Трудно быть Германом

Замок Точник, в пятидесяти километрах от Праги, превращен в средневековое место. Вынесенные за крепостные стены сортиры с гроздьями окаменевших экскрементов, зеленая ряска болота, виселицы - одиночные и коллективные, - перекидные мосты, узкие бойницы дома дона Руматы, непроходимая грязь, мельничные и пыточные колеса... (фото: Петр Вайль)

Тридцатилетний кинорежиссер Алексей Герман приехал в Коктебель - отдохнуть перед большой работой: съемкой фильма по повести братьев Стругацких "Трудно быть богом". Сценарий Герман писал вместе со Стругацким Борисом, литературное дело было закончено - впереди киношный труд. В Крыму - полубархатный сезон. Герман приехал туда 21 августа 1968 года. Вечером на скамейке у моря, как вспоминает сейчас Алексей, "глухо рыдал" Василий Аксенов, а через некоторое время из Госкино сообщили, что в нынешней политической ситуации нецелесообразно снимать фильм, вызывающий некоторые ассоциации. Кто не читал или забыл книгу Стругацких, напомним: на погруженной в глухое средневековье планете находятся наблюдатели-земляне, пытающиеся осторожно корректировать ход исторических событий. Главный герой - Дон Румата, - осознавая свою нейтральную роль, тем не менее дает волю чувствам, когда на планете воцаряется власть "черного братства". Вмешиваясь в чужой исторический процесс, Румата проигрывает стратегически и выигрывает нравственно.

"Черное братство" ввело танки в Чехословакию 21 августа 1968 года, фильм был закрыт, а через 32 года в Чехию приехал Алексей Герман, чтобы здесь снимать "Трудно быть богом" - уже не с Владимиром Рецептером, а с Леонидом Ярмольником в главной роли, уже по другому сценарию, написанному вместе с женой Светланой Кармалитой, с которой Герман познакомился как раз в том самом августовском Коктебеле. Фантастическая парабола жизни, которая не приснилась бы фантастам Стругацким.

Нет уже на карте Чехословакии, Чехия стала членом НАТО, от которой ее защищала Москва 32 года назад, бывший либерал Аксенов рыдает от страсти к ковровым бомбардировкам Чечни, Стругацких стало вдвое меньше. В экранизации "Трудно быть богом" - сужу по сценарию и разговорам с режиссером - шестидесятничества совсем чуть-чуть. И сам режиссер - другой. Герману не тридцать, а шестьдесят два, он снял два шедевра, с "Лапшина" и "Хрусталева" есть куда падать. Германом быть трудно, он это знает и это его давит. Он может сколько угодно быть бодрым и ироничным. Но провала ему не вынести. С каннским унижением "Хрусталева" - другое дело. "Хрусталев" - сновидческое кино: не понятно вам, дуракам, ну и не понятно - кому нужно, поймет. И понимают, добавлю. "Трудно быть богом" - совсем иное, это сюжетное кино, сказка, байка. Либо сделано - либо нет. А Герман - уже Герман. Уже классик, спрос другой. Герман боится - и правильно делает.

Впрочем, он боится всегда, что есть признак правильного художника. Художник должен быть трусом. Храбрец идет в политику или бизнес. Когда в мае 97-го года мы - моя жена, Сергей Гандлевский и я - самыми первыми смотрели "Хрусталева" в маленьком просмотровом зале "Ленфильма", Герман от страха уехал в Репино. Свет включился, и Светлана, только глянув на наши лица, бросилась звонить - только тогда Алексей впервые заговорил о своем фильме. Теперь он не очень охотно говорит о новой картине. Неизвестно даже ее название: видимо, все-таки не "Трудно быть богом" - наверное, потому, что Герман хочет уйти от оригинала. Это моя догадка, не его слова. Сейчас рабочая версия: "Как сказал Табачник с Табачной улицы" - таков постоянный рефрен Муги, слуги Дона Руматы. Мне не кажется такое название удачным - тяжеловесно и не склоняется. Но Герман-то наверняка знает лучше.
Он знает про свое кино все - пока материальное. Замок Точник, в пятидесяти километрах от Праги, превращен в средневековое место. Вынесенные за крепостные стены сортиры с гроздьями окаменевших экскрементов, зеленая ряска болота, виселицы - одиночные и коллективные, - перекидные мосты, узкие бойницы дома Руматы, непроходимая грязь - военная грязь, которую я видал только в воюющей Чечне, мельничные и пыточные колеса. Зелено-желтые автобусы и обслуга в оранжевых штанах придают даже какую-то достоверность всему этому древнему бреду. И тут же - телезвезда Ярмольник верхом на толстой лошади.

Герман снова рискнул: Леонид непросто связывается в сознании с тем образом, который есть или будет в таком кино. И снова - ему, Герману, виднее. Он рассказывал, что решающей при пробах трех кандидатов на главную роль (одним из них был излюбленный герой "Ментов" Лыков) стала сцена, в которой местный мудрец Будах говорит всесильному Румате: "Сдуй нас или, еще лучше, оставь нас в нашем гниении", а Румата отвечает: "Сердце мое полно жалости". Эту главную фразу фильма Ярмольник произнес как надо.

Он произнес и хороший тост на гулянке по поводу 60-летия Светланы Кармалиты (она не скрывает, так и я могу не скрывать) в Бероуне, где живет съемочная группа Германа: о самой замечательной части киношной жизни - в экспедиции, где по определению главное - дружба и союзничество. А я вспомнил, как года три назад у нас в Праге гостили полторы недели Германы, и как-то вечером мы заговорили - кто бы чем занимался, если бы располагал кучей денег. Я сказал, что путешествовал бы по миру, может быть, попутно что-то сочиняя. Моя жена согласилась разделить такую долю со мной. Герман сообщил, что поселился бы на покое в Нью-Йорке и писал бы мемуары. А Светлана твердо проговорила: я бы наняла Лешу, чтобы он снимал кино.