Не рыбку, а удочку
Политика фонда Сороса - не подкармливать нуждающихся, а научить их самим находить средства для выживания
Президент ИОО Екатерина Гениева и Джордж Сорос. (Фото: Рудольф Ельник)
Сорос открыл свой фонд в России 13 лет назад. Сначала он назывался "Культурная инициатива" и поддерживал науку, образование, развитие гражданского общества (то есть правозащитные реформы, свободную прессу и пр.), а также в числе прочего - культуру, но концепцию этой поддержки не формулировал ни для себя, ни для окружающих. В течение семи лет, когда государственная поддержка культуры была едва ощутима, "Культурная инициатива" приучила российских деятелей искусства к мысли, что в фонде можно получить деньги на любую инициативу. Однако система приоритетов так и не была сформирована, многое зависело от личных предпочтений экспертов. Плохой менеджмент, разворовывание средств привели в конце концов к финансовому скандалу, которым завершилась деятельность "Культурной инициативы". После чего на ее развалинах образовался нынешний Институт "Открытое общество" (ИОО).
С самого начала, вероятно, не без влияния российских советников, Джордж Сорос пришел к мысли, что для построения в России открытого гражданского общества, которое он полагает своей целью, прежде всего необходимо финансировать культуру. (По словам президента фонда ИОО Екатерины Гениевой, ни в одной другой стране, где функционирует Соросовский фонд, он не занимается поддержкой культуры в таком объеме.) После реформирования фонда концепция благотворительной деятельности радикально изменилась. Культура была выделена в отдельную программу, причем приоритеты все время уточнялись.
Начинали с поддержки конкретных проектов, которые эксперты считали интересными с точки зрения искусства, - это были заявки на спектакли, выставки, частные проекты художников и музыкантов (тут неизбежно в первую очередь деньги получали столичные художники и организации как наиболее конкурентоспособные и грамотно поданные). Но постепенно от финансирования собственно культурно-художественных проектов фонд перешел к созданию (или поддержанию) условий, в которых проект мог бы быть осуществлен. (По принципу: "Если хочешь помочь голодному один раз - дай ему рыбку, если навсегда - дай удочку"). Именно это отличает работу ИОО от политики культурной благотворительности других фондов.
Так, приоритетными стали культурные проекты, которые помогают налаживать социальную жизнь в каком-то регионе, решать проблемы не искусства, а общества. Это значит, что финансируется не отдельный спектакль, а создаются зрительские клубы, ведется работа театра с социально ущемленным зрителем, больными, заключенными, детьми и пр. Даются деньги не на новую музейную экспозицию, а на интернет-сайт музея, который выведет его в мировое информационное пространство. Не на создание музыкального произведения или концерта, а на фестиваль, делающий город привлекательным для туристов.
Культурный туризм стал одним из приоритетных направлений фонда: проектам, помогающим выявить уникальность того места, где, например, живет его автор, финансовая поддержка гарантирована (упор может делаться и на природном своеобразии местности, и на музеях или памятниках. Хотя собственно реставрацией памятников фонд Сороса принципиально никогда не занимается, считая, что это дело государства).
Соответственно направление работы фонда переместилось из столиц в провинцию. Программа "Культура" пропагандировала мысль, что именно культурные ресурсы способны поднять регионы из руин (кстати, российское Министерство культуры декларирует, что руководствуется этим же благородным соображением в своей нынешней наступательной политике). То есть что нужно вкладывать средства не в реанимацию убыточной фабрики или восстановление памятников, не выкачивать деньги из недр, а способствовать подъему местных театров, музеев, и тогда зародится культурный туризм, который привлечет в провинцию деньги. Именно в расчете на нее разработаны специальные программы: "Сибирь", "Поволжье", "Русский Север", "Центральная Россия". Задачей большинства из них было научить людей, занимающихся культурой, не только выживать. Они должны были уметь стать востребованными обществом. Для этого на местах организовывались менеджерские семинары, а провинциальным деятелям культуры давали гранты, чтобы они могли приехать на учебу в Москву.
Программа "Малые города" охватила и села (одна из самых последних и впечатляющих программ ИОО - "Сельская библиотека"). Только что закончился Палехский проект. "Нас от него отговаривали, уверяли, что там все погибло, что это завальная российская территория, - говорит Екатерина Гениева. - Мы не стали поддерживать персонально художников, их и так покупают коммерсанты. Мы стали вкладывать деньги в инфраструктуру деревни: в детские сады, школы, мастерские, библиотеки, мастер-классы художников - чтобы они учили своих детей".
Другое важное направление в культурной политике ИОО - так называемые сетевые проекты, связывающие между собой однотипные учреждения культуры внутри региона или по всей России. Скажем, маленькому музею проще выжить, если он входит в музейную ассоциацию, снабжающую его профессиональной информацией, устраивающую музейные обмены, фестивали, школы и мастер-классы, - у него появляются новые возможности, перспективы. Маленькие музеи начинают участвовать в разнообразных фестивалях, и музейные работники чувствуют себя востребованными.
При поддержке ИОО возникла ассоциация "Открытый музей", которая поначалу объединяла музеи Сибири, но скоро стала всероссийской, а затем и международной. Так же образовалась и "Ассоциация музеев России" со штаб-квартирой в Ясной Поляне. А недавно по инициативе Тольяттинского краеведческого музея появилось Содружество музеев Поволжья, куда входят как крупные, так и совсем скромные музеи из Сызрани, Октябрьска и других небольших городов. Практически у каждой ассоциации есть свое электронное или бумажное издание, которое помогает музеям узнавать о работе друг друга.
Сетевая работа может давать неожиданно быстрые результаты. Например, членом жюри на Красноярской музейной биеннале 1999 года (см. "Итоги" # 39, 1999) был представитель международной музейной организации "Европейский музейный форум". Ему и организаторам биеннале пришла в голову мысль устроить выставку победителей конкурса в Европе, чтобы там чуть больше узнали о российских музеях, а заодно и о России, благо проекты участников представляют свои территории. И в нынешнем ноябре такая выставка пройдет в Штутгарте. В ней примут участие музеи из экзотических для Европы мест: из Верхоянска, из города Губкинский (Музей освоения Севера), из музея-заповедника "Шушенское" и победитель биеннале из города Железногорск. Фонд Сороса поддерживал этот проект на всех его этапах - и само создание ассоциации "Открытый музей", и проведение биеннале, и поездку музеев в Германию. Очевидно, что такая оперативность и гибкость политики для неповоротливых государственных структур, управляющих культурой, - вещь почти невозможная.
Политика фонда Сороса во всех областях, в том числе и в сфере культуры, строится на общем главном принципе: после того как люди научаются выживать сами, финансовая поддержка постепенно сворачивается. Те, кого поддерживали, должны искать другие средства финансирования - государственные, общественные, частные. Последние два-три года ИОО вообще отказывается участвовать в проектах, где нет софинансирования со стороны государства, муниципалитета или коммерческих структур. Для тех, кто использовал фонд как дойную корову и не думал о будущем, рассчитывая, что помощь будет вечной, беспечные времена закончились. Так, ИОО прекратил финансировать науку, толстые журналы. И Красноярская музейная биеннале, трижды получавшая большие гранты из фонда Сороса, в четвертый раз их уже не получит.
Та же ситуация и с программами, находящимися на бюджете фонда Сороса. В какой-то момент обязательно должно произойти то, что по-английски называется spin off, то есть отделение от фонда и превращение программы в самостоятельную организацию, которая финансируется из разных источников (в том числе она может получать и гранты ИОО). Именно так произошло с Центром современного искусства Сороса в Санкт-Петербурге. Когда стало понятно, что денег от фонда центр будет получать все меньше и меньше, его сотрудники во главе с Еленой Коловской написали захватывающий бизнес-план, получили под него большой грант от фонда Форда и пришли с этим непосредственно к Джорджу Соросу. Сорос был потрясен тем, что люди, занимающиеся современным искусством, совершили такой бизнес-подвиг, и, потрясая папкой с документами, говорил: "Вот как надо работать!" (Заметим, что, по словам Гениевой, "Сорос современное искусство не понимает, не любит и не претендует на то, что знает его, но он его поддерживает и считает приоритетным направлением, поскольку именно в этом видит проявление плюрализма общества".) В результате петербургский Центр современного искусства закрылся, а на его месте возник самостоятельный Институт ПРО АРТЕ, который обосновался в Петропавловской крепости и теперь получает деньги и от фонда Сороса, и от фонда Форда, и от других фондов и организаций при том, что занимается деятельностью вполне элитарной: проектами, семинарами, лекциями по современному искусству, объявляет конкурсы, поддерживающие современных художников и внедряющие современное искусство в городское пространство. Так что в результате все это работает на город.
Гениева считает, что рано или поздно и программа "Культура" будет преобразована в самостоятельный институт культурной политики.
Сегодня культурные программы фонда становятся все более социально ориентированными (вроде проектов выставок слепых художников или спектаклей, в которых участвуют дети с задержкой развития) и все больше отказываются от поддержки собственно искусства (например, в этом году вообще не проводился театральный конкурс).
Опыт фонда Сороса, прежде всего методика и техника работы с учреждениями культуры и людьми искусства, поучителен и для государства. Если бы не было многолетних конкурсов фонда Сороса, которые действительно помогли выжить многим, возможно, Министерство культуры и не говорило сейчас о стремлении ввести эту систему у себя. Сегодня уже существует соглашение о сотрудничестве между ИОО и Министерством культуры, касающееся совместного финансирования приоритетных направлений, к которым, например, относятся сельские библиотеки. Наличие соглашения с министерством хотя бы формально облегчило и работу фонда: обладая министерскими бумагами, легче договариваться о сотрудничестве с недоверчивой администрацией в регионах. Как говорит Гениева: "Местная власть нас сначала просто не понимала. Люди пугались, ждали подвоха: зачем нам хотят дать денег? Что за этим стоит? Может быть, хотят что-то украсть?"
В последнее время разговоров о скором "уходе Сороса из России" все больше, и хотя в руководстве фонда такую вероятность отрицают, Сорос может и уйти - если сочтет, что процесс построения гражданского общества в нашей стране близок к завершению. Так, например, произошло в Эстонии, где в отделении ИОО теперь осталось три человека. Рано или поздно нашей культуре придется научиться жить без Сороса. Впрочем, к этому он ее и готовит в последние годы.
Джордж Сорос, увидев, какой бизнес-план написали сотрудники санкт-петербургского центра современного искусства во главе с Еленой Коловской, был поражен и, потрясая папкой с документами, говорил: "Вот как надо работать". Елена коловская, директор программы "Культура" Михаил Гнедовский, Джордж Сорос с бизнес-планом. (Фото: Сергей Иванов)