Quo vadis, старая история?
Или что остается от предмета, лишенного всех его признаков
Иллюстрация к теме "Палачи и жертвы" в учебнике "Двадцатый век". Фрагмент триптиха Артура Кауфманна "Эмиграция"
Сразу оговорюсь: мое скорбное повествование о системе преподавания истории в немецких гимназиях описывает ситуацию в земле Северный Рейн-Вестфалия - там находится Кельн, где живет моя семья. Оговорка необходима, потому что, хотя система школьного образования в разных землях имеет общие черты, многое отдано на усмотрение местных министерств образования. Земля Северный Рейн-Вестфалия в смысле серьезности, или консервативности образования, по свидетельству многих, уступает другим областям Германии. "В народе" бытует мнение, что самые суровые школы - в Баварии. И даже в соседней с нашей - землей Рейнланд-Пфальц учиться тяжелее: наша соседка по дому, 16-летняя Анне, проучилась год в одной пфальцской школе, съехала на балл по всем предметам и с облегчением вернулась в родную кельнскую гимназию имени Александра Гумбольдта, где учатся две мои дочери.
Что значит труднее или легче учиться? Легче, по мнению Анне или другой подруги дочери, Дженни, переехавшей год назад из Мюнхена, в том смысле, что не так сильно нагружают на уроках и меньше задают на дом. Но и в Мюнхене, и в Кельне Дженни училась по одним и тем же учебникам: учебники истории, рекомендуемые для занятий в гимназии имени Гумбольдта по согласованию с министерством образования земли Северный Рейн-Вестфалия, на самом деле изданы в Баварии. Мы с мужем - тоже историком - поначалу радовались: учебники сделаны профессионально, снабжены массой информативного материала, таблиц, иллюстраций. Но на практике получается, что дело не в том, какие учебники и пособия предлагаются, а в том, как учитель истории преподносит свой предмет и по какой системе он с гимназистами занимается. Преподавание истории в нашей кельнской гимназии поражает именно своей бессистемностью, мозаичностью и дробностью изучения материала.
В начальной немецкой школе, с 1-го по 4-й класс, дети обязательно проходят историю своих родных мест. Кельн, древнеримский город с богатейшей античной и средневековой традицией, дает им для этого массу возможностей: ученики довольно активно ходят по музеям, рисуют, ставят спектакли из жизни покровительницы города Агрипинны, залезают на башни готического собора.
В гимназии, с 6-го по 10-й класс включительно, история - предмет обязательный, но преподается с перерывами. В 6, 7, 9 и 10-м классах история идет целый учебный год, а в восьмом ее неожиданно сменяет предмет "Политика", а история возобновляется лишь год спустя. Затем на уровне "высшей ступени" гимназии, в 11-13-м классах, историей занимаются лишь те ученики, кто выбрал ее в качестве специализации. Таким образом, за четыре года гимназист должен изучить историю всех стран, эпох и народов. Серия книг, рекомендуемых в гимназии моей старшей дочери Марине, - это как раз четырехтомник "История человечества в четырех книгах" ("Баварское школьное издательство"), по книге на год.
Первая книга называется "От первобытности до раздела Средиземноморья на три сферы влияния" (имеется в виду раннее Средневековье и соперничество Византии, варваров и государств ислама). Здесь все - от каменного века, через Древний Египет и античность до возникновения ислама и империи Карла Великого. Вторая, "От Франции до Тридцатилетней войны", включает в себя темы от распада империи Карла Великого и далее через все Средневековье до первой половины XVII века. Третья - "От абсолютизма до Первой мировой войны". И наконец, последняя книга, с чем, собственно, и выходят из гимназии многие школьники, более или менее привычная нам по названию, - "Двадцатый век" - начинается с русской революции и заканчивается объединением Германии. То есть формально в этой серии есть все - от неандертальца до падения Берлинской стены. Все издание отличает очевидный европоцентризм (материал на 80 процентов - история Европы, в третьем томе даже есть специальный большой раздел "Культурное пространство - Европа", в чем можно усмотреть "тлетворное" идеологическое влияние Евросоюза). Америка появляется всего несколько раз за четыре года (в связи с Колумбом, потом борьба между Севером и Югом и чуть-чуть в XX веке), Азия и Китай в период раннего Средневековья, а Россия только в 1917 году. Раздел "Демократия и коммунистические диктатуры" я прочла с особым интересом. История России с 1900 по 1930 год изложена лаконично (на 33 страницах), но концептуально остро и интересно. Акценты в том, как и кто совершал революцию, на мой "советский" взгляд, расставлены неожиданно: есть портрет и подробная биография Троцкого, а Ленин упоминается только в тексте. Для оживления есть игровые задания типа "Сравните две фотографии": сверху Ленин на трибуне с Троцким, внизу уже без него. Рассказывается о трюке с фальсификацией исторических фотографий. В общем, читая этот учебник, не уснешь и даже вполне заинтересуешься. Но если бы эти учебники читались!
Если бы они были более или менее освоены немецкими гимназистами, это дало бы им некие представления об истории мира. Может, так и поступают коварные баварские учителя - заставляют бедных детей из урока в урок учить учебник, параграф за параграфом, таблица за таблицей... Но в либеральной земле Северный Рейн-Вестфалия, видимо, решили так детей не мучить. Учебник не читают, изредка оттуда берутся для обсуждения куски - то из начала книги, то из середины. То учитель принесет ксерокопии с забавными заданиями. То кто-то из учеников сделает доклад, а остальные прослушают его. Когда Марина училась в 6-м классе, мы с мужем были несказанно удивлены, выяснив, что из всей истории Древнего Рима учитель за весь год выбрал единственную тему "Устройство римского сената времен республики" и мусолил ее почти полгода. Рисовались таблицы - где кто в сенате сидел и стоял, сколько консулов, магистратов и прочего он в себя включал.
То же было в классе 9-м, когда проходили XVII век в Европе. На протяжении двух месяцев объектом интереса всего класса стал Людовик XIV как пример "абсолютного монарха". Людовику посвящались сочинения, тесты, угадайки. Утвердившись в мысли, что с изучением истории у нашей дочери что-то не так, мы с мужем набрались смелости и запросили аудиенции у ее историка. Херр Вега, вяловатый мужчина средних лет, объяснил нам, что цель его работы - не систематическое прохождение параграфов книг, а попытка привить ученикам интерес к эпохе. Поэтому он выбрал ее "бриллиант" - Людовика-Солнце. А уже затем, сказал херр Вега, дети, заинтересовавшись этим феноменом, будут сами вспахивать ниву истории, углубляя свои познания.
По рассказам Марины и ее друзей, никто из класса эпохой французского абсолютизма не заинтересовался, а учебный год прошел. С трепетом ждали мы наступления нынешнего года с его учебником по XX веку. Русская революция была пройдена стремительно: Джоана, девочка из Польши, по скудным источникам в городской библиотеке подготовила и прочла в классе реферат о России. Остальные ученики послушали и якобы обсудили, не прочитав об этом в учебнике ничего. И затем весь класс дружно навалился на приход Гитлера к власти.
Темы нацизма, холокоста, Третьего рейха и их преподавание в школе требуют особого разговора. И концлагеря, и дневник Анны Франк в отрывках, и тема "коллективной вины" - все это в учебниках присутствует, но на уроках опять же не затрагивается или почти не затрагивается. За пять лет учебы Марины в гимназии только один раз у них в классе всплыла и обсуждалась тема насилия наци над евреями. Было это в "юбилей" "Хрустальной ночи" и не на уроке истории, а на политике.
Я попросила объяснить мне этот парадокс свою знакомую, учителя истории с почти 40-летним стажем, работающую в одной из гимназий Дюссельдорфа, фрау Дону. "Милая моя, - сказала она, - история - это самый несчастливый в нашем образовании предмет. В период наци она была слишком идеологизированна. Из истории сделали сначала сборник легенд о героях, а затем и Легенду об одном народе-герое. Потому после денацификации и пришли к совершенно новому принципу преподавания истории. Это не история отдельных стран и народов, а так называемая социальная история: история типов обществ, их соотношений и особенностей. Чтобы на ее основе нельзя было сказать, что этот народ - герой, а этот - ничто!"
Вот тогда мне стало ясно, почему на весь Древний Рим у Марины в школе был только сенат. Это ведь прообраз демократии в сегодняшнем мире. Почему на Средневековье только Лютер - он пример протестантской ментальности, в которой все здесь в Северной Европе пребывают. Следуя этому принципу неисторичности и типологичности, действительно можно все остальное в истории опустить.
Справедливости ради отмечу, что такое положение дел с преподаванием истории в школе волнует не только нас, русских родителей немецкой ученицы, занимающихся с ней дома "нормальной историей". В середине 90-х по всей уже объединенной Германии прошла большая дискуссия по этому поводу. Я нашла эти материалы в архиве, заголовки статей выглядели вполне многообещающе: "Ревизия школьной программы по истории", "Quo vadis, старая история?", "Что надо бы учить школьникам из истории Германии" и т.д. Но на самом деле во время дискуссии речь в основном шла о том, как переделать преподавание истории, еще очень идеологизированное, в примкнувшей к Западу ГДР. Так что из кельнских школьников будут и дальше делать европейцев, толерантных ко всему, но не знающих ни своей, ни чужой истории.
Иллюстрация к теме "Расизм" в учебнике "Двадцатый век". Воспроизведена страница из детской книги 1936 года. Рядом задание: "Какие отличительные черты в облике арийца и в облике еврея? Укажите, за что и против чего был национал-социализм"