Антон Долин. Cinema-36: Ганнибализм
К выходу на экраны фильма Ридли Скотта "Ганнибал"
О "Ганнибале" написали и сказали очень много плохого. Как его только ни ругали - и за снижение планки, и за чрезмерно натуралистичные и тем более отвратительные сцены, и за старомодную режиссуру, и за невнятный пафос, и за сменившую Джоди Фостер - менее известную широкой публике Джулианну Мур. Очевидно, Ридли Скотт знал, на что шел, когда десять лет спустя брался за постановку сиквела самого нашумевшего за всю историю Голливуда триллера - "Молчания ягнят" . Нужно обладать храбростью и нахальством, чтобы перелопатить столь любимый общественностью миф и попытаться на его основе рассказать свою собственную историю. Сразу оговорюсь: до Скотта это сделал автор романов о Ганнибале Лектере, Том Харрис. Не исключено, что Харрису было легче: во-первых, он Ганнибала сам выдумал и имеет право делать с ним что угодно, а во-вторых, роман 99-го года "Ганнибал" - не второй, а третий в серии. Ридли Скотт же выбрал самый благоприятный момент - пик успеха своего предыдущего фильма, названного на церемонии Оскаров картиной года, "Гладиатора" - и ринулся в омут с головой.
Все изменения культурно-общественной ситуации, произошедшие со времен "Молчания ягнят", и создали ту околоскандальную ауру, которая сопутствовала "Ганнибалу" с самого рождения. Собственно говоря, с чем был связан невероятный успех "Молчания"? Наверное, с тем, что Джонатан Демме сделал первую в истории Голливуда попытку создать интеллектуальный триллер - то есть, не триллер для интеллектуалов (этим забавлялся еще Хичкок), а такой триллер для самой широкой публики, который обладал бы и "арт-хаузной" составляющей, органично вплетенной в общую ткань. По признаниям критиков, публики и коллег (четыре Оскара - не шутка!), ему это удалось. Что ж, и в самом деле: абсолютно тривиальная история похищения высокопоставленной заложницы неизвестным маньяком была окружена в "Молчании" непривычно сложным антуражем: агент ФБР Кларисса Старлинг оказалась тонкой и хрупкой блондинкой с проницательным взором, а ее помощник - сидящим за решеткой особо опасным преступником, безумным доктором-каннибалом Ганнибалом Лектером, когда-то знавшим предполагаемого похитителя. Их сложные диалоги, дедуктивные выкладки и фрейдистское копание в душах друг у друга и обеспечили фильму успех, хотя дисбаланс между поставленной задачей и методами ее решения был налицо. Что, впрочем, никого не волновало: магнетический взгляд и тихий голос сэра Энтони Хопкинса завораживали зрителя, и этого было достаточно. Умница, необычная яркая личность, обаятельный герой - и каннибал... вот что нравилось практически всем.
Прошло десять лет. Неожиданно выяснилось, что каннибализм - априори нетривиальный вид преступной деятельности - всегда был связан с авторским кино. Это стало общим местом. Жене и Каро во Франции поставили "Деликатесы" , где жильцы апокалиптического дома пожирали новичков, а Гринуэй в Англии создал "Повара, вора, его жену и ее любовника" , где повар и жена "вора" заставляли последнего съесть приготовленного по изысканному рецепту "любовника". Документально-этнографические фильмы о каннибалах вошли в моду. Люди ели людей направо и налево. По крайней мере, испугать кого бы то ни было каннибализмом в начале нового столетия представляется совершенно невозможным. Что же касается историй о маньяках и заложниках, то они настолько всем надоели, что просто перестали появляться на киноэкранах, довольствуясь ночным эфиром кабельных каналов. Именно поэтому "Ганнибал" был обязан стать совсем другим фильмом, чем "Молчание ягнят". Таким он и получился.
В эпоху честных и прямолинейных триллеров, на рубеже 80-90-х, необычным выглядел фильм, полный значительного молчания и длительных разговоров. Сейчас, когда словосочетание "интеллектуальный триллер" больше не кажется абсурдным, избежать умничанья и спекуляций, сделав действие внешним и нормативно-детективным, - тоже поступок. Хотя, с другой стороны, по-иному Ридли Скотт работать и не умеет. Его стихия - старомодность, что порой приносит ему успех (случай "Гладиатора" тому доказательство), а иногда становится основой для жестокой критики (случай "Ганнибала"). Итак, вместо молчания - действие. Фильм открывает великолепно сделанная, идеально снятая и смонтированная (не хуже самых ярких эпизодов "Гладиатора") сцена захвата агентом Старлинг членов некоего наркокартеля. Ни малейшего отношения к последующему действию эта сцена не имеет: ее единственная цель - утвердить и доказать, что зрителю предстоит увидеть динамичный фильм, главная цель которого - развлечь. Таким образом кино возвращается в свою привычную нишу. Однако этот манифест Ридли Скотта - не более чем хитрая приманка (на что купились и многие критики, которые сетовали на "внешний" характер действия "Ганнибала"). Например, сменившая Джоди Фостер Джулианна Мур и в самом деле больше склонна к решительным действиям и даже внесена в книгу рекордов Гиннеса как агент-женщина, убившая больше всего людей. Однако Фостер - кисейная любимица всея США, а Мур - знаковая актриса американского независимого кино, ценимого чаще в Европе, чем на родине, героиня "Ночей в стиле буги" и "Магнолии" Пола Томаса Андерсена плюс "Большого Лебовского" братьев Коэнов. Уже одно это позволяет заподозрить в как бы серьезном "Ганнибале" некий подвох. Предчувствие не обманывает.
"Молчание ягнят" было фактом поп-культуры, рядящейся в одеяния арт-хауза. "Ганнибал" - обратный случай: тонкое издевательство над поп-культурой, облеченное в ее же форму. В этом смысле - перед нами акт самопожирания. В "Молчании" Демме играл на контрасте: только что доктор Лектер любезничал с Клариссой и вдруг он устраивает кровавую расправу над охранниками, а потом звонит, совершенно в духе комиксов-пугалок, своей визави, чтобы сообщить, кем он сегодня намерен поужинать. Контраст был необъяснимым, а потому пугал и интриговал. В "Ганнибале" контрастные построения куда интереснее: доктор Лектер выдерживает стиль до конца, ходит в широкополой шляпе и тонких перчатках, живет во Флоренции, работает библиотекарем... зато весь мир вокруг него одержим анекдотической страстью играть в игру "поймай людоеда". И доктор включается в нее - чтобы шутя выиграть и вернуться домой. Ирония заключена в том, что Ганнибал ни на секунду не меняет учтивую гримасу на звериный оскал; ему гораздо интереснее читать лекции во флорентийской библиотеке, чем питаться человеческим мясом и соревноваться с полицейскими.
Зато вокруг него в людоедов превращаются буквально все. Потомок древнего рода, инспектор флорентийской полиции Пацци ради богатого выкупа решается передать доктора в руки мстителей - былых жертв, окончательно потерявших человеческий облик. Высокопоставленный сотрудник Минюста подсиживает Клариссу - просто из зависти и общечеловеческой вредности. Зло достигает высшей степени концентрации в образе миллионера, много лет охотящегося за Лектером - его былой жертвы, оставшейся без лица. Эту роль сыграл блистательный Гэри Олдмен , окончательно превратившийся из актера в пугающий манекен и совершенно неузнаваемый (особенно в российском прокате, где даже вместо оригинального голоса Олдмена слышится дубляж). С его появлением фильм все больше начинает напоминать страшную сказку. Подобно троллю, герой Олдмена живет в уединенном замке, наслаждается своим уродством и лелеет планы мести, выращивая где-то на специальной ферме кабанов-людоедов, которым предстоит когда-нибудь пожрать его прошлого мучителя и будущую жертву, доктора Ганнибала Лектера. Все сцены в замке Олдмена - отсылка к голливудскому дурновкусию и не в последнюю очередь - к злодеям из всех четырех серий "Бэтмена" . Ганнибал же противостоит именно этой плоской кинематографической вселенной, предпочитая книги. И даже деятельной Клариссе приходится сделать свой выбор и стать в этом соперничестве на верную сторону - сторону Лектера.
Ганнибал чем-то напоминает булгаковского Воланда. Он опасен, но только грешникам, которые (все вышеперечисленные) и гибнут от его руки. Зато во имя Клариссы он готов пожертвовать собой, и благородство каннибала не выглядит надуманным... хотя бы потому, что каннибалом зритель продолжает считать доктора лишь по инерции. Забавная игра цитат: ужасающий миллионер внешне напоминает человека-слона из одноименного фильма Дэвида Линча . Там трогательного урода от жестокого мира защищал доктор-гуманист, сыгранный молодым еще Энтони Хопкинсом. Здесь Хопкинс по-прежнему играет роль доктора, только уродство стало не прискорбным исключением, а всеобщим правилом, и он, поклонник возрожденческой красоты, пускается в крестовый поход. Позиция агента Старлинг, которую Лектер в письме называет по-возрожденчески "Клариче", здесь предопределена.
Чем же так хорош доктор Лектер, признанный и заслуженный каннибал? Да тем, что он - носитель вкуса. Не будем называть его вкус хорошим, но это вкус, четко противопоставленный безвкусию. В "Молчании ягнят" доктор голодал в неволе и жадно накидывался на угощение после освобождения. В "Ганнибале" ему торопиться некуда. Суть Лектера - утонченного, ироничного и чуть усталого Энтони Хопкинса - следование своему вкусу во всем. Принимая у себя инспектора Пацци, он выходит в прихожую, чтобы хладнокровно натянуть тонкие перчатки... вовсе не для того, чтобы задушить или зарезать будущего предателя, и не для того, чтобы не оставлять отпечатков: просто он не может выйти на улицу с чемоданом в голых руках. Вкус не позволяет. И кишки он выпускает лишь по необходимости, многократно предупредив Пацци, что ему на роду написано умереть именно так, как когда-то погиб его предок. А в знаменитой уже сцене поедания мозгов живой еще жертвы к смакующему пикантную ситуацию доктору присоединяется и сам Ридли Скотт. Лектер отрезает десертным ножиком кусочек обнаженного мозга одурманенной жертвы, наставительно приговаривая: "Не вступай в разговор, если не можешь его поддержать", - а Скотт прямо цитирует эпизод с угощением "охлажденными обезьяньими мозгами" в "Индиане Джонсе" . Тогда, помнится, никто в обморок от ужаса не падал, все весело смеялись.
Какова же мораль всей этой гастрономической истории? Быть может, она в том, что совершенным вкусом в безумном современном мире может обладать лишь каннибал. Или в том, что незаурядный творческий человек всегда кажется остальным преступником. Или в том, что поднявший меч - от него же и погибнет. А может, никакой морали и никакого морализаторства здесь нет и в помине не было, как и философии. Потому что порой для того, чтобы изготовить хороший фильм, достаточно просто хорошего вкуса. И, конечно, чувства юмора.