— Советник президента Андрей Илларионов считает, что экономический рост в стр

Михаил Задорнов: ограничивать надо не приток валюты, а инфляцию
— Советник президента Андрей Илларионов считает, что экономический рост в странах--экспортерах нефти обратно пропорционален объему притока валюты в страну: чем больше наращиваются резервы, тем ниже темпы экономического роста. Вот и в России в результате притока нефтедолларов инфляция растет быстрее, чем реальный курс рубля. Внутренние цены в долларовом выражении повышаются, производство теряет конкурентоспособность, а экономический рост замедляется. Вывод: надо прекратить наращивать валютные резервы, компенсируя его выплатой внешних госдолгов, либо оттоком частных капиталов, либо сокращением инвестиций. То есть манипулируя составляющими платежного баланса. Вы с этим согласны?
— Для начала хочу сказать, что любая проблема — это проблема комплексная. Нельзя рассматривать экономический рост как проблему только платежного баланса, притока или оттока валюты из страны. Это важная вещь, но одна из нескольких. Манипулируя только платежным балансом, невозможно добиться цели. Это все равно что ты открываешь ящик с инструментами: у тебя там молоток, плоскогубцы, уровень, клещи, а ты начинаешь пытаться все сделать одним молотком. Разумеется, ничего не получается. Важно каждый из инструментов применить вовремя, и все они должны быть в наличии.
Кроме платежного баланса для экономического роста очень важен конечный спрос. Поэтому я с удовлетворением отметил, что Минэкономразвития при подготовке бюджета на 2002-2004 годы впервые в своем прогнозе попыталось проанализировать экономический рост через призму четырех составляющих конечного спроса. Есть конечное потребление домашних хозяйств (населения), есть конечное потребление государства (госучреждений), есть валовое накопление (это инвестиции) и есть чистый экспорт. Эти факторы, как известно из экономической теории и практики, прямо влияют на рост валового внутреннего продукта. И мы, анализируя экономический рост, должны понимать, как меняются эти четыре составляющих конечного спроса. Я предпочитаю анализировать перспективы роста именно через составляющие конечного спроса, а не через платежный баланс.
И здесь надо сказать об очень важном изменении, которое произошло в середине 2000 года. В 1999 году практически весь экономический рост был связан с экспортом и импортозамещением. То есть прирост чистого экспорта давал импульс всей экономике. В первом полугодии 2000 года то же самое. С второго полугодия 2000 года ситуация изменилась, главным фактором экономического роста в России стало увеличение потребления домашних хозяйств. За прошлый год рост реальных доходов населения составил 9% и 10% составило увеличение реального потребления домашних хозяйств.
— Может быть, это следствие экономического роста?
— Это и следствие экономического роста, и основная составляющая экономического роста. Потребление населения сейчас занимает около 50% в структуре конечного спроса. На второе место в качестве фактора экономического роста вышли инвестиции. Они увеличились, как известно, на 17% в прошлом году. Затем чистый экспорт. Он, по разным оценкам, обеспечил в 2000 году 20-25% всего прироста ВВП. Только государство ничего не добавило в прирост потребления, то есть в прирост экономики. Конечное потребление государства лучше всего измерять по уровню расходов бюджета без учета выплат по долгам. Помните, президент упрекал правительство в том, что по итогам января--апреля 2001 года резко выросли непроцентные расходы федерального бюджета. На самом же деле их доля в ВВП практически не меняется с начала 1999 года, колеблется между 10,5 и 11,5% ВВП. Я считаю, что мы непроцентные расходы можем и должны увеличивать: ведь это повышает госпотребление, то есть конечный спрос, и, следовательно, ускоряет экономический рост. Но главное, чтобы темп увеличения непроцентных расходов соответствовал росту реальной производительности труда в экономике. В прошлом году, кстати, она существенно увеличилась. Так что мы можем постепенно увеличивать непроцентные расходы. В этом нет ничего страшного.
Сейчас ситуация такова: экспорт и расходы государства нейтральны для экономического роста. Инвестиции выросли только на 6% за пять месяцев 2001 года. Лишь население продолжает увеличивать свои расходы теми же темпами, что и в 2000 году. Фактически сейчас у нас весь экономический рост держится на потреблении домашних хозяйств. Но и население по мере роста доходов постепенно переключается на импортные товары.
Если анализировать экономический рост через призму конечного спроса, то абсолютно очевидно, что если сокращать государственное потребление, то мы подрываем конечный спрос. Снижение цен на наши экспортные товары рано или поздно произойдет. Инвестиции у нас зависят от внешнеэкономической конъюнктуры, потому что в основном инвестируют ТЭК и металлургия. Так что изменение внешнеэкономической конъюнктуры в известной степени влечет за собой сокращение инвестиций. И это также снижает конечный спрос и, следовательно, замедляет экономический рост. И когда мы рассматриваем ситуацию с точки зрения не только платежного баланса, но и конечного спроса, становится ясно, что призывы к сокращению госрасходов, к резкому сокращению экспорта и отказу от иностранных инвестиций, если они будут взяты на вооружение, приведут к торможению экономики.
— Если платежный баланс все-таки важен для экономики, то можно через него регулировать экономический рост?
— Он играет свою роль, как всякая система координат. Есть понятие реального курса рубля. Сильный платежный баланс и избыточный приток валюты от экспорта в наших условиях ведет к тому, что в условиях низкого спроса на валюту происходит реальное укрепление рубля, то есть внутренние цены в долларовом выражении растут и экономика становится менее конкурентоспособной. В результате чего экспорт сокращается, а импорт увеличивается. Реальный обменный курс рубля растет быстрее, когда выше инфляция. У нас сейчас очень высокая инфляция, почти 25% за последние 12 месяцев.
— Андрей Илларионов рисует ту же схему и предлагает простой рецепт: ограничить приток валюты в страну, чтобы не наращивать валютные резервы и привести в соответствие рост реального курс рубля и рост темпов инфляции.
— Надо ограничивать не приток валюты, а инфляцию. Нужно именно над этим работать, чего сейчас не делает ни правительство, ни ЦБ. Происходит перекладывание ответственности друг на друга. Кто говорит, что во всем виноваты естественные монополии, а денежная политика ни при чем, кто говорит — денежная политика виновата, а мы ни при чем. А фактически нет единой, как это записано в законах о правительстве и ЦБ РФ и в Конституции, согласованной денежной политики между ЦБ и правительством. Что мы наблюдаем с начала года? Закон о бюджете на 2001 год исходит из того, что инфляция будет на уровне не выше 12%. Сейчас ЦБ и правительство говорят о 14-16%. А 14% уже будет через месяц. Почему так происходит? Потому что отсутствует антиинфляционная политика, а во-вторых, никто из экономических агентов — ни население, ни предприятия — уже не верит официальным ориентирам. Простые люди говорят так: это все хитрость, осенью будет девальвация. Наученные горьким опытом десятилетия, они ждут очередной девальвации, хотя к этому нет никаких объективных оснований. Результат: население старается как можно быстрее потратить деньги, подталкивая инфляцию, люди не доверяет банковской системе, ожидая, что что-то произойдет, а банки перевели значительную часть активов в валюту и тоже пытаются выиграть на этом. Все финансовые инструменты — депозиты, государственные бумаги, депозиты банков в ЦБ — имеют отрицательную доходность. Потому что все ставки подстроены под первоначальный прогноз инфляции в 12%. Сейчас люди приходят ко мне на прием и спрашивают, почему у банков отрицательная ставка по вкладам? Ведь если бы у нас была инфляция 12%, то, допустим, 18% по пенсионному вкладу в Сбербанке было бы на 6% выше инфляции, это хорошие деньги. А когда у нас инфляция 20-22%, это отрицательная ставка.
Отсутствие единой денежной политики и наносит колоссальный ущерб экономике, просто это до конца не осознается. Не случайно в большинстве стран для ЦБ совершенно четко задается ориентир по инфляции, а затем национальный банк и правительство работают на достижение этого ориентира.
— Но в рассуждениях Андрея Илларионова о том, что надо сокращать наращивание валютных резервов, есть логика. Ведь покупка ЦБ валюты за счет эмиссии рублей также раскручивает инфляцию и создает разрыв между реальным курсом рубля и инфляцией. Причем это как раз и можно регулировать платежным балансом, например, снять норму 75% обязательной продажи нефтедолларов. Разве не так?
— Валютные резервы — это то, что является для страны страховкой от ухудшения платежного баланса. Валютные резервы должны увеличиваться, но инфляция при этом может быть поставлена под контроль, и тогда реальное укрепление рубля не будет столь стремительным. Что касается снятия всех валютных ограничений. Ну хорошо, мы сейчас снимем все ограничения на движение капитала, будем оставлять валюту за рубежом, но парламент, правительство и ЦБ не смогут дать обратный ход в один день. Представим себе, что, допустим, в четвертом квартале этого года резко упали цены на нефть. Допустим, они составят $14-15 за баррель — это вполне реально. Ну что тогда — будем вновь вводить обязательную продажу валютной выручки или ограничения на движение капиталов? Но ясно, что в условиях резкого ухудшения внешнеэкономической конъюнктуры потоки капитала быстро не перенаправить. Если мы начнем выталкивать валюту из страны, то мы вытолкнем ее надолго.
Политика должна строиться исходя не из текущей ситуации, а исходя из достаточно длительной перспективы — пять-десять лет. А сегодняшняя ситуация исключительна с точки зрения внешней конъюнктуры. Более того, в ближайшие два года у нас все равно будет сокращаться, даже при хорошей конъюнктуре, позитивное сальдо торгового баланса. Потому что будет расти импорт вместе с ростом доходов населения и вследствие отсталости нашей обрабатывающей промышленности. И в результате будет сокращаться чистый приток валюты. Да и импорт оборудования нужен для обновления промышленности.
Таким образом, Центробанку нужно увеличивать резервы, поскольку это страховка на случай непредвиденного резкого ухудшения ситуации. И это делают все страны, Россия здесь не изобретает велосипед. Значит, мы должны "связать" эмиссию рублей, происходящую из-за необходимости выкупать валюту у экспортеров. Механизмы известны, здесь нет ничего нового. Первое — за счет профицита консолидированного бюджета. Второе — ЦБ должен активно использовать финансовые инструменты, в том числе выпуск ценных бумаг правительством. Третья составляющая — регулирование издержек и тарифов естественных монополий. Ведь от их инвестиций в приобретение рельсов, компрессорных станций или подвижного состава во многом зависят и темпы роста в смежных отраслях, и цена газа, электроэнергии. А они вкладывают деньги в медиаактивы. Для меня большой вопрос, почему государство, имея большинство в совете директоров и РАО ЕЭС, и "Газпрома", не согласовывает инвестпланы этих компаний. Почему вопрос решает менеджмент компаний? Считаю, что правительство должно согласовывать инвестиционные программы РАО "ЕЭС России", "Газпрома", МПС.
Ну и наконец еще один механизм "связывания" рублевой эмиссии — это политика доходов и обеспечения товарного покрытия под эти доходы. То есть приведение в соответствие доходов населения и темпов роста отраслей, работающих на потребительский рынок. Все эти составляющие и есть инструменты, которыми государство обязано ограничивать инфляцию, а не просто наблюдать за этим процессом.
— А инвестиций не может быть слишком много? Они не могут перегрузить пока еще больную российскую экономику?
— Прямых инвестиций слишком много не будет. Потому что прямые инвестиции всегда создают спрос, и в том числе спрос на деньги внутри страны. И большая часть создаваемого спроса покрывается не за счет импорта, а за счет внутреннего производства. Этот дополнительный спрос всегда будет поглощать часть денежного предложения, часть эмиссии, которая связана с покупкой приходящих в страну долларов в конечном счете. Поэтому ограничивать инвестиции неразумно. Ясно, что нам сейчас не нужны дополнительные внешние заимствования. А "длинные" портфельные инвестиции и прямые инвестиции будут только в плюс.
— А как вы относитесь к выводам Андрея Илларионова, сделанных им на основе анализа 140 стран, что у этих стран объемы выплат внешних долгов негативно не отражаются на экономическом росте?
— Я совсем с этим не согласен по одной простой причине. Очевидно, что выплаты по внешнему долгу подрывают возможности непроцентных расходов государства. Из вышеприведенной логики ясно, что фактически это замораживает, сокращает конечный спрос. В нашей стране сегодня непроцентные расходы находятся на уровне выживания, то есть наша бюджетная сфера, прежде всего социальная сфера, образование, здравоохранение, не поддерживалась, не обновлялась десятилетие с самой простой точки зрения — новой техники, нового медоборудования, нового учебного оборудования, элементарного ремонта, компьютерной техники. И если мы будем сохранять непроцентные расходы на этом уровне, то мы просто потеряем важнейшую часть нашей инфраструктуры и интеллектуальных достижений. Нам, наоборот, нужно увеличить непроцентные расходы, особенно в этих сферах, и одновременно менять саму структуру бюджетной сферы и принципы работы бюджетных организаций для эффективного использования этих денег.

Газета «Коммерсантъ» №109 от 26.06.2001, стр. 6