Третий сын Умберто Эко
"Остров накануне" - это могильник несостоявшихся теорий и незаконченных сюжетов
"Остров накануне", третий и пока последний роман Умберто Эко, ругают все кому не лень. Мол, третий - лишний, роман скучный, остров без сокровищ, а текст без единого трупа. Таким образом, моднейший европейский писатель оказался в положении отца семейства, у которого первый сын ("Имя розы") вышел пригож собой и сделал славную карьеру, второй ("Маятник Фуко") был и так, и сяк, а третий ("Остров накануне") оказался дурак дураком. На самом деле, недоросль (1994 г.р.), конечно, с придурью, но уж точно не без таланта.
1643 год. Молодой итальянский дворянин Роберт де ла Грив (уже в имени зашифрована отсылка к Робинзону Крузо) по заданию кардинала Мазарини отправляется на Тихий океан, там его корабль терпит крушение, Роберт спасается, но попадает на другой заброшенный корабль, который стоит на якоре напротив некоего острова; добраться до острова невозможно, потому как плавать Роберт не умеет. На судне обнаруживается запас провианта, ботанический сад, бестиарий-птичник, камора, заполненная часами, несуществующий брат Роберта, а также монах-иезуит, который сначала похож на козла из книжки Дефо, потом на аббата Фариа из Дюма, а потом на Паганеля из Жюля Верна. Этот иезуит - Каспар Вандердроссель - нечто вроде Вильгельма Баскервильского в "Имени розы", но только на этот раз в услугах умника-сыщика Эко нуждается недолго. Очень скоро иезуит исчезает в морских пучинах.
Детектива, которого все ждут от Эко, нет и быть не может - время не то. XVII век - эпоха искусства барокко, замысловатого, остроумного и часто алогичного. Сам жанр детектива, в котором все должно быть последовательно и связно, тогда был невозможен. Дедуктивный метод презрен, забыт и отброшен как слишком грубый. Сыщик эпохи барокко непременно должен быть поэтом; след, оставленный на полу, можно воспеть в сотнях строк, но никому в голову не придет рассматривать его в лупу и сопоставлять с размерами ноги подозреваемых. Скорее уж с помощью призм, линз, кривых зеркал и прочих оптических приспособлений этот след исказят, чтобы он навел на большее количество метафор.
Умберто Эко по основной профессии - ученый-семиотик, поэтому первые два его романа тоже были беллетризованными трудами по знаковым системам. Барокко - не столько знаковая система, сколько причудливая, скорее бессистемная комбинация знаков. Тогда ценилось сведение несоединимого, установление несуществующих подобий и связывание разнородного. Какая уж тут семиотика, помилуйте. Если бы в "Острове" все же появился настоящий сыщик, то ему пришлось бы столкнуться с совершенно неадекватными поступками подозреваемых, ни в какую знаковую систему не вписывающимися. Да и главный герой - Роберт-Робинзон - постоянно либо грезит, либо пребывает в состоянии аффекта. То он перегрелся, то отравлен подводным гадом, а чаще всего пьян вусмерть.
"Мы созданы из вещества того же, что и сны", - замечает шекспировский Просперо. "Жизнь есть сон", - осознает кальдероновский Сихизмундо. Какой практикум по семиотике (как называл расследования эковских героев Лотман), какой дедуктивный метод может быть в этом дормиториуме? Тсс, господа, не шуметь, разбудите пациентов из соседнего отделения. "Сон соответствовал регламенту барокко, по которому даже в грезах, даже в первую очередь в них, пропорции обязаны украшать концепт, преувеличения - оживлять, таинственные сближения - придавать рассказу содержательность, размышления - глубину, эмфазы - возвышенность, аллюзии - загадочность, а каламбуры - тонкость" (глава "Дафна").
Барочный "остров накануне" - это могильник неподтвержденных гипотез, несостоявшихся теорий и незаконченных сюжетов. Здесь свои тайны, натурфилософские по преимуществу. Здесь нет окровавленных трупов, мировых заговоров, зато во множестве представлены природные парадоксы - тайна долгот, место Земли в Солнечной системе, обратимость времени. Поскольку наука еще не развита в достаточной степени, в качестве рабочей выбирается та гипотеза, которая наиболее остроумна (а не наиболее правдоподобна). Эко, кажется, специально подбрасывает всякие возможности для развития "нормального" авантюрного сюжета: шпионы кардинала, монахи-мореплаватели, искалеченные собаки. Но барочному автору нет дела до всего этого: эта жирная кость позже достанется Дюма, Жюлю Верну, Стивенсону, Конан-Дойлю. Эко непреклонен. Даже физические явления исследуются здесь при помощи метафоры: красиво назвать загадку - значит приоткрыть ее. Долготу можно искать при помощи точных часов (но это будет позже, в эпоху, когда все барочные теории будут казаться просто "абсурдом" и их выкинут на чердак европейской культуры), а можно - с использованием принципа всеобщей Симпатии, притягивания подобного подобным.
На самом деле в "Острове" несколько сыщиков - Роберт чуть не в каждой главе (а их 40) вступает в диалоги с каким-нибудь поэтом или ученым, и все они пытаются разгадать книгу Природы. Один доказывает правдивость истории о потопе, другой рассуждает о симпатии различных веществ, третий убеждает Роберта, что на острове - всегда вчерашний день, раз он находится на 180-м меридиане (из этого пространственно-временного парадокса и появилось название романа). Меридиан можно найти, если регулярно ранить специальную собаку, двойника можно выловить, если написать роман с его участием, а обрести оставленную в Париже Прекрасную Даму - если узреть Рдяноцветную Голубку, по-видимости, живущую на острове. Таков барочный детектив, если уж вам так нужно детектива, - в нем много тайн и много же разгадок. Здесь плохая, с точки зрения "нормального" позитивистского детектива, концовка, но целая россыпь блистательных "кончетто" (термин барочных трактатов, обозначающий остроумный замысел, смелое решение, соединение несоединимого).
Колониальный товар Эко - "Остров накануне" - продался со скрипом. Скорее всего, это его последняя громкая негоция. Далее, как настоящий Просперо, он должен отречься от своих романов и вернуться к нормальной обывательской жизни. "Все грешны, все прощенья ждут, да будет милостив ваш суд".
P.S. Вполне барочного каскада славословий заслуживает перевод Елены Костюкович - мероприятие смелое и с блеском осуществленное.