Мария Майофис. Смена поколений
Мария Майофис
Дата публикации: 21 Января 2002
Н а вопросы Олега Проскурина отвечает редактор отдела "История" "Нового литературного обозрения" Мария Майофис .
Русский Журнал: Мне кажется, что в структуре вашего отдела (начиная примерно с 50-го номера) происходят принципиальные изменения. Так ли это в действительности или это только мои субъективные ощущения?
Мария Майофис: Нет, это не только ваши субъективные ощущения. Такие изменения действительно есть. Мне кажется, что изменения в общей структуре отдела истории и в характере его материалов отражают те изменения, которые происходят в самом сообществе историков литературы. Наряду с традиционными историко-литературными исследованиями (теми, которые в свое время Сергей Козлов назвал исследованиями "чистых" филологов) появляются исследования междисциплинарные, которые затрагивают как сферу истории литературы, так и собственно историю - историю идей, историю эстетики, историю философии, интеллектуальную историю. В этом смысле отдел истории чем дальше, тем больше начинает смыкаться с отделом теории. И в наших последующих планах такое взаимодействие предполагается углубить и интенсифицировать.
Мне даже кажется, что это сближение началось не в 50-м , а уже в 49-м номере. Собственно, вся структура 49-го номера - Фуко, Герцен, Гинзбург - и была рассчитана на то, что журнал будет восприниматься как такое единое концептуальное целое. Что касается "герценовского" блока, мне было очень важно отразить англоязычную традицию исследований Герцена . Не хотелось бы, чтобы новая волна интереса к Герцену (а она сейчас безусловно намечается - показательна в этом отношении монография Руслана Хестанова) свелась к пустым перепевам уже всем известных отечественных исследований.
Связь Герцена с Гинзбург, я думаю, нам еще нагляднее удастся продемонстрировать на конференции, которую НЛО собирается провести в апреле. Она будет называться "Герцен, Гинзбург, Гуковский: три юбилея. Парадигмы либерального сознания и его трансформации в ХХ веке". Герцен был принципиально важной фигурой для Лидии Яковлевны Гинзбург. Она посвятила ему монографию (которую, впрочем, не считала удачной) и несколько статей (на мой взгляд, более удачных). Каким образом опыт поколения 30-40-х годов ХIХ века трансформировался в опыте поколения, которое жило почти на 100 лет позже? Этот вопрос мы как раз и пытались поставить на страницах 49-го номера и надеемся продолжить его обсуждение на этой апрельской конференции.
Я надеюсь, что изменения, которые наметились в историческом отделе в последних номерах НЛО (# 49-50), будут особенно заметны в 53-м номере. Я думаю, что эти изменения связаны еще и со сменой поколений. Новые поколения, приходящие сейчас в науку, обогащены, как мне кажется, уже непредвзятым и неажиотажным интересом к зарубежным исследованиям (в частности, теоретическим). Они уже в достаточно большой степени свободны от советского опыта, что обеспечивает им более широкий (и, на мой взгляд, очень интересный) подход к истории русской литературы и к отечественной истории. И самое многообещающее качество молодых российских (да и не только российских) ученых, с которыми мне доводилось сталкиваться и по делам НЛО, и на научных конференциях, и в личном общении -- ставшее привычным для них совмещение кропотливой архивной и комментаторской работы с методологической рефлексией, желание получить опыт учения и преподавания на Западе и одновременно сознание насущной необходимости вести преподавательскую деятельность здесь, дабы обеспечить воспроизводство научной элиты и преемственность поколений. Но на самом деле наметившиеся изменения не носят революционного характера: мне хотелось лишь дополнить традиционную структуру и ориентацию исторического отдела НЛО новыми темами и дисциплинами. Скорее расширить круг авторов и обсуждаемых проблем, нежели сузить его или закрыть какие-то проблемы раз и навсегда.
РЖ: Некоторые читатели опасаются, что новый курс НЛО, в частности, отдела истории литературы, означает все больший уход от собственно литературы. Не означает ли провозглашенный вами интерес к истории идей, к социологии, к гражданской истории свертывания исследований, посвященных, например, поэтике?..
М.М.: Нет, отнюдь. И тому примером - блоки, которые появились в 47-м , 48-м , 51-м номерах журнала, посвященные теме Египта в русской литературе или проблеме нарратологии. Просто, на мой взгляд, такие вот локальные закрытые поэтологические исследования изжили себя.
РЖ: Считаете ли вы "Анализ поэтического текста" Лотмана локальным и закрытым поэтологическим исследованием?
М.М.: Нет, не считаю. Локальное и закрытое поэтологическое исследование - это исследование, не содержащее никаких теоретических инноваций, просто исследующее внутреннюю ткань литературного произведения, его структуру и так далее, на уже наработанном инструментарии и теоретическом аппарате, не выходящее ни в какие соседние ряды.
РЖ: Вам не кажется, что не менее тупиковыми и бесперспективными является "локальные и закрытые" исследования идеологии литературы, социологии литературы, философии литературы?
М.М.: Да. Безусловно так.
РЖ: И вы таких материалов печатать не намерены?
М.М.: Нет.
РЖ: А что еще нового могут ожидать читатели НЛО в вашем отделе - в свете наметившегося нового курса?
М.М.: Я намерена уделить особое внимание истории русской литературы и собственно русской истории XVIII века и второй половины ХIХ века. Это области, которые до сих пор привлекали наименьшее внимание редакторов журнала.
РЖ: Может быть, это вызвано объективными обстоятельствами? К примеру, второй половиной ХIХ века занимается не так много хороших профессионалов. А те, которые занимаются, особенно обременены грузом советского наследия.
М.М.: Да, с этой проблемой я сталкиваюсь постоянно. И в случае Герцена, например, приходилось искать компромиссное решение, вводя в большой герценовский блок 49 номера значительный массив переводных материалов, мало знакомых отечественным специалистам по данной эпохе. Приходится привлекать как людей, работающих на Западе, так и молодых исследователей, например, ученых, сотрудничающих с журналом "Ab Imperio".