Три праздника
Откроем кавычки. "По крайней мере, явились даже совсем неизвестные личности, съехавшиеся из уездов и еще откуда-то. Эти дикари, только лишь вступали в залу, тотчас же в одно слово (точно их подучили) осведомлялись, где буфет, и, узнав, что нет буфета, безо всякой политики и с необычною до сего времени у нас дерзостию начинали браниться. Правда, иные из них пришли пьяные. Некоторые были поражены, как дикие, великолепием залы предводительши, так как ничего подобного никогда не видывали, и, входя, на минуту затихали и осматривались разиня рот... Но после первых минут удивления начинались самые бессмысленные вопросы и заявления. "Мы, может быть, еще не хотим чтения... Мы деньги заплатили... Публика нагло обманута... Мы хозяева, а не Лембки!". Вы, должно быть, узнали описание начала злополучного праздника, заданного губернатором Лембке, точнее его женой, Юлией Михайловной, в пользу бесприданных гувернанток. Тем более вы, должно быть, помните, каким скандалом, а затем и драмой, этот праздник закончился. "Типичный русский скандал", - пожмет плечами слушатель. "Типичный достоевский скандал", - добавит филолог.
Честно говоря, не уверен. Набоков (вслед за Оскаром Уайльдом) говорил, что жизнь иногда рабски подражает искусству; можно предположить, что в этом подражании она не знает географических, политических и этнических границ. В газете "Русские ведомости" от 8 июня 1900 года, в разделе "Иностранные известия", читаем: "Париж. На банкете третьего июня, устроенном дрюмоновской Libre Parole и лигой французского отечества в честь нового муниципального совета, происходили крайне своеобразные сцены. Банкет был организован жалко. В Ваграмовском зале находилось около 2000 человек, причем каждый с криком и беспорядком старался захватить место у длинных столов. Меню возбудило всеобщее неудовольствие. Некоторые гости в знак протеста разбили свой прибор... Тогда гости потребовали шампанского, но его не оказалось, и когда вместо шампанского лакеи стали подносить дешевое вино, гости стали ругать прислугу. Лакеи отказались было дальше прислуживать, и лишь с трудом удалось их уговорить остаться до конца.
Несколько пояснений. "Дрюмоновская организация" и "лига французского отечества" - ультранационалистические, монархические, антисемитские группировки во Франции рубежа XIX и XX веков. "Ваграмовский зал" - один из лучших парижских залов, названный так в честь победы наполеоновских войск над австрийскими в битве под Ваграмом в 1809 году. Думаю, что многие французские ура-патриоты, прибывшие на этот банкет из глухой провинции, входя в этот зал, "замирали" и "минуту стояли, разинув рот", точно так же, как и достоевские сомнительные господинчики. Обращу внимание на еще одну важную деталь. Парижские лакеи отказались обслуживать пьяную шваль, и их пришлось, если верить корреспонденту "Русских ведомостей", уговаривать доработать вечер до конца. Участь обслуживающего персонала на русском литературном празднике оказалась более печальной. Цитирую. "Нечего рассказывать, как кончился бал... Музыку не отпустили, а уходивших музыкантов избили". Кажется, с этой небольшой разницы и начинается "цивилизация"...
Впрочем, хватит скандалов. Довольно достоевщины. Погрузимся лучше в мир истинного барства, неподдельной роскоши, спокойного изобилия. В конце концов Россия была богата не только достоевскими персонажами, но и настоящими знатоками этикета, виртуозами приличий, ценителями кухмистерской. За три дня до скандала в зале Ваграм, 5 июня 1900 года, те же "Русские ведомости" публикуют отчет о банкете, данном российским генеральным комиссаром во Франции: "Генеральный комиссар князь Тенишев с супругой давали вчера большой обед на 250 кувертов в честь французских министров и иностранных комиссаров. Столы были артистически декорированы живыми цветами. У всех приборов лежали меню, разнообразно разрисованные русскими художниками. Свойственное русским гостеприимство хозяев придало вечеру сердечность и непринужденность".
Два русских европейца XX века - Осип Мандельштам и Владимир Набоков - учились именно в Тенишевском училище, основанном на миллионное пожертвование Вячеслава Тенишева в том же самом 1900 году, в котором в Париже состоялся тот самый "большой обед на 250 кувертов".