Очередные проблемы с внешним государственным долгом, столь остро вставшие перед Россией в начале нового столетия, заставляют провести инвентаризацию зарубежной госсобственности. Ведь, по мнению некоторых экспертов, ее стоимость чуть ли не вдвое превышает внешний долг страны ("Коммерсант-Власть" #4 от 30 января 2001 года). Полагаю, что в данном случае надо быть максимально осторожным и опираться на достоверные сведения, чтобы вместо решения проблем не получить новые и, уж во всяком случае, чтобы не удивить в очередной раз окружающий мир. К сожалению, книга профессора В. Г. Сироткина "Золото и недвижимость России за рубежом" (М.: Международные отношения, 2000), использованная журналистами "Власти" в качестве источника и, похоже, всерьез воспринимаемая некоторыми политиками, вводит читателя в заблуждение относительно наших сияющих перспектив. По оценкам Сироткина, Россия может требовать возвращения только золота и иных движимых ценностей, оказавшихся за рубежами отечества в 1914-1919 годах на общую сумму около $100 млрд.
Если не вдаваться в детали, это вызывает удивление уже в первом приближении. Как известно, Россия, бедная капиталами, была одним из крупнейших заемщиков на мировом финансовом рынке в начале ХХ века. Ее положение особенно осложнилось в период первой мировой войны, когда исчез главный источник поступления валюты в страну — экспорт хлеба; не будучи в состоянии обеспечить военные потребности за счет собственной промышленности, Россия производила огромные закупки за рубежом, оплачивая их почти исключительно за счет внешних займов. Ее военные долги составили, по признанию большевиков (отказавшихся, впрочем, их платить), 7 млрд 223 млн золотых рублей, а если учитывать просроченные к 1922 году проценты, то 8 млрд 846 млн рублей (Документы внешней политики СССР. Т. 5. М., 1961. С. 304.). Наиболее компетентный, на наш взгляд, специалист, последний директор Особенной канцелярии по кредитной части Министерства финансов России Конрад Евгеньевич фон Замен определял общую сумму военного заграничного долга в 7 млрд 931,7 млн рублей, если же учитывать довоенную задолженность, то внешний долг России достигал 13 млрд рублей (Замен К. Е. Финансирование заграничного военного снабжения России / Сборник записок, относящихся к русскому снабжению в великую войну. Нью-Йорк, 1925).
Чтобы утверждать противоположное, опровергая тем самым работы сотен историков и экономистов — советских, антисоветских, американских, английских, французских, в общем, каких угодно, но признающих правила арифметики, надо выдвинуть весьма серьезные аргументы или обнаружить некие никому не известные источники. Рассмотрим по странам таблицу, приведенную в книге Сироткина и перепечатанную в статье "Свое среди чужих".
Англия. За ней числится, по Сироткину, золота на 8 млн ф. ст.
Золота в залог под кредиты было вывезено в Англию за годы войны еще больше — на 68 млн ф. ст. Задолженность же России Англии составила 538 млн ф. ст. (А. Л. Сидоров. Финансовое положение России в годы первой мировой войны. М., 1960). Я специально даю цифру, вычисленную советским историком Сидоровым, поскольку она наименьшая; другие авторы приводят еще более значительные суммы российского долга — от 568 млн ф. ст. (Ю. А. Павловский, А. Г. Рафалович) до 579 млн ф. ст. (П. Н. Апостол). Если говорить о политических взглядах историков и экономистов, то они были диаметрально противоположными: Сидоров был одним из самых советских историков. Апостол, Павловский, Рафалович — белоэмигрантами, причем хорошо осведомленными. Рафалович, доверенное лицо С. Ю. Витте, к примеру, был агентом российского Министерства финансов в Париже на протяжении 40 лет. Расплатиться российское правительство должно было в срок от трех до пяти лет. Однако другое правительство — советское — по обязательствам предыдущего отказалось платить вообще, чем и решило судьбу залогового золота.
Проблему российских долгов Англии урегулировал в 1986 году М. С. Горбачев, подписав с М. Тэтчер нулевой вариант. Любопытно, что, когда в начале 1918 года британское казначейство потребовало от знаменитого банка Baring Brothers, на протяжении многих десятилетий служившего финансовым агентом российского правительства в Англии, перечислить казначейству средства со счетов российских представителей (ибо источником появления этих средств были британские кредиты), банк выполнить это требование отказался. Отказался он, разумеется, выдать деньги и советским представителям — сначала М. М. Литвинову, а затем его преемникам. На российских счетах в 1918 году находилось несколько больше 4 млн ф. ст. К 1986 году, когда власти Англии и СССР пришли к согласию, суммы, числившиеся за Россией, достигли 46 млн ф. ст. По согласию обеих сторон эти деньги должны были пойти на компенсацию держателям российских ценных бумаг и лицам, потерявшим собственность в России. Разбираться с претензиями поручили известной лондонской фирме Pricewaterhouse. Педантизм британцев, оказывается, вполне сопоставим с немецким. Так, была предъявлена претензия за утрату багажа, в котором находились четыре коробки сардин, три неиспользованных билета на цикл музыкальных концертов и абонемент в оперу. Самая крупная выплата — 900 тыс. ф. ст. — была сделана одной компании в обмен на несколько сотен коробок российских облигаций, самая маленькая — 3,63 ф. ст. — в порядке компенсации за потерянный в одном из банков Петрограда депозит в 127 рублей (William Clarke. The Lost Fortune of the Tsarz. London, 1994. P. 251-257.)
США. Туда в 1915-1916 годах якобы было вывезено золота на 40 млн ф. ст. в качестве залога для закупки оружия.
Операция была бы более чем странной, ибо частные американские банки предоставили России до вступления США в войну в 1917 году займов в общей сложности на $86 млн (Замен). По январскому курсу 1916 года $4,75 за 1 ф. ст. это значило бы, что российские финансисты отправили в США золота на сумму $190 млн в обеспечение более чем вдвое меньшего кредита. Чего на самом деле не было и быть не могло. Основные платежи в США производились российскими представителями за счет английских кредитов, ибо американцы весьма неохотно кредитовали царскую Россию. Соответственно, в Англию, а не в США, вывозилось российское залоговое золото.
Кроме того, в январе 1916 года на строительство порохового завода концерном Дюпона в США якобы было завезено золота и ценных бумаг на сумму, эквивалентную $2,5 млрд в ценах 1998 года. Источник сведений Сироткина об этой колоссальной операции — интервью доктора химических наук Л. В. Забелина газете "Труд" (29 ноября 1998 года), которое стало для него самой большой сенсацией. Можно было бы присоединиться к святому негодованию Сироткина по поводу коварства концерна Дюпона, присвоившего $2 млрд задатка и до октября 1917 года не поставившего в Россию ни одного снаряда или патрона, да вот незадача: концерн Дюпона производил порох, а патроны и снаряды заказывали совсем другим компаниям — "Ремингтон", "Винчестер" и др. Что же касается задатка в $2,5 млрд, то химик с международником, по-видимому, в порыве негодования забыли поинтересоваться, что почем. Ибо задаток только одному концерну превышал бы стоимость всех российских заказов на американском рынке, вместе взятых.
Для сравнения: по данным начальника Главного артиллерийского управления русской армии генерала А. А. Маниковского, сумма всех русских заказов в США во время войны составила $1 млрд 287 млн (Маниковский А. Боевое снабжение русской армии в мировую войну. М., 1937. С. 622-623). Более того. В январе 1916 года, когда якобы был выдан столь щедрый аванс концерну Дюпона, на Нью-Йоркской бирже рубль котировался в соотношении 100 руб./$30. Следовательно, в пересчете на рубли задаток Дюпону составил бы примерно 6,6 млрд золотых рублей. Выходит, что Дюпон получил бы сумму, превышавшую все заграничные займы России на тот момент. Впрочем, когда речь идет о патриотизме, не до арифметики.
Не очень понятно, зачем России вообще потребовалось финансировать строительство еще одного порохового завода в Америке. Как пишет автор монографии, детально на основании ведомостей контрактов, размещенных в США, рассмотревший распределение русских военных заказов среди американских крупных компаний, подавляющая часть русских заказов на взрывчатые и другие химические вещества была размещена на американском рынке преимущественно в 1915 году. В конце того же года стало налаживаться производство этой продукции в самой России. Поэтому в 1916 году отпала необходимость помещать большие заказы на взрывчатые и другие химические вещества в других странах (Лебедев В. В. Русско-американские экономические отношения. 1900-1917. М., 1964. С. 176).
Япония. Сентябрь 1916 года. Ценные бумаги на 70 млн золотых иен.
В данном случае профессор Сироткин перепутал заемщика с кредитором. В соответствии с Русско-японской финансовой конвенцией от 4 сентября 1916 года японские банки выделили России заем на 70 млн иен в обмен на российские казначейские обязательства сроком на один год из 6% годовых. Обязательства были погашены Россией в срок, год спустя, за счет нового займа в Японии на этот раз на 105 млн иен. В обмен на госбумаги, которые после октября 1917 года превратились в труху, Россия получала в Японии живые деньги, на которые закупала оружие и другие товары в основном военного назначения. Всего за годы войны русские закупки в Японии за счет английских (12 млн ф. ст.) и японских кредитов достигли 400 млн иен. Долг России Японии, конечно, несопоставим с ее долгами Англии и Франции, но все же достиг к октябрю 1917 года в общей сложности $147 млн. Если большевики простили кредиторам России долги царского и Временного правительства, то ноу-хау профессора Сироткина, похоже, заключается в том, чтобы заставить самого кредитора оплатить займы должника!
Прочитав в "Независимой газете" от 5 августа 1998 года статью политолога Е. Кирсанова "Собирается ли Токио возвращать долги?", открывшего, что Япония в годы первой мировой войны занималась пиратством по отношению к своим союзникам и в начале 1917 года просто украла очередную порцию российского залогового золота (на 20 млн ф. ст.), переправлявшегося на японских судах в Канаду, Сироткин немедленно, несмотря на явную несообразность этой истории, включил означенную сумму в таблицу претензий к восточному соседу. На самом деле часть золота, на 4 млн ф. ст., была разгружена в Осаке по распоряжению английского правительства (телеграмма посла в Японии В. Н. Крупенского на имя директора кредитной канцелярии от 4/17 апреля 1917 года), а основная его часть, на 16 млн ф. ст., благополучно достигла берегов Америки (телеграмма финансового агента в США С. А. Угета от 4/17 мая 1917 года); приемка золота в Оттаве была закончена к 19 июля/1 августа 1917 года (Обзор отдела международных расчетов Наркомата финансов СССР, 1 октября 1943 г. / Исторический архив. 1994). Сведения об отправке через Японию в Англию вместе с залоговым золотом еще и 5,5 тонны личного золота Николая II взяты просто с потолка, поскольку достоверно не известно ни о самом факте отправки за границу принадлежавшего лично царю золота, ни о способах, если это действительно произошло, его отправки. Напомню, что император отрекся от престола 2 марта 1917 года, вскоре был арестован, и беспрепятственный вывоз за пределы страны принадлежавшего лично ему золота был вероятен весной 1917 года менее чем когда-либо.
Не очень ясно, почему Сироткин считает возможным требовать от японских банков возвращения так называемого колчаковского золота. Золото было депонировано в японских банках в качестве гарантии возврата предоставленных этими банками правительству А. В. Колчака кредитов; деньги были получены и потрачены; оплатить проценты по займу владивостокская кредитная канцелярия, увы, оказалась не в состоянии, и золото было продано по обусловленной заранее цене. Разница в пользу кредитной канцелярии составила 818 тыс. иен.
Можно еще было понять советскую делегацию на конференции в Генуе в 1922 году, считавшую Колчака классовым врагом, а его финансовые операции — незаконными и записывавшую отправленное им за границу золото в актив Страны Советов. Но теперь-то ведь у нас согласие и примирение, двуглавый орел гордо реет под звуки гимна Александрова, и Ленин, и расстрелянный по его указанию Колчак — наша общая история, виноватые стали правыми, значит, и на золото по логике вещей они имели равные права. А уж с японских-то банкиров, которые блюли свой капиталистический интерес, и вовсе взятки гладки.
Наконец, дело о 22 ящиках золота, переданных генералом П. П. Петровым на временное хранение японскому полковнику Рокуро Изомэ и якобы присвоенных последним. Корреспондент "Известий" в Японии С. Агафонов, ознакомившись с подлинным судебным делом (Петров судился с японским государством с 1934-го по 1941 год), выяснил, что, во-первых, генерал судился не за 22, а за один ящик золота, а во-вторых, золото было передано атаману Г. М. Семенову еще в декабре 1920 года ("Известия", 24 марта 1992 года). Однако в данном случае профессор Сироткин, вообще, как мы видели, охотно черпающий сведения из газет, почему-то не поверил журналисту, ссылавшемуся на архивное дело, и продолжает включать петровское золото в список претензий.
Известна судьба и той части золота (на 4 млн 850 тыс. рублей, или 13,15 млн шведских крон), которая была отправлена в Швецию накануне октябрьского переворота в обеспечение кредита на 30 млн шведских крон. Проблема заключалась в том, что Швеция была страной нейтральной, и формально кредит был открыт консорциуму русских частных банков во главе с Азовско-Донским. Позднее, в 1930-е годы, правительство Швеции, признавшее, что Азовско-Донской банк был подставным лицом и золото было государственным, предложило советскому правительству в обмен на его отказ от претензий на золотой вклад передать в его свободное распоряжение 5,5 млн крон, что составляло остаток от суммы вклада за минусом долгов российского правительства шведскому Красному Кресту и государственным железным дорогам Швеции за перевозки военного времени, а также долгов русских коммерческих банков. Советское правительство согласилось на предложенные условия, и деньги поступили на текущий счет Наркомфина СССР 2 июля 1933 года.
Германия и Франция. Здесь речь идет о судьбе так называемого брест-литовского золота, переданного большевистским правительством Германии по условиям русско-германского финансового соглашения от 27 августа 1918 года и оказавшегося после капитуляции Германии во Франции. По данным, которые приводит Сироткин, стоимость этого золота составляла 122 млн 800 тыс. золотых рублей. Он почему-то думает, что оно до сих пор находится во Франции на временном хранении до решения вопроса Россией, Германией и Францией. "Вопрос до сих пор не решен",— заключает в своей книге Сироткин. Вопрос между тем давно решен. Сначала советское правительство аннулировало долги царского и Временного правительств, в том числе Франции — 3573 млн франков или 1 млрд 340 млн золотых рублей (Сидоров; привожу опять-таки минимальные значения), а затем брест-литовское золото было распределено между Францией, которой досталась большая часть, и Англией в порядке возмещения за аннулированные советской властью долги.
Когда постсоветская Россия вознамерилась вернуться в приличное общество, то ее руководство, естественно, сочло необходимым (или, точнее, было вынуждено) рассчитаться со старыми долгами. В случае с Францией, в значительной степени кредитовавшей еще виттевскую индустриализацию, соответствующее соглашение было подписано В. С. Черномырдиным в ноябре 1996 года. Для французов вопрос о российских долгах был особенно болезненным, ибо от большевистского дефолта в свое время пострадали сотни тысяч мелких держателей считавшихся весьма надежными русских ценных бумаг. Россия, в общем, сравнительно легко отделалась, выплатив в итоге $400 млн.
Всего в Англии и Франции оказалось российского золота на сумму около 684 млн рублей; долги же России составили: Англии — 5 млрд 100 млн рублей, Франции — 1 млрд 340 млн рублей (Сидоров; Замен приводит более высокие цифры: 5 млрд 506,2 млн и 1 млрд 593,8 млн рублей соответственно). То есть совокупный долг России только Англии и Франции превышал стоимость залогового и брест-литовского золота, поделенного союзниками, почти в 9,5 раза! Если, следуя советам Сироткина, аннулировать соглашения, заключенные Горбачевым и Черномырдиным, и потребовать возвращения золота (с процентами!), то, как подсказывает элементарная логика, и долги тогда надо возвращать (с процентами!). Так что лучше не будить спящую собаку.
Впрочем, остается надежда, что уж в случае с недвижимостью профессор Сироткин все подсчитал с точностью — до последнего миллиарда.

Будницкий Олег, доктор исторических наук, старший научный сотрудник Института российской истории РАН.

Журнал "Коммерсантъ Власть" №8 от 27.02.2001, стр. 63

Русское золото за рубежом