Неизбывный комплекс
Попытка возродить военную мощь СССР может привести к прямо противоположному результату - демилитаризации российской экономики
Российский ВПК может сколько угодно хвастать тем, что он создал системы вооружений, которым нет аналогов в мире. Проблема в том, что у него сейчас нет материальных ресурсов, чтобы обеспечить перевооружение армии. (Фото: Павел Горшков)
Владимир Путин искренне считает возрождение величия России как военной державы первостепенной задачей своей политики. Причем если многие другие направления деятельности российского президента обрисованы до сих пор в высшей степени смутно, то тактика возрождения ВПК на первый взгляд представляется детально проработанной. Выступая на Всероссийском совещании работников оборонно-промышленного комплекса 21 марта 2000 года в Нижнем Новгороде, Путин четко сформулировал десять пунктов программы по выводу военно-промышленного комплекса страны из кризиса (см. правую колонку).
Более того, эти предложения вроде бы сопровождаются финансовыми обоснованиями. По крайней мере, еще в январе правительством одобрена программа закупок вооружений на 2000 год. На эти цели выделяется 62 млрд. рублей, что на 50% превышает оборонный заказ прошлого года. Однако, как ни парадоксально, попытка "поднять" оборонную промышленность скорее всего вынудит президента даже против его желания приступить к прямо противоположному, а именно - структурной демилитаризации России.
ВПК, которого нет
Чтобы понять этот парадокс, прежде всего следует оценить реальную ситуацию, в которой находится отечественный ВПК. Государство несколько лет не платило за производимую продукцию, и оборонные предприятия держатся на плаву во многом благодаря кредитам коммерческих банков, выдаваемым под грабительские проценты. При этом такие предприятия, как правило, не платят за коммунальные услуги и начисто игнорируют федеральные и местные налоги. Вполне возможно, что часть средств, выделенных Министерством обороны на размещение оборонного заказа, пойдет на погашение просроченных обязательств. Эффективных законодательных и административных рычагов, способных предотвратить такое развитие событий, попросту не существует.
Путин трезво оценивает сложившуюся ситуацию. В Нижнем Новгороде он заявил, что "кредиторская задолженность многих оборонных предприятий даже без учета пени в несколько раз превышает долги государственного бюджета". Он решительно отказывается гасить долги оборонки. "Денег на все это у государства, конечно, нет, - говорит Путин. - Более того, даже если бы и нашли эти деньги, то они все равно не пошли бы на пользу.
Однако невозможность употребить обещанные государством деньги непосредственно на производство военной техники - не единственное и даже не главное препятствие на пути к возрождению ВПК. За последнее десятилетие объем военного госзаказа резко снизился, и ослабевшая оборонная отрасль утратила гибкость. Она неповоротлива и, в сущности, неспособна ускорить выпуск сложных систем вооружений. К тому же большинство оборонных предприятий уже не считает военное производство целью своего существования, главным направлением своей деятельности. По сути дела так называемого российского военно-промышленного комплекса уже не существует. На его месте - лишь разрозненные промышленные предприятия, выпускающие продукцию как военного, так и гражданского профиля.
Даже точное число оборонных предприятий в России никому не известно. По мнению вице-премьера Ильи Клебанова, предприятие является частью ВПК, если в его продукции "оборонка" превышает 5%. Число предприятий с объемом оборонного производства, превышающим 50%, очень незначительно. Глава Министерства по налогам и сборам Александр Починок, выступая с требованием прекратить энергоснабжение тех оборонных предприятий, которые не платят за пользование электроэнергией, констатировал, что фактически 90% предприятий ВПК на оборону не работают.
После распада СССР совершались неоднократные попытки сократить число так называемых оборонных предприятий, дабы уменьшить непосильное бремя военных расходов. Когда в 1991-1992 годах прекратил свое существование Госплан, Военно-промышленная комиссия при Совете министров и еще девять министерств, управлявших ВПК, тысячи подчиненныx им предприятий оказались предоставлены сами себе. В 1992 году правительство Гайдара на две трети сократило объем оборонного госзаказа, но никто из членов правительства не озаботился подсчетом обездоленных "сироток" советского ВПК.
Многие из них были даже рады избавиться от статуса "оборонного предприятия" и всего, что с ним было связано (мобилизационные предписания, допуски секретности, особые правила учета, запреты на приватизацию и контакты с иностранными компаниями и т.д.).
Управление же оборонными предприятиями, так и не сумевшими найти своего места в гражданской экономике (в основном это были специализированные оборонные предприятия, научно-исследовательские институты оборонного профиля, оружейные КБ и т.д.), было вначале передано в ведение Министерства промышленности (где военно-промышленные главки бедными родственниками затерялись среди гражданских собратьев). Затем после упразднения министерства они были подчинены Государственному комитету по оборонной промышленности, а после роспуска Гособоронпрома переданы в ведение оборонных департаментов Министерства экономики и т.д. Последняя попытка резко уменьшить число предприятий, официально числящихся оборонными (с 1700 до 687 к 2000 году), была предпринята предшественником Клебанова Яковом Уринсоном в 1998 году.
Однако инициатива Уринсона столкнулась с сопротивлением директоров предприятий и КБ, которые к тому времени убедились, что выполнять или даже делать вид, что участвуешь в выполнении военных заказов, весьма и весьма выгодно (по крайней мере, для них самих). Ведь как раз причастность к обеспечению национальной безопасности служила оправданием отказа оплачивать коммунальные услуги. Началась затяжная война, в ходе которой Уринсону пришлось увеличить число заводов, чье выживание почиталось связанным с "поддержанием национальной безопасности", сначала до 868, затем до 1108 и, наконец... до 1600. Пока предприятия ВПК простаивали и боролись за выживание при почти полном отсутствии госзаказа, поставщики комплектующих и субподрядчики переключились с оборонной отрасли на более привлекательный гражданский сектор (прежде всего его "теневую" часть) и приобрели независимость от "оборонки". Сегодня государство уже не может, как в старые добрые времена плановой советской экономики, заставить любой завод против его желания выполнять заказы генеральных подрядчиков.
Между тем большая часть головных оборонных предприятий не может существовать без многочисленных смежников. Так, в создании танков Т-72 участвует более 700 субподрядчиков, в производстве самолетов "МиГ-29" - 568. Многие производители комплектующих и субподрядчики вообще размещаются за пределами России. По данным Военно-технического комитета при Штабе по координации военного сотрудничества стран СНГ, 500 российских оборонных предприятий имеют соглашения о кооперации с 1326 предприятиями, разбросанными на всем постсоветском пространстве. Например, в производстве атомных подлодок с баллистическими ракетами на борту задействовано около 2000 предприятий на территории бывшего СССР. 1300 из них находятся в России, 550 - на Украине, 83 - в Белоруссии, 5 - в Казахстане, 4 - в Армении, 3 - в Молдавии и 2 - в Киргизии.
Серьезным ударом по оборонной отрасли стал и быстро прогрессирующий процесс "старения" персонала. По словам самого Путина, в период с 1996 года по настоящее время средний возраст работников предприятий оборонной отрасли увеличился с 47 до 58 лет. Трудности с рабочей силой усугубляются чудовищным износом оборудования. Проведенное в 1997-1998 годах обследование развеяло миф о том, что советские оборонные предприятия пользовались в основном советскими станками и оборудованием. Выяснилось, что большая часть передовой производственной техники, применявшейся на оборонных заводах в 70-е и 80-е годы, была иностранного производства и закупалась на Западе через посредников. В 1987 году такие поставки прекратились и больше не возобновлялись. Не закупались и отечественные станки.
Все это позволяет предположить, что даже если государственное финансирование будет увеличено более чем на 50 процентов, Министерство обороны все равно не сможет закупить больше вооружений. Оборонные предприятия, лишенные возможности увеличивать объемы производства из-за нехватки комплектующих, устаревшего оборудования, низкой производительности труда и неэффективного управления, просто-напросто повысят цены даже на те небольшие партии военной техники, которые они пока еще в состоянии производить. Что в итоге приведет к инфляции.
При этом ни в коем случае не следует обольщаться тем, что за последние несколько лет было разработано немало моделей новых вооружений, некоторые из которых были торжественно представлены на различных выставках и испытательных полигонах.
Ни танк "Черный орел" ("проект 640"), разработанный Омским конструкторским бюро транспортного машиностроения, ни танк Т-95, созданный конструкторами предприятия "Уралвагонзавод", ни истребители пятого поколения, над которыми работают аж три конструкторских бюро - имени Сухого ("Су-37"), МАПО-МИГ ("проект 1.44") и имени Яковлева (легкий фронтовой истребитель ЛФИ с вертикальным взлетом и посадкой), никогда не будут поставлены на поток.
Конструкторы вместо того, чтобы думать об экономических возможностях производства, сражаются за субсидии и свой профессиональный статус. В результате их проекты трудно реализуемы и дороги в производстве. И потому чрезвычайно наивны надежды, будто переживающая упадок оборонная отрасль России каким-то образом сумеет-таки воплотить в жизнь уже имеющиеся и все множащиеся конструкторские разработки.
Съесть-то он съесть
И вот в этих-то условиях Путин заявляет о намерении возродить Вооруженные силы России и оборонную промышленность. Продекларированные им принципы вроде обещания переоснастить основные фонды ключевых заводов, имеющих стратегическое значение для национальной безопасности России, и мобилизовать для этого необходимые ресурсы обречены остаться лишь благими намерениями.
Как в условиях нынешней децентрализованной экономики он собирается изыскивать эти самые ресурсы? Где он думает достать необходимое оборудование, если российское машиностроение практически дышит на ладан? Закупать на Западе? Где взять такое ведомство, которое было бы способно направить "все необходимые ресурсы" в оборонную отрасль? Возродить Госплан?
Возьмем другое обещание Путина. "Задача, которую надо решать немедленно, - это создание условий для привлечения в ВПК молодых специалистов". Что имеется в виду? Платить молодым специалистам столько же, сколько платят в коммерческих банках?
Наконец, и это главное: возрождение ВПК находится в прямом противоречии с основными принципами экономической стратегии, которую вроде бы с одобрения президента разрабатывают его ближайшие сотрудники. Назначив своим экономическим советником Андрея Илларионова, Путин явно демонстрирует свою поддержку экономической программы, разработку которой ведет Центр стратегических исследований во главе с Германом Грефом. Даже если будет принята только часть программы, это по сути перечеркнет все надежды военных и оборонщиков не только на получение дополнительных средств от государства, но и вообще на выживание отрасли в ее нынешнем виде.
Илларионов, которого даже его коллеги по цеху уже давно окрестили "ультралибералом", твердо верит, что чем меньше государство вмешивается в экономику, тем для экономики лучше. Поэтому он предлагает сократить размеры государственных расходов до 17 или 20% ВВП против нынешних официальных 37 (а неофициально - и всех 50 или даже 70) процентов ВВП. В результате чего, утверждает он, российская экономика может вырасти на 8-10% в год.
Однако вначале, настаивает Илларионов, нужно провести полномасштабную "зачистку" российской экономики, чтобы установить, кто кому и что должен, и ликвидировать все задолженности и неплатежи. И такая ревизия не сулит военно-промышленному комплексу ничего хорошего. Она неизбежно покажет, что невозможно содержать армию численностью 1 миллион 200 тысяч военнослужащих, вести дорогостоящую кампанию в Чечне, поддерживать оборонную промышленность, в которой занято не менее двух миллионов человек, создавать не имеющее аналогов оружие будущего, - и все это на закладываемые в бюджет 5-6 млрд. долларов в год.
Ведь если исходить из реальных цен на сырье и ресурсы, даже увеличенный военный бюджет выглядит насмешкой над здравым смыслом. Так же, как и в советские годы, его утверждение имеет чисто символическое значение. По расчетам экспертов, например, Министерство обороны оплачивает лишь 6% от всей потребляемой электроэнергии, да и большинство других платежей носят столь же "виртуальный" характер.
Но даже реальные затраты России на оборону, которые, по моим оценкам, как минимум вдвое, а то и втрое превышают официальный бюджет Министерства обороны, меркнут в сравнении с альтернативными издержками существующей оборонной системы России. Альтернативными издержками экономисты называют возможности, которые общество навсегда утратило, позволив ВПК практически даром использовать электроэнергию, газ, нефть, металлы и другие ресурсы, которые нашли бы более эффективное применение в других сферах.
Для того чтобы оценить издержки возрождения российского военно-промышленного комплекса, достаточно четко представлять себе, что именно приносится в жертву с точки зрения экономического развития. А точнее, насколько оборонная политика государства отрицательно влияет на жизнедеятельность частного сектора и на функционирование рынка в целом. Известно, что проблема неплатежей в российской экономике была спровоцирована именно Министерством обороны, которое в 1992 году отказалось платить даже по сокращенному госзаказу.
С этого момента неплатежи стали расти как снежный ком, захватывая и другие отрасли экономики, что в итоге привело к нынешнему положению вещей, когда три четверти всех хозяйственных операций осуществляются без использования "живых денег". Создается впечатление, что Путин пока еще не отдает себе отчет в том, перед какой дилеммой он стоит: сохранить существующую оборонную систему, несовместимую с принципами свободного рынка, или же начать настоящие либеральные реформы, пожертвовав интересами нынешнего военно-промышленного чиновного сословия. Как очевидно и то, что времени на принятие решения у него не так уж много.
Виталий Шлыков - бывший заместитель председателя Государственного комитета по оборонным вопросам РСФСР и РФ (1990 - 1992 гг.)
"Рыбинские моторы", ведущий производитель авиационных двигателей. Предприятие потратило несколько лет на то, чтобы выяснить, кто в действительности является его хозяином. (Фото: Александр Сорин)