Игорь Джадан. Прагматика морали
Игорь Джадан
Дата публикации: 22 Августа 2001
"Дарвиновский" смысл альтруизма
Н аблюдая современную историю, невольно приходишь к выводу, что современное общество способно себя воспроизводить, только постоянно меняясь. Направление такого изменения в каждый миг истории может выглядеть хаотическим для обывателя, живущего в наше время и рассматривающего явление "под большим увеличением". Однако ясно, что наибольшие шансы на регулярную повторяемость имеют те общественные явления, которые при прочих равных способствуют выживанию и воспроизводству общества в целом, в частности, за счет увеличения конкурентоспособности такой формы организации по сравнению с альтернативными.
В ряду общественных явлений феномен человеческой морали отличается устойчивой повторяемостью в самых различных культурах. Удается найти совсем немного норм, общих для абсолютного большинства культур: запрещение произвольного убийства, запрещение воровства (во всяком случае, в среде своих), запрещение инцеста и некоторые другие. Однако кроме этого существуют свои специфические запреты на определенные формы поведения в каждой отдельной культуре.
Моральные установки часто рассматриваются, как часть религии. Этот подход обосновывается тем, что именно в рамках религиозной системы вопросам морали придается крайне высокое значение. Однако религию саму по себе правомочно рассматривать в качестве средства хранения и воспроизводства системы общественных запретов. Действительно, религиозный сюжет всегда сопровождается комментарием, позволяющим отделить "правильный" стереотип поведения от "неправильного", аморального. С другой стороны, система моральных запретов, развиваясь, неизбежно потребовала для себя и иного, секулярного способа институализации в виде юридической системы. При этом мы наблюдаем, как эти две системы, духовная и формализованная, на деле часто конфликтуют.
За воспроизводство каждого явления общество неизбежно платит определенную цену хотя бы уже в виде усилий и потраченного времени. В случае общественной морали общество вынуждено содержать дорогостоящие судебно-репрессивные и духовные институции для ее поддержания и воспроизводства. Совершенно ясно, что если бы мораль была обществу не нужна в принципе, то эти затраты были бы произведены впустую. Значит, мораль закреплена в культуре не случайно. Либо она способствует более эффективному воспроизводству общества вообще, либо, в частности, повышению конкурентоспособности данного общества в ряду других человеческих сообществ. Отсюда следует вывод о том, что, поскольку результаты конкуренции между сообществами сказываются на каждом частном индивидууме, мораль имеет совершенно определенное значение и для него в отдельности. Выходит, что когда мы говорим о поведении человека, нет явного противоречия между прагматическим и моральным: этичное поведение - один из видов поведения прагматического.
В рамках соблюдения набора общепризнанных моральных норм уже можно говорить о более эгоистическом либо, наоборот, более альтруистическом типе поведения. При этом альтруистический тип поведения может иметь глубокую "эгоистическую" подоплеку: с точки зрения наиболее эффективного воспроизведения информационных "кодировщиков" такого поведения - генов. Социобиологи пришли к подобным выводам, сравнивая альтруистические моменты поведения общественных и стадных животных с поведением человека ( Edward O. Wilson . Sociobiology: The New Synthesis). Выясняется, однако, что ссылки на поведение животных вовсе не обязательны. Общественное поведение человека обладает своей собственной логикой и движущими силами развития. Типов носителей информации у человека значительно больше, чем у животных, и они не только генетические. И, несмотря на возражения этического эгоизма, утверждающего, что эгоизм - это благо, а альтруизм - зло ( Ayn Rand . The Objectivist ) , приходится признать, что действующие нормы морали поощряют альтруистический тип поведения в существенно большей степени, нежели эгоистический.
Проекция на политику: двойные стандарты
Человечество имеет тенденцию к накоплению опыта и его учету. Вместе с эволюцией человеческого сообщества эволюционирует и человеческая мораль. Малые изменения, накапливаемые в системе моральных ценностей, временами дополняются периодами значительных "подвижек" и флуктуаций. Иногда это выглядит, как эпифеномен религиозной пролиферации. Иногда - как осознанное стремление повысить конкурентоспособность общественных структур и общества в целом.
В последнее время приходится слышать о проблеме "двойных моральных стандартов", в распространении которых обычно обвиняются западные страны. Те, кто высказывает подобные обвинения, часто имеют в виду не только качества большой политики Запада, но и область отношений между людьми на Западе. Действительно, среднестатистический человек предпочитает строить этическое обоснование своим действиям таким образом, чтобы это не мешало реализации его эгоистических устремлений ( этический эгоизм ). Но только ли на Западе? Да, вполне возможно, что отличительной чертой русского народного самосознания является мучительность конфликта между вожделенным и должным (который, конечно, далеко не всегда решается в пользу должного). Конфликт этот обычен для России. Однако, может быть, это только одна из выпуклых русских национальных черт, как для французов прижимистость?
Нет никаких оснований видеть в существовании двойных стандартов для отношения с "полезными" и с "нежелательными" людьми нечто новое, или, тем более, характерное исключительно для политической сферы. Дело, таким образом, не в аморальности политики и политиков, а в "ситуативности", "модальности" применения моральных принципов вообще. Из теории игр известно, что правила поведения в конфликтной, антагонистической, игре, когда участники видят друг друга потенциальными врагами, неизбежно отличаются от правил оптимального поведения игроков в содружественных, кооперативных играх. В соответствие с поставленной прагматической целью сама мораль неизбежно расщепляется на "мораль для своих" и "мораль для чужих".
Что касается политики, то для нее характерна, как раз, не "внеморальность" , а, наоборот, нарастающая морализация, все большая сконцентрированность на вопросах морали. Это особенно касается политики внешней, где моралистические определения вытесняют из обихода быстро устаревающие термы "свой-чужой" и "союзник-враг". Враг теперь - не просто экономический конкурент, он - моральных преступник! Естественно, этим враг заслуживает к себе определенного отношения: сочувствовать аморальному государству аморально. Всякие страдания его граждан - есть следствие аморальности самого государства, строя, власти и тому подобное.
Моральные термы опять, как в средневековой Европе, грозят полностью поглотить термины государственных интересов, о которых упоминать становится просто даже неприлично. Почему НАТО лезет на Балканы? Ну, конечно, чтобы поднять там уровень морали! Никаких государственных интересов за этим не стоит, если кто так и думает - то только в меру своей распущенности. Кроме того, оставить Балканы на произвол судьбы - означает моральное поражение. Моральная победа - всегда хорошо, моральное поражение - всегда плохо! Победа - это всегда моральная победа, как и поражение - всегда моральное поражение! В форме политической морали Запад получил набор ясных и, главное, простых ориентиров, от которых было бы не так просто отказаться, возвращаясь к туманно-неоднозначному "государственному интересу".
Ясно, что экспансия методов западной политической морали на Восток и на Юг потребует от Запада придумать что-нибудь поновее в наборе политических инструментов. Хотя бы даже для того, чтобы сохранить видимость приоритета западной цивилизации на любые новшества.