"В Чечне нефти нет"
считает главный нефтяник республики
Нефть разворовывается при поддержке военных. Восстанавливать перерабатывающие мощности экономически нецелесообразно. Максимум, на что способна чеченская нефтянка,— дать работу двум-трем тысячам человек. Об этом накануне совещания в Минэнерго, посвященного развитию нефтекомплекса Чечни, рассказал корреспонденту Ъ ИРИНЕ Ъ-РЕЗНИК глава "Грознефтегаза" БАУДИН ХАМИДОВ.

— Какой помощи вы ждете от Министерства энергетики?
— Мы не ждем от Москвы помощи деньгами. Просим только усилить охрану и не допускать хищений с тех скважин, которые мы уже потушили. Министерство предлагает нам ускорить темпы работ по ликвидации нефтяных фонтанов. Но никто не может сегодня обеспечить безопасность работ. Скажем, на Октябрьском и Старогрозненском месторождениях военные не дают работать, стреляют. Федеральные силы — это сейчас наша головная боль.
— Но ведь обязанности по охране нефтяных объектов возложены непосредственно на "Грознефтегаз"...
— Чтобы их охранять, нужны желание и заинтересованность федеральных силовых структур. А сейчас местное население при содействии федералов вывозит нефть.
— То есть войска участвуют в расхищении нефти?
— Жизнь показывает, что это так. Российские власти еще сами не знают, чего хотят от Чечни. Потому что, если бы знали, все вопросы можно было бы урегулировать.
— А много денег приносит военным участие в незаконной торговле нефтью?
— Непосредственные расхитители получают 20%, 10% достается федеральным силовые структурам, а остальное идет тем, кто занимался этим бизнесом еще при Масхадове. Если вчера эти люди ездили на джипах, обвешанные автоматами, то сейчас они на "Жигулях" и без оружия — их прикрывают российские военные. Есть конкретные ставки: сопровождение военными колонны с краденой нефтью до границы республики стоит 50 тыс. руб. Дальше надо договариваться с дагестанскими, ингушскими или российскими постами.
Мы генералам говорим, что военные скоро станут неуправляемыми. Они все будут делать ради того, чтобы не упустить этот доход. Майоры своих подчиненных ругают: смотри, плохо будешь себя вести — отправлю тебя домой. А для подчиненного хуже нет, чем домой вернуться.
Для нас, нефтяников, ситуация в республике почти не поменялась. Перед началом контртеррористической операции мы практически перестали что-то добывать: все месторождения были захвачены бригадными генералами, которые не подчинялись Масхадову. А сегодня то же самое происходит под прикрытием федеральных генералов.
— Создается ощущение, что на военных нет управы. Но есть же гражданская администрация Кадырова. Он может вам помочь?
— Когда Кошман был генерал-губернатором, его военные боялись. Если происходили где хищения нефти, он тут же к себе вызывал генерала и как даст кулаком по столу — у генералов челюсти дрожали, и был порядок. Кадыров — гражданский человек, и военные его не боятся.
Была у нас недавно встреча с армейским руководством в Чечне. Я ставил вопрос о хищениях. Но военные всегда ссылаются на теракты. Они, мол, пытаются их предотвратить — и скважина загорается. А ведь в результате разборок, борьбы за сферы влияния на скважинах гибнут и военные, и местные жители. Вот недавно БТР подорвали при переделе сфер влияния на скважине на Старогрозненском месторождении.
— А вы не пробовали договориться с нефтедобытчиками-нелегалами о разделе сфер влияния?
— А разве можно договариваться с вором? Но наши силовые структуры почему-то так не считают. Я вам могу показать перечень дел: конфискация, изъятие и... отказ в возбуждении уголовного дела. На днях было совещание в Ростове, были приглашены воинские начальники. И военные заявляют, мол, нужно скупать у населения нефть. Похоже на скупку краденого.
— В правительстве обсуждался план финансирования восстановления Чечни за счет продажи добываемой нефти. "Грознефтегаз" представлен в виде единственного донора республики. Насколько реален такой план?
— Это у руководства любимая идея: мол, нужно восстанавливать республику за счет нефти. Мы пытаемся объяснить, что такой возможности нет. Дай бог за счет добычи нефти создать рабочие места двум-трем тысячам человек. Существует иллюзия и у военных, и у чеченцев, что Чечня — это нефтяная республика. Это миф — у нас запасы-то всего около 40 млн т. К примеру, Татария добывает 20 млн т каждый год. Нет в Чечне нефти, она давно кончилась, те крохи, которые мы добываем, даже наши нужды не в состоянии обеспечить. И труба не имеет стратегического значения — она давно не работает.
— Может быть, имеет смысл развивать нефтепереработку?
— В Чечне это мертвая отрасль. Сегодня Чечня свою значимость как нефтеперерабатывающий регион утратила. Когда мы были изолированы, строились нефтеперерабатывающие заводы в соседних регионах: в Астрахани, Краснодаре, Ставрополе и Туапсе. Да и эти НПЗ загружены лишь наполовину. Если нам идут навстречу и позволяют экспортировать все, что мы добываем, то глупо этим не пользоваться. Особенно когда такая разница между внутренними и внешними ценами на нефть, надо деньги зарабатывать.
— Экспортные контракты "Грознефтегаз" осуществляет самостоятельно или через "Роснефть"?
— Весь экспорт идет через "Роснефть", это она заключает экспортные контракты. Мое дело — отгрузить нефть и получить деньги.
— То есть деньгами компании распоряжаетесь вы сами?
— Все вырученные средства идут на наш расчетный счет, и за этими деньгами осуществляется контроль. Любые наши расходы, каждая проплата контролируется "Роснефтью". Я подписываю платежные документы, но проплата на день-два задерживается, пока не будет проверена "Роснефтью".
— Какая у вас получается прибыль на тонну нефти?
— По итогам первых трех месяцев работы себестоимость тонны составляет 1700 руб., прибыль — около 1400 руб. В этом году мы добыли и отгрузили 100 тыс. т нефти, из них на экспорт уже ушло более 80 тыс. т. На сегодняшний день выручка компании составила $14 млн, из них 40% отдали в качестве налогов в чеченскую казну. Но у меня складывается впечатление, что руководство Чечни об этих цифрах не знает. Может быть, опять же потому, что у Чечни нет своего бюджета.
— С трудом верится в то, что власти Чечни так равнодушно относятся к поступлениям от экспорта чеченской нефти. Не далее как в среду глава Чечни Ахмад Кадыров заявил, что хочет забирать на нужды республики половину добываемой в Чечне нефти...
— Вот мы за три месяца этого года добыли 100 тыс. т нефти. А при Кошмане мы за пять месяцев добыли 25 тыс. т. Сейчас мы хозяева всего сырья, а раньше ими не были. До самого последнего времени отдавали нефть то Минсельхозу на посевные, то футбольному клубу "Терек" на возрождение чеченского футбола. Нас заставляли отгружать нефть в качестве налоговых зачетов. Мы понимаем, что у руководства есть реальные проблемы: надо завозить ГСМ, стройматериалы и т. д. Но дойную корову надо иногда подкармливать. При Масхадове у нас тоже все забирали...
— Как вы относитесь к Масхадову? В федеральном правительстве его называют не иначе как преступником...
— Масхадов остался нефтяникам должен. У нас задолженность по заработной плате за 1997-1999 годы — 120 млн руб. Куда он девал эти деньги, не знаю...
— Какой в идеале вы видите структуру собственности компании? Сегодня вы тесно связаны в своей работе с "Роснефтью". А рассматривались ли вами в качестве инвесторов другие крупные российские компании — ЮКОС, ЛУКойл, группа "Альянс"?
--"Альянс" сейчас поддерживает идею, чтобы "Грознефтегаз" оставался "дочкой" "Роснефти". Другие компании к нам интереса не проявляют — тут опасно работать.

Газета «Коммерсантъ» №66 от 13.04.2001, стр. 7