Модест Колеров. Дальнейшее развитие государства без конституционных трансформаций невозможно
Модест Колеров
Дата публикации: 6 Марта 2001
Контуры преобразований - косметика или эпохальная перемена?
Русский Журнал: Первые активные действия новой власти, фактически единственное направление, реализованное в соответствии с изначальными замыслами, - это реформа исполнительной вертикали власти и качественное изменение взаимоотношений центра и регионов. Не было "бунта непокорных", не было реальных препон, не было роста недовольства населения - не было ничего, что могло бы воспрепятствовать прямой реализации задуманного. Задуманного чего ?
Модест Колеров: Насколько я понимаю, в основе подступов к региональной реформе лежала издавна и довольно широко распространенная в ответственных властных кругах "патриотическая тревога" , общим местом которой стало сетование на громоздкость, обусловленность смутным временем, компромиссность современного федеративного устройства. Задуман был, таким образом, государственнический реванш, который опытным путем, путем наблюдения, осваивал и осознавал границы возможного. Одним из первых ограничений такого рода было желание действовать без изменения конституции, что, в частности, и породило изобилие "околоконституционных" решений, прямо не описанных, но и не воспрещенных действующей конституцией.
РЖ: По факту имеем - ослабление конституционного органа власти (СФ) и появление неконституционного (Госсовет). Каковы тенденции - к маргинализации или усилению региональных элит, к усилению межрегиональной интеграции или местничества?
М.К.: Надо быть справедливым: "сила" Совета Федерации не есть его имманентная конституционная черта. Сила его - в реальной ответственности глав субъектов федерации, с большим или меньшим успехом "поднявшим с земли" в начале и середине 1990-х власть в регионах, не просто брошенную, но и прямо забытую (как право и как обязанность) федеральным центром. Ясно, что при слабости противостоящего им центра их смутная воля и власть часто распространялись дальше норм общегосударственного порядка и здравого смысла. Смута диктовала самоспасение и самоволие даже субсидируемых регионов. Теперь общенациональное и консенсуальное изживание Смуты диктует показательное "унижение" даже регионов-доноров. И Совет Федерации во всех этих событиях - если на минуту отвлечься от правовой стороны дела и смотреть на него исторически - был лишь лакмусовой бумажкой. При этом следует особо заметить в России нового времени, периода национальных государств, региональный лидер, "феодал", никогда не имел никаких шансов перейти на общенациональный уровень. Все попытки сделать это лишь продлевали Смуту и агонию государства. В этом и лежала некая историческая справедливость позапрошлогоднего политического поражения московского клана Лужкова.
Региональная политика прошлого и настоящего - борьба с угрозами или фантомами?
РЖ: Угроза распада России и сепаратистские тенденции начала 90-х - были ли они реальны тогда, реальны ли они сейчас? Боится ли Центр экономически свободных регионов? Решится ли Путин на устранение тех асимметрий, которые присущи современной федерации и вызваны ее этнической природой?
М.К.: Мне неоднократно приходилось не ради красного слова повторять: если бы после августа 1991 года референдум о независимости проходил не только на Украине, но и в исторически, экономически, лингвистически и ситуативно-потребительски близких ей тогда Воронежской или Ростовской областях России, то я почти не сомневаюсь, что - в припадке экономического, "колбасного", эгоистического самоспасения - политическую независимость (со всей риторикой "понимания единства исторических судеб") от Москвы объявили бы и Воронеж, и Ростов. Игра горбачевского СССР против суверенизации союзных республик на поле входящих в них автономий или протоавтономистских национальных групп была и, безусловно, подводила страну предельно близко к перспективе фрагментарного саморазрушения. Супротив этой перспективы даже катастрофическое, принципиальнейшее для судьбы России отделение Украины - не самое страшное. Следы такой фрагментаризации до сих пор видны в крайне тяжелых, неоперабельных случаях в Абхазии, Южной Осетии, Нагорном Карабахе, Приднестровье. Вся история бандитской "независимости" Чечни, если кто еще помнит, началась еще в СССР, с отмены Горбачевым режима ЧП, введенного в республике Ельциным. То есть наибольшая угроза распада России существовала именно в рамках ее существования внутри СССР, в 1990-1991 годах. В истории независимой России я такой реалистической перспективы не вижу.
Также не вижу никаких опасений центра в отношении экономически свободных регионов: не следует забывать, что экономическая свобода - основа современного экономического и политического порядка. Асимметрия же между этническими и территориальными субъектами федерации не обязательно должна быть устранена. Реальность вообще полна жизненных асимметрий, и полная их симметрия, гармонизация - в некотором роде, противоречит живой, развивающейся жизни. Не забудем также и о том, что, например, национальные интересы крупнейшего нерусского этноса России - татар - реализуются не только в "этническом суверенитете" Татарстана, но и в территориальном, гарантированном всюду на территории России, соблюдении этнических прав татар, живущих вне Татарстана (их большинство). Поэтому вовсе нет никакого императива в непременном уничтожении территориально-этнической асимметрии. Чувство чрезмерной асимметрии подпитывается явным неравновесием "этнических суверенитетов" русских и других народов России. Существование одного, единого Татарстана (даже объединяющего меньшую часть российских татар) как своеобразной татарской "метрополии" в гораздо большей степени консолидирует, защищает и развивает этнокультурные права татар, чем десяток русских областей, в которых этническая консолидация русских приносится в жертву административной традиции и призрачным бюрократическим интересам.
Запланированное же укрепление государственного единства России через нарезку федеральных округов, на самом деле, отнюдь не приводит этнические субъекты федерации к "единому знаменателю", но напротив - ставит внутри федеральных округов, лицом к лицу с консолидированными нерусскими "метрополиями", раздробленные русские области в еще более неполноправное положение. Федеральные округа, подчеркивающие это неполноправие, диаметрально противоположны задачам защиты этнокультурных интересов русского народа. Почти во всех округах русские не имеют своей этнической "метрополии", а их регионально-, культурно-исторические общности (казачество и т.п.) разделены. Вредная чрезмерная асимметрия может быть преодолена лишь путем слияния "кустов" русских областей, укрупнения русских регионов, путем создания историко-географических русских "протометрополий", отделенных (сколь угодно внутри федеральных округов) от других этнических субъектов федерации. Решится ли Путин на реализацию этих вполне умозрительных идей - вопрос некорректный, но очевидно, что дальнейшее развитие государства без конституционных трансформаций невозможно, что конституционная реформа абсолютно неизбежна . Главное, чтобы административный восторг, во многом запутавший проект федеральных округов, не помешал бы и этой реформе, не ослабил бы позиции государственных реформаторов.
РЖ: Почему "интеграция сверху", оправдан ли "дирижизм центра"? Были ли реальные межрегиональные проекты "снизу"? Что приобрел и что потерял центр - управляемость, благосостояние регионов, политические и гражданские свободы, единое правовое поле?
М.К.: Реальные межрегиональные ассоциации, безусловно, есть. Но следует ли так уж много возлагать надежд на способность регионов скоординировать дорожное строительство или ловлю рыбы? Никакого общегосударственного институционального значения они так и не приобрели. Поэтому "интеграция сверху" - вот хоть для слияния русских областей - не только законный, но и единственно возможный путь. Но федеральные округа - не институты, а их заменители - "субституты", с позволения сказать. Экономические и политические интересы с грехом пополам еще только начали учиться реализовывать себя через существующие институты, чтобы их загнать в новосозданные "субституты", можно выстроить вокруг них новую бюджетную кормушку √ но это стимулирует развитие паразитического, бюрократического рынка, изначально противоречащего реализации гражданских, общественных экономических и политических интересов.
О потерях и приобретениях центра судить пока воздержусь. Его главная задача нынче - не потерять собственного качества во все более выходящей из-под рационального контроля центра региональной реформы, не девальвировать себя как управляющий (а не только надзирающий) центр, не принести себя в жертву ложной принципиальности, заставляющей закрывать глаза на легендарную уже неэффективность бюрократии федеральных округов.
РЖ: В целом, унитарное государство - выход или угроза?
М.К.: Унитарного государства в России, стране Касимовского царства, Великого княжества Финляндского, Урянхайского края, Царства Польского и т.п. не было никогда. Странно думать, что, названные одинаково, органы власти останутся единоприродными и в Якутии, и в Петербурге. Есть российскую реальность придется в таком виде, как она есть - непережеванной и гетерогенной. Это не значит, однако, что перед гетерогенностью следует капитулировать, но федерализм - достаточная мера реализма, за пределами которой (в конфедерации или унитарном государстве) вашим противником становится уже не отдельная региональная бандитская мафия, а сама историческая традиция государственного управления, способного бороться с бандитизмом, локализуя его в этнокультурных, а не общегражданских границах. Неспособность этакой этнической нейтральности или "слепоты" в борьбе с бандитизмом уже достаточно продемонстрировал и опыт образцовой американской или французской полиции.
Выводы
РЖ: Итак, региональные реформы Путина - поиск вслепую или многоходовка? Произойдет усиление региональных элит или их ослабление? Собственность и политвлияние перейдет к общефедеральным структурам (полпреду, партии, трансрегиональные корпорации) или будет и дальше прибираться к рукам в регионах?
М.К.: Региональные реформы - попытка двух-, трехходовки. Но уже первый ход требует перемены сценария. Перспективы региональных элит и будут зависеть от этой перемены. Собственность - как была, так и останется в регионах. Только общефедеральные политические союзы собственников станут более тонкими. А иным федеральным политикам неожиданно страшно замечтается стать простым региональным собственником. Но не получится.
РЖ: Что-нибудь качественно изменилось, или это не более чем временные "возмущения"?
М.К.: Изменилось. Изменилось восприятие возмущений. Новые поколения игроков готовы теперь вскакивать на волну всякого возмущения, как в первый попавшийся вагон любой электрички. Ибо по нынешним временам опоздавшие рискуют уже никогда не вернуться, а из электричек - почти каждая везет к выигрышам. Потому что выигрыш - в самой динамике.