Михаил Ремизов. Когито на двоих
Михаил Ремизов
Дата публикации: 18 Июля 2001
"Политика есть лишь преходящий эрзац войны
с помощью оружия духа".
(Освальд Шпенглер)
В се верно: разговор о войне должен вестись как разговор о сущем. Не надо заклинаний, не надо проклятий, не надо мидовских "озабоченностей" и кантианских высот моральной оценки. Учимся жить по Спинозе: "не плакать, не смеяться, а понимать".
"Неделе войны" в РЖ удалось, кажется, удержаться в этом регистре. С порога вопрос был поставлен об эффективности войны как средства - с тем, по преимуществу, чтобы признать за ней ее неизменную роль выразительнейшей фигуры политической аргументации: война как "усиленная форма ведения переговоров" (формула, восходящая к Клаузевицу). Подобным же образом - в аспекте технической рациональности - обсуждают войну участники "сурового мужского разговора" , военные эксперты.
Ну на то они и "эксперты", чтобы стремиться мыслить операционально, рационально: высчитывая годность находящихся в распоряжении средств в отношении - неведомо как - поставленных целей. Рациональность, вроде бы, - епархия универсального рассудка. Кто-то один скажет: "дешевле всего бомбить" , кто-то другой кисло ответит: "давайте сядем и посчитаем". И тут уж решать матушке-математике, царице наук.
В таком случае, тем более удивительно, что оценки экспертов относительно рациональности войны, ее технической эффективности в отношении возникающих на международной арене задач расходятся так диаметрально. Одни (Родионов, Загидуллин) говорят о политических и экономических интересах, которые война не только преследует, но которым она служит (то есть продолжает оставаться действенным инструментом их реализации); другие (Фельгенгауэр) ее действенность в реализации интересов напрочь отрицают: "Когда дело доходит до войны, проигрывают все - политики, дипломаты, мирные жители". "Объективная мировая реальность сегодня против войны" .
Что, может, у кого-то из них испорчен калькулятор, перепутаны цифры?!
Господа, давайте, наконец, признаем: ведь всегда было ясно, что "сесть и посчитать" невозможно. Не потому что математика - плохая наука (хотя, признаюсь, некогда мне казалось именно так), а потому, что она не может освободить нас от произ вольного решения: что идет в расчет, а что не идет?..
Придется признать, конечно, и то, что сама веберовская рациональность хромает на обе ноги. Это не выпад против почтеннейшего германца: он предостерегал от гипостазирования идеальных типов . Вот и я хочу сказать только то, что его понятие рациональности дважды абстрактно: "цель" может быть лишь этикеткой, которой заклеил себе рот внутренний исполин инстинкта; "средство" - о, какие только шутки не может играть "средство"!
Здесь бы самое время изречь что-нибудь в том духе, что "не все средства хороши", даже если они пригодны, затем легко перейти к войне, пригвоздив, что "цель не всегда оправдывает" etc., и, наконец-то, дополнить прошедший в журнале деловитый разговор о войне пошлейшей морализацией, без которой никуда.
Но мое намерение в ином. Я говорю о внутренней логике, которая принадлежит действительности войны. А именно, о парадоксальной логике применения средства , которое делает средство превосходящим любую цель. "Логика применения средства" - техно-логия; так вот, логика войны - транстехнологична. Рассуждения о войне как средстве следует признать в ряде случаев полезнейшими, но одновременно - в-себе-недостаточными и не-сущностными.
Один из авторов имел смелость аргументировать довольно радикальную мысль: война - лучшее средство решения национального вопроса . В самом деле, ряд примеров показывает, что там, где люди находят мужество подкрепить свои притязания волей-к-оружию, они продвигаются к цели; там, где дело остается на уровне петиций (дословно, жалоб), ими пренебрегают. Все верно, вроде бы; но эта радикальная истина восходит к еще более радикальной. Война не то что бы лучшее средство решения национального вопроса, но, по сути, единственное средство его постановки .
Субъект самоопределения не просто добивается своих целей военным путем - он учреждает себя в акте войны . Не существует другого способа отрицать тот суверенитет, который ты не согласен над собой признать. Не существует другого способа даже высказать это отрицание.
Зловещий пацифист Глюксман тем более нелепо выглядит в своей поддержке "чеченского самоопределения", что эта логика категориального тождества самоопределения и войны была им недвусмысленно выговорена и, что много важнее, понята . У него есть книга "Дискурс войны", где он анализирует "Феноменологию духа" Гегеля и долгое время неплохо поет с ним в унисон (правда, единственно с тем, чтобы под конец сказать: фу, какая это все гадость). "Борьба за суверенитет" проступает как частный случай гегелевской "борьбы за признание", в которой субъект обретает базовую достоверность себя: "Вокруг образа, которым он отразился в глазах врага, народ организует действительную целостность своей жизни и поддерживает свое качество не иначе, чем повторяя это открытие себя" . Глюксман дает философскую метафору: "...с Гегелем война становится той абсолютной и неразрушимой основой, которую одинокое сознание полагало достигнутой в картезианском когито". "Война - это когито на двоих" .
Я говорю это с тем, чтобы подчеркнуть: война - такое особое "средство", которое структурирует пространство политических "целей", структурирует политическую (и вообще, человеческую!) действительность на фундаментальном уровне. Она не только сверхсильная риторическая фигура политической коммуникации, но ее внутренний горизонт.
В этом смысле парадигматичен Шмитт. Яснее сказать невозможно: политическое качество коммуникации определяется суверенностью ее субъектов, суверенность - привилегией решать о войне и мире, возможность этого решения - реальной возможностью войны. "Война - это вообще не цель и даже не содержание политики, но, скорее, как реальная возможность, она есть всегда наличествующая предпосылка, которая определяет человеческое мышление и действование и тем самым вызывает специфически политическое поведение" .
По-моему, именно в этом решающий смысл слов, которыми обсуждение темы было открыто: "Нет" войне? Тогда уж сразу: "Нет" - политике .
Не сомневаюсь, что многим достанет духу сказать и такое двойное "Нет". Но разве это что-то меняет?