Семен Добрынин. Требуются опричники!
"Земское" недоверие налогоплательщиков к государству
Семен Добрынин
Дата публикации: 11 Апреля 2002
О дин процветающий коммерсант рассказывал (пожелав при этом сохранить анонимность), как пару лет назад он стал жертвой социальной рекламы и заплатил все налоги - чтобы "спать спокойно". Налогов набралось на несколько миллионов долларов, поэтому спать спокойно ему не дали: буквально на следующий день после подачи декларации в центральном офисе его фирмы появилась налоговая полиция с естественным вопросом: коль скоро ты так много заплатил - то сколько же ты утаил? Проблема состояла в том, что коммерсант (в первый и последний раз в жизни) не утаил нисколько. Поэтому полиция устроила проверку и несколько недель искала утаенные миллионы. Из-за простоя фирма потеряла больше, чем в результате уплаты налогов.
Правду рассказал коммерсант или нет, но отношение коммерсантов к государству здесь представлено с достаточной очевидностью. Во-первых, государство не воспринимается как нечто единое: коммерсант сетовал не на государство как таковое, а на налоговые органы, которые в его сознании занимают то же место, что и прочие рэкетиры, "крыши" и т.п. Во-вторых же, в подтексте истории звучал солженицинский лозунг: "Не верь, не бойся, не проси". После введения 13-процентного налога ("самого низкого в мире") никто из крупных "потенциальных налогоплательщиков" даже и не подумал о легализации: похваляться своими доходами в России традиционно не принято. Демонстрация "купеческой удали" - прерогатива мелких нуворишей, серьезные же люди предпочитают оставаться в тени - во всех смыслах этого слова.
Разговор здесь не идет о том, что государство-де должно решить проблему "самоуправства" налоговых органов или завоевать каким-то магическим способом доверие коммерсантов. Проблема чрезмерной самостоятельности налоговиков - проблема техническая, решаемая в общем контексте установления "вертикали". Проблема же доверия к государству - проблема "концептуальная". Реальная государственность России сложилась при Иване Грозном, поделившем все земли на "опричнину" и "земщину", а население - на государственных служащих и всех прочих. Ситуация, предшествовавшая реформам Ивана Грозного, напоминала сегодняшнюю: достаточно лишь вместо слова "олигарх" использовать слово "князь". Чрезмерная самостоятельность князей, пусть даже и ставших "титулованными боярами", а также дополнительные сложности, связанные с тем, что Великие Географические Открытия положили конец государственному доходу с торговых путей (Волжского и "из варяг в греки") привели к тому, что государство в результате оказалось беднее собственных служащих.
Попытка Ивана Грозного ввести прямое государственное землевладение провалилась . Зато из опричников вырос класс дворян, которому (в результате последующих реформ, проведенных преемниками Ивана Грозного) было делегировано право (и обязанность) по взиманию податей . При этом дворяне, правя в провинции, были устранены от центрального управления государством, чему поспособствовал Манифест о вольности дворянства (1762 г.).
Таким образом, русская традиция отчуждения государственной власти от населения является весьма прочной, ее разрушение чревато социальным - и психологическим - хаосом. Не следует, однако, забывать, что "земское" недоверие к государству сопровождалось "опричным" сервилизмом, переросшим в дворянскую честь. Сервилизм этот к концу XVIII века укреплялся тем, что дворянским землевладельцам были делегированы властные полномочия в регионах, включая полномочия по сбору "податей".
Сегодня вопрос о землевладении не столь актуален: социальная структура на местах определяется предприятиями . Поэтому новая "опричнина" (с последующим порождением нового "дворянства") может строиться не вокруг землевладения, а в целом - вокруг собственности на средства производства. Основа для новой "опричнины" уже есть: естественные монополии, частично являющиеся государственной собственностью...
Сразу хотелось бы дистанцироваться от рассуждений об экономической эффективности приватизации/национализации. Речь идет не об эффективности, но о власти и о лояльности к ней со стороны крупных налогоплательщиков. Лояльность можно обеспечить лишь одним способом - превратив крупных налогоплательщиков в привилегированных государственных служащих , то есть искусственно создав соответствующий социальный класс. Скорее всего, скудость нашей экономики приведет к тому, к чему привела в свое время скудость земли: полноценная национализация окажется безуспешной. Однако, если повторить ходы Ивана Грозного, Бориса Годунова, Петра Первого, Петра Третьего и Екатерины Великой, можно создать служилый класс крупных собственников, представители которого будут почитать лояльность за честь и сами отвечать за сбор налогов с "подлого сословия" (то есть с остального населения). Вопрос в том, можно ли подобную социальную "консервативную модернизацию" провернуть за несколько лет - или на это опять потребуется два века.
Еще один вопрос: насколько "консервативная модернизация" соответствует принципу "вертикали"? Внешне - не соответствует вовсе, если не считать первого этапа (организации "новой опричнины"). "Вертикальность" в налоговом вопросе предусматривает, скорее, усиление налоговых органов при одновременном лишении их самостоятельности. Но открытая борьба между государством и крупными собственниками ведет, во-первых, к тому, что собственники стремятся стать иностранными собственниками (так называемое "бегство капитала"), а во-вторых, путем лоббирования все равно проникают в государственные сферы, навязывая государственной власти не совсем ту "коллегиальность правления", о которой любят рассуждать либералы. С навязанной боярами "коллегиальностью правления" Иван Грозный разобрался путем тех же мер, которые назрели и сегодня. Меры эти уже так или иначе принимаются. Первый этап "консервативной модернизации" состоит в том самом укреплении "вертикали" и увеличении доли государства в экономике. Необходимо при этом помнить, что и "вертикаль", и увеличение государственной доли могут иметь лишь один положительный эффект - создание класса привилегированных госслужащих, соединяющих в себе функции "красных директоров" и руководителей региональных налоговых служб. На втором этапе "вертикаль" отступает, "директора" превращаются в собственников (наследных?), прочие крупные собственники получают привилегию сбора "податей". Все собственники обязаны "служить", причем "служба" эта играет в первую очередь символическую роль, обеспечивая лояльность собственников. Третий этап - отстранение крупных собственников от центрального управления государством. Возможно создание какой-нибудь специальной "службы по борьбе с лоббистами", но лучше действовать в духе Петра Третьего, освободившего дворян от необходимости служить, но подчеркнувшего в своем "Манифесте", что служба - это дело чести...
Расписывая дальнейшие подробности "консервативной модернизации", легко увязнуть в утопии. Лучше вернуться к проблеме, с которой мы начали: с традиционного российского недоверия к государству. Это - "земское" недоверие, не имеющее ничего общего с чувствами опричников и дворян. Следует вспомнить, что реформы Грозного, равно как и реформы Петра Первого, предусматривали опору на "подлое сословие" - поскольку речь шла о том, чтобы привести к послушанию землевладельцев. "Консервативная модернизация" на этапе "вертикали" также направлена против крупных собственников и региональных "князьков", а значит, эффективнее всего проводить ее силами людей, никак не отождествляющих свои интересы с интересами "жертв". Речь, конечно, идет не столько о представителях "протестного электората", сколько о разного рода невостребованных кадрах (военные и сотрудники спецслужб, не нашедшие себя в рэкете, интеллектуалы, не нашедшие себя в бизнесе и т.п.). И если "новый дворянин" пока остается персонажем утопии, то класс "новых опричников" создать можно уже сейчас. "Новый опричник" - это человек, которому государство дало все и который в ответ готов сдать государству кого угодно.