Первая пятилетка Пятой республики
Во Франции спорят о сокращении президентского срока с 7 до 5 лет. В дело идут точно те аргументы, которыми у нас доказывают необходимость реформы, противоположной по смыслу
Маршал Мак-Магон, победитель адмиралов Нахимова и Корнилова при Севастополе в 1855 году, прославился еще и как первый президент Франции, избранный в 1873-м на семилетний срок. Время было, что называется, непростое: до Третьей республики (то есть до принятия третьей по счету конституции) оставалось еще два года, после разгрома Парижской коммуны (1871-й) бал в стране и парламенте правили монархисты, которые только потому и ухватились за кандидатуру заслуженного вояки, что не могли договориться, кого именно выдвинуть на престол. Надо ли объяснять, что президентские полномочия в такой ситуации были весьма размыты: один из предшественников маршала, Луи-Наполеон Бонапарт, по истечении своего 4-летнего президентского срока даже провозгласил себя - для ясности - императором.
Маршал пошел иным путем. Как гласит легенда, по прибытии в Елисейский дворец он потребовал, чтобы ему принесли "устав". Такового не оказалось. Не обнаружив конституционного поля, Мак-Магон, как человек военный, не стал из него выходить, а поручил герцогу де Брогли, одному из тех депутатов, что поставили его на президентство, сформировать правительство "крепкого морального духа" (Ordre moral). Герцог со товарищи только того и ждали: они потому и закладывали 7-летний мандат для нового президента, что предполагали за этот срок либо уговорить взойти на престол престарелого потомка Бурбонов, графа Анри де Шамбора, либо дождаться, пока он помрет, и возвести на трон кого-то из второстепенных представителей королевской семьи.
Увы, упрямство графа оказалось столь же несокрушимо, как и его здоровье. Реставрация сорвалась, поскольку все прочие претенденты уже отказались от своих прав в пользу графа. В 1875-м году Франция стала Третьей республикой. А президентом остался маршал, вооруженный семилетним мандатом.
Сегодня во Франции нет ни маршалов, ни королей. Вместо Третьей республики на дворе уже Пятая, но президентов по-прежнему избирают на 7-летний срок. Прервать 127-летнюю традицию трудно, хотя многих она смущает, после того как создатель Пятой республики, генерал Шарль де Голль, сделал в 1962 году избрание президента всенародным, а не парламентским делом и закрепил за главой государства фантастические по европейским понятиям полномочия - право распускать парламент, переизбираться на второй срок и т.п. О том, что 7 лет - слишком долго для страны, которая считает себя родиной демократии, что во главе исполнительной власти во Франции по сути стоит избираемый монарх, говорили, не переставая. В том числе говорили и почти все претенденты на президентский престол. Но - странная закономерность! - ровно до тех пор, пока не побеждали на выборах. После инаугурации взгляды менялись: долго-то оно, долго, но ведь для пользы дела! Единственное исключение из этого правила - Жорж Помпиду (президент с 1969-го по 1974-й), подготовивший законопроект о сокращении президентского срока до пяти лет, но скоропостижно скончавшийся до завершения процедуры его принятия. Показательно, что "законопроект о пятилетке" представил не сам Помпиду, а его правительство, в котором служили два будущих президента - Валери Жискар д'Эстен (глава государства с 1974-го по 1981-й) и Жак Ширак (с 1995-го по настоящее время). Оба они, как известно, придя к власти, остались верны 7-летней традиции.
Но все рекорды побил Франсуа Миттеран, избиравшийся президентом аж на два срока - с 1981-го по 1988-й и с 1988-го по 1995-й. За 14 лет его президентства издержки 7-летнего мандата стали очевидны. Дело не только в том, что 13 лет он правил, будучи смертельно больным и упорно скрывая это от общественности, не в невероятном количестве скандалов с его приближенными. К концу эры Миттерана стало ясно, что с пятой французской конституцией что-то неладно. В конце XX века общественное мнение в европейской стране меняется чаще, чем раз в семь лет, да и проблемы, по которым приходится принимать принципиальные решения, - вроде падения Берлинской стены, распада СССР, войн в Ираке и Косово, учреждения евровалюты и т.д. - в мире что-то вдруг зачастили.
Хуже того, поскольку Национальное собрание обновлялось раз не в семь, а в пять лет, при Миттеране в стране явочным порядком стала устанавливаться новая, не предусмотренная конституцией форма правления, которую у нас назвали бы "двоевластием": президент-социалист то и дело заполучал утвержденного парламентом премьера с правыми убеждениями. Французы, которые более 200 лет совершенствуются в искусстве делать революции и преодолевать их последствия, использовали более изящное выражение, которое подчеркивало необходимость сохранения отношений, пусть и без любви, - "политическое сожительство". Эти "сожительства" стали нормой и повторяются с поразительной регулярностью: если взять отрезок с 1986-го по 2002-й (тогда во Франции пройдут новые президентские выборы), получится, что девять лет из шестнадцати страной управляли "сожители". При Миттеране премьерами были правые Ширак и Балладюр, теперь вот, наоборот, президент Ширак третий год вынужден уживаться с социалистом Жоспеном.
Это последнее "сожительство" особенно озадачивает. С одной стороны, оно вроде бы уравновешивает "суперпрезидентскую" власть (чего стоит один только роспуск парламента президентом Шираком в 1997-м с целью добиться согласия избирателей на санацию бюджета накануне перехода на евровалюту). С другой стороны, президент и премьер, которые, как уже ясно, оба выставят свои кандидатуры на выборы в 2002-м, фактически не в состоянии проводить согласованную политику и все реже вспоминают о предвыборных обязательствах. Французские политики и эксперты уже прямо пишут, что Ширак и Жоспен караулят ошибки друг друга, так и сяк друг другу пакостят, заигрывают с общественным мнением. Европейские партнеры паникуют: французские лидеры, некогда столь активные на ниве евроинтеграции, накануне своей очереди председательствовать в Евросоюзе отделываются лишь общими фразами относительно будущего евровалюты, реформы институтов управления ЕС, расширения на Восток. Суперпрезидентская власть во Франции, как выясняется, способна парализовать волю государства ничуть не хуже, чем суперпарламентская в Италии.
Две недели назад французский политический класс приступил наконец к дискуссии о том, как реформировать политические институты Пятой республики. Возмутителем спокойствия стал Жискар д'Эстен, бывший президент, ныне депутат, представивший законопроект о сокращении президентского срока до пяти лет (а также о запрете перевыборов на второй срок). Уклониться от дискуссии невозможно - за введение "пятилетки", по данным последних опросов, выступают 78 процентов французов. Дополнительным аргументом в пользу реформы служит, без сомнения, календарное совпадение: президентские и парламентские выборы будут проводиться в 2002 году.
Премьер-министр Лионель Жоспен уже высказался за реформу, подчеркнув, что был за нее всегда. Жак Ширак, который, став президентом, не раз категорически высказывался против сокращения мандата, в свою очередь взял паузу для раздумий. Он, конечно, вряд ли пойдет против 78 процентов избирателей, но опасается, как бы это не "скомкало" его текущий мандат. Многочисленные комментаторы, от ультралевых до ультраправых, высказывают самые разные соображения, но общий знаменатель просматривается: отказ от 7-летнего мандата - это только начало. Дальше придется определять заново функции премьера и переосмысливать всю властную вертикаль.
Откладывать эту реформу опасно - этому, кстати, учит и печальный опыт доблестного Мак-Магона. Маршал хоть и пересидел выдвинувших его монархистов, но до конца своего 7-летнего срока все же не дотянул, споткнувшись, в общем, на пустяке: новый парламент, где в большинстве оказались республиканцы, потребовал от него отправить в отставку несколько генералов. Маршал возмутился и ушел с поста сам, за год до срока, в 1879-м. Он ведь так и не нашел в Елисейском дворце "устава", а потому не заметил, как вместе с составом парламента сменилась эпоха.