Иномарки: выпуск 5

Признайтесь, вы подумали, что Пелевин наплевал на своих отечественных поклонников и вероломно сочинил сразу аж два новых шедевра на английском языке. Утешьтесь. Путаницу продуцируют забугорные переводчики, желающие повыгодней продать наше национальное достояние. "Мизинец Будды" - это на самом деле "Чапаев и Пустота", а "Вавилон" - "Generation "П". Шквал восторженных откликов. Топ-списки падают ниц. Похоже, на Западе наконец-то пробил час Пелевина.

У нас же стрелка четко указывает в сторону Болмата . Земля-то круглая: когда здесь день, там - ночь.

Henri Troyat. La ballerine de Saint-Petersbourg. - 198 pages. - Plon; ISBN 2259192807.

Россия, 1885 год. Глазами юной ученицы императорской школы танца показан расцвет русского балета на рубеже веков. Интриги и адюльтеры, люди и ложи, батманы и арабески. Петипа и Дягилев, пугалами торчащие над бескрайними плантациями развесистой клюквы. Анри Труайя, как и Шарль Азнавур, по происхождению армянин; оба пользовались немалой популярностью в СССР, а в РФ полузабыты. Terribile ductu: вполне заслуженно.

Чудаковатая еврейская семья. Отец увлечен каббалистическими толкованьями Торы, старший сын обрился наголо и долдонит "Харе Кришна", мать принесла себя в жертву адвокатуре pro bono. А девятилетняя Элиза вдруг, с бухты-барахты, начинает подражать жужжанию пчел и быстро добивается поистине моцартианских успехов на этом оригинальном поприще. И проза Майлы Голдберг Элизе под стать: гудит, как пчела, танцует, медоточит.

Дебютный роман молодой американки, который хочется сравнивать с вершинами лирико-психологической прозы Нового Света - с "Убить пересмешника", например. Или с "Голосами травы".

Средневековый генуэзский торговец, обосновавшийся на Востоке, отправляется на поиски книги, в которую, по легенде, вписано тайное - "сотое" - имя Бога. На протяжении своего "кругосветного" плавания Бальдассар посещает разнообразные уголки ойкумены - от Константинополя до Лондона - и в каждом из них узнает нечто новое: лошади кушают овес и сено, Нил впадает в Средиземное море, Господь внутри нас. Очередной интеллектуальный блокбастер от гонкуровского лауреата Амина Маалуфа, придумывающего сюжеты чуть изобретательнее, нежели это делает Умберто Эко. И чуть менее амбициозного, чем автор "Острова накануне". Так, на малую малость. Уроженцам Магриба вообще присущи адекватность и самоирония. Чего об итальянцах, увы, не скажешь.

Эдвард Разерферд - мастер титанического замаха. Едва публика отдышалась после его мегахронных романов "Русска" (1991) и "Лондон" (1997) - на нее всей баобабьей мощью навалился "Лес" . В полном соответствии с названием, перед нами биография некоего леса, проживавшего в Южной Англии с 1099 по 1999 годы. И, само собой разумеется, немало повидавшего. Вильгельм Завоеватель, Мария Стюарт, Джейн Остен, карлисты с конскими ушами, эсквайры с длинными носами...

Помнится, была у Анатолия Королева повесть "Гений места". Про парк в окрестностях Петербурга/Ленинграда. Очень хорошая повесть. Душевная такая. Коротенькая, главное.

Не успел РЖ отрецензировать русский перевод "Секса и страха", как модный прозаик и эссеист Паскаль Киньяр выпустил "Террасу в Риме" . В отличие от "Секса...", это не размышлительная non-fiction, а роман. Однако автобиографизм книжки очевиден. Протагонист - современный Ашенбах, настолько выжатый духовно и физически, что, может, и рад бы подцепить на Аппиевой дороге какого-нибудь Тадзио, да здоровье не позволяет. И вот, подобно Олегу Табакову в фильме "Три истории", он смотрит, смотрит на вечный город со своей террасы и размышляет, размышляет о том, до чего юн был вчера и до чего мертв станет завтра. Хоть Киньяр и не говорит напрямую о причинах истощения персонажа, мы догадываемся: тот недавно закончил работу над размышлительной non-fiction о сексе и страхе в античных Греции и Риме, о том, как одно перетекало в другое, а одна - в другой. И надорвался до кровавых петрониев в глазах. Еще бы: шестнадцать глав, причем все - исключительно про фасцинусы. После такого и Борис Парамонов присел бы на инвалидность.

Филлис Дороти Джеймс (р. 1920) называют правопреемницей Агаты Кристи, и называют неверно. Во-первых, "Убийстве Роджера Экройда" и "Восточном экспрессе" главное - формальная дерзость, сюжетные штучки-дрючки. В "Неестественных" же "причинах" и "Вкусе к смерти" криминальная фабула лишь повод для нестандартных выводов насчет людской природы. Во-вторых, помимо детективов об инспекторе Далглише, Джеймс сочинила нравоописательный триллер "Кровь безгрешна" и мрачную антиутопию "Дети человеческие".

А теперь ее жанровый гербарий пополнился мемуарным романом. "Пора и на покой" - хроника одного-единственного года жизни Ph.D.J.: 1997-го. Нарочито подробные описания банкетов, деловых поездок и рутинных howdoyoudows перемежаются эмоциональными ретроспекциями: солнечный Кембридж 1930-х; роды, совпавшие с воздушной тревогой; дрожащий рот умалишенного мужа, нервическая дрожь пера над черновиком.

Заголовок - цитата из Сэмюэля Джонсона, который произнес Time to be in earnest в год своего 77-летия. Осень патриархов, кристально бесплодная, не беременная зимой.

Очерки сексуального воздержания. Снизу вверх по лестнице времени: Афина Паллада, Артемида, Гестия; олимпийцы Древней Греции; весталки; гаремные евнухи; целибат католического клира; Жанна д'Арк; Исаак Ньютон; шейкеры XVIII века; Елизавета I Английская; Фаринелли il castrato; колдуны вуду; Льюис Кэрролл; Флоренс Найтингейл; Махатма Ганди; пожизненно заключенные; больные СПИДом, - итого 120 тщательно проанализированных казусов, восемь лет каторжного труда за письменным столом.

Или все-таки - сверху вниз? True love waits. "Когда секс превращается в эмблему гибели, безбрачие воспринимается как охранная грамота" .

Элизабет Эбботт - декан женского колледжа Св. Троицы (Канада). Не замужем.