут что-то заказывать. "Потребность в нашей продукции не ограничена - были бы деньги", - отмечает г-н Боровиков.
Сейчас до 40 процентов заказов заводу обеспечивает Москва, где строительство мостов и транспортных развязок идет особенно быстрыми темпами. "Воронежстальмост" делал металлоконструкции для Краснолужского и Андреевского мостов, пешеходного моста в Сити в районе Краснопресненской набережной и др.
В целом же последние два года выдались для предприятия неплохими (директор стучит по дереву). Металлоконструкций стали выпускать по 30 тыс. тонн в год. Только эти самые тонны, по словам г-на Боровикова, теперь даются намного сложнее. Раньше многие мосты делались по типовым проектам, а сейчас каждый проектировщик, как и архитектор, старается чем-то выделиться, себя увековечить, и каждый мост становится уникальным в своем роде изделием. К тому же многие стараются облегчить конструкции, чтобы сэкономить деньги (50% цены приходится на стоимость металла). А для завода это оборачивается увеличением трудоемкости. "К сожалению, сейчас для потребителя главное - цена, а потом уже все остальное", - констатирует директор.
Тем более что с ценами сегодня не разгуляешься: конкуренты не дремлют. "Многие предприятия по выпуску металлоконструкций, а подчас и даже авторемонтные, чтобы выжить, стали обзаводиться лицензиями на изготовление пролетов мостов, а региональные власти стараются отдавать преимущество своим местным заводам", - поясняет Владимир Боровиков.
"Воронежстальмост", как и большинство российских предприятий, сталкивается с нехваткой оборотных средств. Причина известна: российские заказчики не всегда вовремя расплачиваются, а российские поставщики металла, как правило, требуют 100-процентную предоплату. На заводе освоили способы подготовки металла для последующей окраски (зачистка от окалины, огрунтовка), что немаловажно для заказчиков. Зачищая от окалины, металл "обстреливают" мелкой (около 1 мм в диаметре) металлической дробью из специальных дробеметных установок. Причем дробь закупают во Франции, а грунтовку "стилпейнт" - в Германии (даже с учетом доставки и растаможки это обходится дешевле, чем покупать отечественное): с иностранными партнерами отношения складываются по-другому. "Хорошо еще, иностранцы нам верят, отпускают без предоплаты. А то ведь что с импортом устроили - чтобы вперед 100 долларов заплатить, я еще должен столько же в банке задепонировать", - говорит г-н Боровиков. (В прошлом году Центробанк, борясь с "утечкой капиталов", ввел обязательное депонирование рублевых средств при предоплате импортных контрактов.)
Вместе с тем здесь платят рабочим неплохую по местным меркам зарплату в 1800 рублей, закупают оборудование, причем как новое импортное, так и подержанное отечественное (берут у неработающих предприятий), осваивают новые технологии. Предмет особой гордости директора - "лучистый обогрев", новейшая немецкая установка, которую купили для обогрева главного корпуса. Производственные помещения здесь огромные, а теперь можно экономить на отоплении. "Вот приходишь утром в понедельник, температура в цехе плюс 4-5 градусов, включил установку, и уже через 15 минут - плюс 18", - говорит г-н Боровиков.
Долгов перед государством по налогам и обязательным платежам у завода нет. Даже Путин к Новому году благодарственное письмо прислал (такие письма были разосланы директорам по всей стране: в Воронежской области их получили руководители еще трех предприятий). Акции предприятия в основном принадлежат работникам, около 4 процентов - московскому АО "Мостостройиндустрия". Прибыль в основном пускают на развитие производства и пополнение оборотных средств, но некоторая часть перепадает и акционерам в виде дивидендов. Какая именно, руководство предприятия предпочитает не говорить, но работники, по словам Владимира Боровикова, дивидендам рады. На вопрос о прибыли, которая, разумеется, есть, и немалая, директор хитро прищуривается: "А зачем вам? Вот вы напечатаете, а потом нас кто-нибудь возьмет да и скупит".
"Работница"
Многие ли из покупавших одежду немецких фирм Steilmann или Hucke могли предположить, что она может быть сшита в Воронеже, на фабрике со скромным названием "Работница"? "Бывает, приедет кто-нибудь из-за границы и давай хвалиться обновкой. А мы смотрим: ба, так это же мы делали", - говорит директор фабрики Вячеслав Миронов. Здесь производится в основном женская одежда: юбки, брюки, пиджаки, костюмы, куртки, плащи и пальто.
ОАО "Работница" повезло. Когда в конце 80-х годов нашу легкую промышленность централизованно перевооружали, ей достался полный комплекс современнейшего на то время оборудования. Однако в 1992 году швейники, всю жизнь работавшие на внутренний рынок, не нашли сбыта: у населения на еду не хватало, не говоря уже об одежде, а у кого деньги были, покупали импортное. И тогда повезло еще раз: многократно ездили в Европу, убеждая тамошних производителей одежды, что в состоянии выполнить любой заказ, и нашли-таки себе заказчиков в Германии.
Те дают эскизы изделий, которые требуется шить, и все, что для этого необходимо, - ткани, нитки, пуговицы и др. На фабрике модель конструируют, шьют опытный образец, потом дорабатывают, чтобы запустить изделие в производство, отшивают партию и отправляют в Европу. По такому же принципу - фактически на давальческом сырье, продавая только свой труд - работают те российские предприятия легкой промышленности, которые в начале 90-х успели обзавестись приличным оборудованием. Иностранные заказчики платят нашим швейникам за работу и забирают готовую продукцию. Что-то продается в Европе, а что-то поступает в Россию, но уже как импорт. Это обычная практика: крупные производители одежды стараются выносить производство в те страны, где рабочая сила обходится дешевле - Восточную Европу, Юго-Восточную Азию. Россия тоже не исключение.
Работают здесь по принципу "готовь сани летом": дважды в год переналаживают производство. В начале марта, когда мы были на фабрике, пошив весенне-летней одежды уже закончился и шла подготовка к производству осенне-зимней, которая начнет поступать в продажу еще через полгода.
На фабрике, включая филиалы в области, занято 1500 человек, средняя зарплата 1000 с небольшим. "Для Москвы это мало, а для Воронежа вполне нормально, да и не задерживали ни разу, - говорит г-н Миронов. - А повысить пока не можем: надо еще оборудование обновлять, да и в долги залезать не хочется". В прошлом году много вложили в развитие производства, да и в этом на обновление оборудования требуется 5 млн. немецких марок. Если предприятие в состоянии тратить такие деньги на оборудование, можно прикинуть, что и объем реализации продукции у него должен быть соответствующий. Директор и впрямь указывает сумму в несколько сотен тысяч марок в месяц, но берет с меня слово ее не называть.
Последствия финансового кризиса 1998 года "Работница" почувствовала на себе достаточно остро. В мире изменилось отношение к России вообще и к ее производителям в частности. Фирмы, ранее отпускавшие оборудование в счет будущих платежей, стали вдруг требовать предоплату. А некоторые заказчики начали предлагать более низкие цены за производство изделий, в результате чего сотрудничество с ними пришлось прервать. В довершение всего резко выросли цены на сырье, особенно на электроэнергию, и рентабельность производства снизилась с 50 до 25 процентов.
На отсутствие заказчиков здесь не жалуются. Сегодня фабрика продолжает работать по заказам иностранных фирм из Германии, США, Швеции, Дании. Однако здесь считают, что пора выходить и на внутренний рынок, а завоевывать его надо, постепенно вытесняя дешевый турецко-китайский ширпотреб. "Шьем-то мы все равно лучше", - отмечает Вячеслав Миронов.
Другое дело, что предприятие, способное выпускать одежду, соответствующую европейским стандартам (директор говорит, что они даже выше среднемировых), фактически не имеет своего имени, лейбла, известного массовому покупателю. Воронежцы продукцию своей фабрики знают и быстро раскупают, как только она поступает в местные магазины. Даже жалуются, что иной раз одежду от "Работницы" и найти нельзя. При фабрике в скором времени откроется свой магазин, и директор обещает, что там будет всего в достатке. Однако завоевание внутреннего рынка одним городом ограничиться не может, а пробиться в магазины других городов, как здесь считают, будет сложно. Даже присматриваются к оптовому рынку в московских Лужниках, говорят, что смогут предложить заведомо лучший товар по здешним невысоким ценам.
"Работница" сейчас шьет одежду в основном из импортных тканей, покупая их в Италии, Испании, Германии. В будущем надеются все же перейти на отечественный текстиль - по словам г-на Миронова, он становится лучше.
В вестибюле предприятия расклеены объявления о покупке акций у работников. Администрация фабрики этому не препятствует - ей известно, кто и с какой целью покупает акции. Вячеслав Миронов отмечает, что "Работница" заинтересована в привлечении иностранного инвестора, но имени его не называет, похоже, боится сглазить.
"Красный сокол"
Фабрику (вернее, теперь уже группу фабрик) с таким названием создали братья Владимир (по специальности летчик-инструктор) и Виктор (закончил аспирантуру МГУ по специальности политология) Собковские. В начале 90-х годов, когда был дефицит всего и вся, они занялись торговлей кожгалантереей. Организовали фирму, договаривались с поставщиками - московскими фабриками "Галант", "Медведково", питерской "Кожтекимпекс" и др. Дешевые товары расходились на ура. Но когда и у российских производителей цены полезли вверх, решили, что выгоднее будет заниматься не перепродажей, а собственным производством. Закупили шесть швейных машинок, нашли людей, понимающих в швейном деле, арендовали помещение, в котором в две смены работали 12 человек, и стали шить хозяйственные сумки из отечественных тканей. Сумки пользовались спросом, постепенно ассортимент расширялся - стали делать недорогие спортивные сумки, папки из кожзаменителя, школьные пеналы и ранцы, косметички. Модели придумывали сами, разрабатывали дизайн, подбирали подходящие материалы. Собственным дизайнерским разработкам и сейчас отдается предпочтение - здесь постоянно ищут талантливых модельеров, зарегистрировали свою торговую марку Sobkovski Line.
Потом Собковские купили пакет акций потихоньку загибавшейся строительной организации и на ее территории, где раньше располагались гаражи и склады, разместили свои цеха. Отремонтировали старые помещения, даже построили новое. Производство постоянно расширяется, разрабатывается новая продукция. Сейчас отгружают оптовикам по 50 тысяч различных изделий в месяц в разные регионы России, на Украину, в Казахстан, в Белоруссию. Прозрачные целлулоидные сумочки-косметички на молнии для упаковки своей продукции у них заказывают отечественные парфюмерные фабрики ("Свобода", "Линда").
Материалы здесь используются в основном отечественные, а вот фурнитура (металлические замочки, кнопочки, застежки и др.) преимущественно импортная, но кое-что освоили сами. Фурнитура - общая беда российских кожгалантерейных производств: отечественные предприятия не могут наладить выпуск такой мелочи в нужных количествах - им все промышленные масштабы подавай.
В производстве занято несколько сот человек - дизайнеры, конструкторы, технологи, швеи. У последних зарплата сдельная. Работают в две смены. "Кто старается, может заработать в месяц и 1000 рублей, и больше", - говорят сотрудники фабрики.
Сейчас на "Красном соколе" намерены заняться выпуском детской одежды. Нам даже продемонстрировали образец - симпатичную сине-желтую курточку, утепленную, с капюшоном. "Вот видите, здесь нет боковых швов", - сказала не без гордости девушка-технолог. Стоить должны такие курточки около 300 рублей. В дальнейшем предполагают заняться женской одеждой, опять же по собственным моделям.
Далеко не всегда дела у фирмы шли хорошо. "Было время, когда казалось: все, завтра конец, - вспоминает Владимир. - То сбыта не было, то сырье не могли найти, то конкуренты донимали, пытались или клиентов переманить, или хороших работников увести". Приходилось и у знакомых занимать, и в банке кредиты брать под залог производственных помещений, но везло: всегда как-то перекручивались, возвращали. "Цены мы стараемся не задирать, - говорит Владимир Собковский. - Иногда сознательно несем убытки, чтобы потребителей не растерять. Главное - не простаивать. А потом большой заказ получим, со всеми расплатиться можно".
Местные власти, по словам Собковских, относятся к их бизнесу с пониманием, радуются, что предприятие расширяется, создаются новые рабочие места. Возможностей расширять производство у них действительно хоть отбавляй. Обращаются районные администрации - просят хоть даром взять небольшие швейные фабрики, чтобы как-то людей занять. Правда, даром Собковские предприятия не берут - покупают, иначе, боятся, как бы себе дороже не вышло. Так что фирма постепенно обрастает филиалами в Воронежской и соседних - Липецкой, Тамбовской, Белгородской - областях.
Если и на других предприятиях дела пойдут лучше и удастся сохранить наметившийся экономический рост, то Воронеж сможет постепенно избавиться от имиджа "красного" региона. А там, глядишь, и деньги на уборку улиц найдутся.
