С 7 декабря по 13 декабря

Событие недели — "Королева Марго" (La Reine Margo, 1994) Патриса Шеро (Patrice Chereau), фильм, опровергающий все стереотипы шибко красивого, пудреного, тяжеловесного исторического кино (12 декабря, НТВ, 22.40, *****), хотя по всем параметрам это типичная суперпостановка с убойным кастингом и невероятным для Франции бюджетом в 150 млн франков. Впрочем, и сам режиссер утверждал, что снимал "что угодно, но только не исторический фильм", и вдохновлялся не миниатюрами и портретами XVI века, как положено, а исступленно жестокими офортами Гойи из цикла "Бедствия войны". А рвы, куда сбрасывают после Варфоломеевской ночи обнаженные тела гугенотов, немедленно вызывают в памяти документальные съемки Майданека или Освенцима. Шеро, великий, "культовый" театральный режиссер, обращается к кинематографу нечасто. И на экране его интересует то же, что и в театре: человеческое тело, страдающее, вожделеющее, в поту, крови, слезах. Недаром его последний, почти скандальный фильм "Интим" (Intymacy, 2001), получивший "Золотого медведя" на Берлинском кинофестивале, вплотную подошел к грани того, что принято называть порнографией. Непристойно современны для него и годы религиозных войн. Экран забит тесно прижатыми друг к другу — в толпе, в поединке, в сексе, в шепоте заговорщиков — телами и лицами. Особы королевской крови изъясняются жестким, на грани арго, языком, который был бы уместнее в устах героев современных молодежных драм. Марго, как какая-нибудь рокерша, отдается на грязной лестнице первому встречному дворянину. Едва ли кто-нибудь другой мог сыграть эту роль так, как справилась с ней Изабель Аджани (Isabelle Adjani). Ее королева-шлюха — единственное инстинктивно мудрое существо среди фанатиков или наивных рыцарей. В аду Варфоломеевской ночи она спасает и обнимает трех мужчин, бывших и будущих своих любовников: израненного Ла Молля, загнанного в ловушку мужа Генриха IV и лишившегося чувств от ужаса содеянного им короля и брата Карла IX. В безумном мире только всеядное тело королевы оказывается хранилищем терпимости и нежности. Вторая тема фильма — нетерпимость как источник всех бед человечества. Трудно назвать в современном кино более эпическую и жестокую сцену преступлений нетерпимости, чем сцена Варфоломеевской ночи в "Королеве Марго": под музыку Горана Бреговича копья католиков входят, как в чудовищном мужском балете, в тела гугенотов, мечущихся по коридорам Лувра, а рыжая красоточка-фрейлина с окровавленным кинжалом в руках правит бал, что твоя "Свобода на баррикадах". Для отечественного зрителя любопытно и то, что роль палача сыграл русский актер, художник, писатель и издатель Владимир Котляров, более известный под артистическим псевдонимом Толстый. Во Франции фильм понравился, но — галлы есть галлы — не избежал двусмысленных шуточек. Например, афиша фильма, на которой Аджани в залитом кровью, когда-то белоснежном, платье закрывает в ужасе лицо руками, была перепечатана в одном сатирическом еженедельнике с подписью "Боже, у меня месячные". Кровища обильно стекает по бородище и в дебютном фильме братьев Коэн (Coen) "Просто кровь" (Blood Simple, 1984) (9 декабря, ТВЦ, 21.00, *****). Что бы там ни говорили, но именно этот фильм, а вовсе не опусы Тарантино, совершил революцию в криминальном жанре. Если раньше бал в триллерах правили алчность и злой умысел, то отныне — лишь непрошибаемая глупость и дурацкие случайности. Уверенный в неверности своей жены, хозяин бара нанимал убить ее, как и положено в "черном фильме", неопрятного жиртреста, частного детектива. Последующая цепочка событий настолько абсурдна, что в финальных кадрах смертельно раненому сыщику не остается ничего другого, как истерически хохотать. В пандан к "Просто крови" приятно посмотреть "Отчаянного" (Desperado, 1995) мексиканского вундеркинда Роберто Родригеса (Roberto Rodriguez), который ради постановки своего первого фильма отдал себя на поругание военным медикам, проводившим на нем некие эксперименты (8 декабря, РТР, 21.00, ****). Антонио Бандерас (Antonio Banderas) носит в гитарном чехле странные вещи, то бишь целый арсенал, стреляет, как танцует, и поет, как стреляет. Сумасшедший наворот латинского китча, кино, абсолютно незакомплексованное и азартное, где кровь и любовь рифмуются с дикарской непосредственностью, а смертельные враги готовы рухнуть друг другу в объятия с воплем: "Узнаю брата Педро!" Та же самая извечная рифма — лейтмотив и последнего фильма Сергея Соловьева "Нежный возраст" (2001) (12 декабря, РТР, 23.30, ****). Фильм неровный, но подтверждающий, что режиссер Соловьев жив и вышел из затяжного творческого кризиса: за предшествующие десять лет он снял лишь совершенно беспомощные "Три сестры". Соловьева всегда отличало искреннее любопытство к тому, какова же современная молодежь. Он может обманываться, попадать в ловушки, расставленные юными иронистами, относиться со слишком большим доверием что к выдумкам Сергея Курехина, что к рассказам своего сына Дмитрия о его невероятных похождениях, но это искренний самообман. Получилось кино живое, в хорошем смысле слова сентиментальное и, безусловно, близкое всем тем, кто мужал в годы перестройки, еще помнит пионерские галстуки и начальную военную подготовку, но чьи одноклассники уже пошли в киллеры, ларечники или валютные проститутки. Соловьев передоверил роль рассказчика своему сыну, и это правильно: он не испытывает идиосинкразии к современности. Какой бы ни была современная жизнь, но это жизнь, а против жизни не попрешь. В дуэте с Соловьевым-младшим выступает почти что марсианка Елена Камаева, парижская фотомодель и автор потрясающих абсурдистских рассказиков. Она предпочитает расхаживать по экрану голой. Ее необычное и привлекательное тело словно излучает внутренние свет и тепло. Иначе как мужественным нельзя не назвать и то, как Соловьев поднял чеченскую тему. Войну он снял так, как не снимал ее ни один отечественный режиссер: как истерику больного национального подсознания, как гражданскую войну, где артиллерия бьет по своим, а ящики с боеприпасами и медикаментами падают на голову того самого солдатика, которого должны спасти. Зато разочарование гарантировано тем, кто соблазнится современным вестерном (дело происходит в 1945 году) Стивена Фрирза (Stephen Fraers) "Страна гор и равнин" (The Hi-Lo Country, 1998) (8 декабря, ОРТ, 0.35, **). Хотя первые кадры и доставят удовольствие всем любителям посидеть с бутылочкой виски на террасе, положив ноги на коновязь. Юный ковбой с повадками Джеймса Дина выходит прекрасным летним днем с винчестером в руках, а закадровый голос сообщает: "В то утро я вышел из дому с твердым намерением кого-нибудь убить. Сама эта мысль доставляла мне удовольствие". Увы, обаяние вестерна о суровой мужской дружбе и ревности к роковой женщине уступает место выхолощенному визуальному ряду, который невозможно воспринимать иначе как рекламу "Мальборо" и лучших в мире рубашек из джинсовой ткани. Даже после купания в болоте они безукоризненно чисты, как перчатки у Мэкки-ножа. Ни соринки, ни пятна. Британский иммигрант решил возродить дух классического Голливуда, но всякое духоподъемное дело, видать, обречено. А так — все на месте: снежный буран, роковая партия в покер, родео, братоубийство и секс под звездным небом.

Газета «Коммерсантъ» №225 от 07.12.2001, стр. 14

Авторы:

Михаил Трофименков

Телекино с Михаилом Ъ-Трофименковым