Мариус Петипа как зеркало балетной эволюции
90 лет со дня смерти великого хореографа
В этот день в 1910 году в Гурзуфе скончался Мариус Петипа. Для балетного мира это было почти то же, что смерть Льва Толстого для мира цивилизованного. Правда, после кончины патриарха балет уже знал, как жить дальше: в Париже бушевали "Русские сезоны" Дягилева.

В большом мире смерть Петипа не заметили вовсе. Репортеры не дежурили под окнами, графиня с изменившимся лицом не бежала к пруду, студенты не цеплялись за крыши вагонов в надежде попасть на похороны. Эпоха Петипа закончилась за несколько лет до смерти хореографа. Из газет люди узнали, что Петипа до сих пор был жив.
Шок, сиротскую растерянность, панику Мариинский балет пережил несколькими годами раньше — после увольнения Петипа из театра. Его работы более полувека комплектовали репертуар. Тридцать с лишним лет Петипа правил единолично. К началу ХХ века прочие хореографы были известны Петербургу лишь в том виде, какой им соблаговолил придать Петипа-редактор. Из всех былых соратников и соперников он единственный умудрился сохранить связь с актуальным художественным процессом. Именно потому, что определял его сам. Уверовав в собственную монополию, Петипа легкомысленно рассорился с ультраправым лагерем балерины Кшесинской и ультралевым кланом директора Теляковского. Вообразил, что сам волен выбирать себе танцовщиц, композиторов и художников. Рассчитав вздорного старика, Теляковский вздохнул с облегчением. Артисты предавали анафеме директора-злодея, бунтовали, демонстративно чествовали опального хореографа. Тщетно.
Дело было не столько в интригах. Петипа, много лет медленно накапливая энергию, неторопливо осваивая изобретенные коллегами методы, стили, композиционные приемы и жанры, к 1890 году разогнался так, что остановить эту махину не могло уже ничто. Ни карьерная прагматика: прежде обходительный и гибкий, ныне Петипа просто не желал понять, чего от него хотят. Ни старческая немощь: в дневниках проклятия собственному телу невозмутимо завершались отчетом о сочиненной вариации или ансамбле. В 1890-е Петипа набело переписал большинство своих спектаклей. Не избегая даже дряхлых аутсайдеров, обновленные, теперь они срывали успех. Каждый удар бил точно в цель. Главная проблема XIX века — проблема многоактного спектакля с пантомимой, мощными шествиями, классическими и характерными танцевальными сюитами — была решена. Тема исчерпана. Остывающее поле битвы принадлежало эпигонам.
Скандальное увольнение Петипа обнажило трухлявый остов традиционной модели существования балета как государственной оранжереи — консервативной, герметичной, стабильной и хорошо защищенной от внешней среды. Когда неучастие в коронационном спектакле сулит балерине творческую летаргию. Когда на один новый балет могут выбросить добрую половину годового бюджета всех императорских театров, вместе взятых. К приезду высоких гостей сочиняется парадный эксклюзив (новинка дается единственный раз). На сцене и в зале чуть ли не все друг другу родственники или любовники. Какая-нибудь древняя Тень возникает в репертуаре только потому, что государь однажды вспомнил, как сматривал ее еще мальчиком.
Именно так захлебнулись нововведения Теляковского: пригласив было художников "Мира искусства", он быстро смекнул, что от пылких реформаторов ему, человеку государственному, лучше держаться подальше. Именно поэтому из Мариинки вскоре вышибли амбициозного чиновника Сергея Дягилева. Дягилев сделал вид, что не обиделся, и в отместку разбил стеклянный колпак, под которым уже задыхался балет: научил танцующий мир частной инициативе.

ЮЛИЯ Ъ-ЯКОВЛЕВА

Газета «Коммерсантъ» №127 от 14.07.2000, стр. 10