Ольга Шервуд. "Русский ковчег": дело и деньги

Н екоторое время назад пресса разнесла как сенсацию: мексиканские кинематографисты сняли полуторачасовую картину непрерывным кадром - и сей факт зафиксирован для книги рекордов Гиннесса.

Тут все, как недавно еще говорилось, амбивалентно .

Прежде всего, поражает удивительная забывчивость наших журналистов. Эта информация подавалась без всякого упоминания отечественного фильма, который впервые в истории кино снят именно так: непрерывной камерой за 1 час 27 минут 12 секунд реального времени. Это беспрецедентный проект Александра Сокурова "Русский ковчег", посвященный Эрмитажу и снятый в его стенах. Почему до сих пор можно говорить о его уникальности? - потому что была осуществлена съемка исторического костюмного фильма с тысячью исполнителей в анфиладах действующего музея (одного из крупнейших и значительных в мире, отсюда - требования безопасности и иные понятные ограничения), когда камера прошла по его залам, лестницам и переходам около полутора километров, и такое вообще вряд ли когда будет повторено.

Почему же это достижение автора фильма, а также российской студии "Эрмитажный мост" и немецкой компании EGOLI FILMS (основных производителей картины) не занесено ни в какие формальные реестры достижений? - Да потому, что не работает выдающийся отечественный режиссер Сокуров ради рекордов. И сама его идея, возникшая около десяти лет назад, - снять фильм "на одном дыхании", - идея глубоко художественная, не рассчитанная на какой бы то ни было эффект.

Почему ее следует понимать именно так (разъясним для людей, которые до сих пор не очень хорошо знакомы с творчеством этого автора, создавшего уже около сорока произведений)? Да потому, что во главу угла ставятся вовсе не технологические достижения (хотя и они важны, о них - чуть дальше), до которых зрителю, в принципе, мало дела, когда он сидит в кино. Зрителю важно, что происходит на экране, увлекает его действие или нет, что он чувствует и думает, пока идет фильм - и тогда, когда он закончится. Так вот, применительно к "Русскому ковчегу": через пять-семь минут вы забудете обо всем, что слышали про эту картину, потому что вместе с ее героями, прелестными дамами и мужественными их кавалерами, устремитесь на роскошный бал в Зимнем дворце. А по пути, проходя по бесчисленным (на самом деле - по 36-ти) его залам, по великому и прекрасному его пространству, встретите и заметите множество интереснейших персонажей. Среди которых главными станут некий желчный угловатый, будто колючий, Европеец (прообраз его - маркиз де Кюстин, автор книжки о Николаевской России, которую у нас массово издали только в новейшие времена) и - голос за кадром, принадлежащий, очевидно, нашему современнику. Ирония и мудрость, доброта и неверие, недоумение и грусть - все будет в их диалоге, и не расслышит эти интонации разве что глухой или предвзятый.

Более того. За полтора часа вы побываете в четырех веках. Перед вами предстанут Петр I, Екатерина Великая, Николай I, Николай II (их чада и домочадцы жили здесь, это был их дом - и он оживет), а "среди" них - три директора Эрмитажа (Иосиф Орбели, Борис Пиотровский и Михаил Пиотровский), балерина Алла Осипенко, старый петербургский врач и старый петербургский актер, блокадные воины и сегодняшние посетители, женщина, которая видит сердцем, и маэстро Гергиев во главе своего оркестра, играющего мазурку из оперы Глинки " Жизнь за царя ".

Если кто вдруг усомнится в правомерности такого смешения - так оглянитесь вокруг: жизнь у нас по-прежнему "за царя", а приметы феодализма соседствуют с признаками нового русского капитализма. Сокуров во всех своих интервью разъясняет: в России все времена существуют одновременно; именно это он и стремился показать в картине. Пройти "сквозь" это соединение времен можно только "на одном дыхании", это как в глубину прыгнуть, в космос взлететь.

А уж потом - какую форму найти для этой идеи. Впрочем, содержание и форма - едина суть. Россия, по Сокурову, во всех своих передрягах спасла классическое искусство - и сама спасена им, Эрмитаж - ковчег, где это искусство обитает. (И во все времена, о которых был предыдущий абзац, картины и скульптуры разных веков освещали и следующие столетия; "умножьте" число персонажей фильма еще и на когорту этих в высшей степени документальных и художественных героев истории нашей.) А Эрмитаж - музей, там нельзя снимать кино... Никого бы иного директор Пиотровский не пустил - только Сокурова, потому что был у них уже совместный опыт работы над фильмом "Робер. Счастливая жизнь" (1996), и Михаил Борисович знал: этому режиссеру можно доверять.

Но и Сокуров знал: вторгнуться в музей можно максимум на один день. Вот откуда взялось это условие - съемка одним кадром. А что без дублей - так тоже понятно: не выдержать никакому оператору, который всю дорогу нес на себе камеру на специальном устройстве, стэдикаме, общим весом в 35 килограммов, еще одного такого пути. Тильман Бюттнер, молодой немец, несколько месяцев перед съемкой специально "качался" - и с этой своей задачей справился.

Теперь, когда главное должно быть понятно про истинную задачу режиссера и ее воплощение (все остальное - о множестве интереснейших моментов работы над фильмом на всех его этапах - читайте на сайте www.russianark.ru ), вернемся к началу этих заметок. Еще приступая к картине Александр Сокуров говорил, что подобная съемка одним кадром - пример новой работы кинематографистам всего мира. "Меня возненавидят, - предвидел/шутил Александр Николаевич, - ибо мы покажем, что можно резко удешевить процесс". (Понятно, что это так: самое дорогое в кино - съемка. Но если она идет всего один день?) Но теперь ясно, что множество картин в недалеком будущем будут производиться подобным образом: серьезная подготовка и - будто с обрыва в полет.

Безвестные мексиканцы это подтвердили. Во всем мире профессионалы, очевидно, такой возможностью восхитились. Свидетельство чему - многие и многие отклики на "Русский ковчег" и рецензии в прессе. Приглашение фильма на десятки фестивалей по всему миру. Потрясающие премьеры и показы в ранге "специальное событие". Исследования техники и технологии на разных специальных тусовках, посвященных "цифре" как таковой, компьютерной обработке изображения, звуку и прочим компонентам произведения. И многое иное.

Итак, фильм не делается ради рекордов. Но проект "Русский ковчег" самого главного и настоящего рекорда достиг. Он звучит, может быть, несколько приземленно (после наших рассуждений о высоком), но он звучит золотом: на 20 февраля фильм собрал 832 000 долларов за первые десять недель проката, и прокат продолжается. Поверить трудно? Убедитесь . Или - доверяйте отечественному журналу "Кинобизнес сегодня" (специальный выпуск, #24, 10.02-23.02/2003), который приводит сведения о кассе уик-энда 31 января - 2 февраля в США и Канаде со ссылкой на Variety; фильм "Русский ковчег" находится на 45 месте с такими показателями: общие сборы за уик-энд - $80921; это на 65% больше, чем в предыдущую неделю; картина идет на 12 экранах (на прошлой неделе - 6) и в среднем на экран собрала $6743; она 52 дня находится в прокате и общий сбор составил $511434.

При этом интегральный показатель зрительского интереса - цифра сбора с одного экрана. Так вот, здесь - внимание! - "Русский ковчег" опережает, например, даже такой блокбастер, как "Властелин колец: две крепости" (его показатель - $2340, 47 дней в прокате).

Российский продюсер фильма Андрей Дерябин, глава студии "Эрмитажный мост", в этом подлинном зрительском успехе видит заслугу американского дистрибьютора - компании Wellspring Media. "Конечно, нам пришлось приложить немало совместных усилий, чтобы "Русский ковчег" Александра Сокурова дошел до публики. Фильмы этого режиссера всегда почему-то позиционировались на рынке как сугубо элитарные. Ничего подобного. Они в сути своей просты, человечны, эмоциональны и доступны каждому, кто не удовлетворяется типичной кинематографической "штамповкой". А "Русский ковчег" мы позиционируем как культурный блокбастер - именно это определение лучше всего соответствует смыслу, форме и статусу картины. И я счастлив, что наши общие усилия оказались абсолютно вознаграждены".

Одно несколько "смущает" продюсера Дерябина: полное молчание российской прессы насчет успеха "Русского ковчега" в Америке. "Или заговор молчания, - предполагает Дерябин, - или отечественные критики и журналисты - все как один антипатриотично настроены. Или просто - некомпетентны, ленивы и нелюбопытны? Скорее всего, до сих пор работает то, что я называю "мифологема Кюстина": Россия не хочет знать о себе правду. Наш фильм - в почетном ряду таких произведений, как " Архипелаг Гулаг " или " Доктор Живаго ". Помните бессмертную фразу: "Я книгу не читал, но скажу...". Так вот, есть люди, которые заранее отказали "Русскому ковчегу" в зрительском внимании - и теперь скрывают, что посрамлены. И потому заранее, до выхода картины на российский экран, ее поносят, уподобляясь Хрюну Моржову - плоскому нарисованному персонажу, который только и делает, что брюзжит, поскольку жизнь его привычно безрадостна со времен соцреализма, с насаждаемым, а оттого противным хэппи-эндом, а маленькие мозги остановились на уровне пятого класса средней школы и оценивают окружающее, в том числе - искусство, с этой кочки. Даже если при этом их обладатель почитает себя европейским интеллектуалом.

"Я ищу в России других людей", - говорил маркиз де Кюстин. И мы ищем других. С этой мыслью выпускается "Русский ковчег" в прокат - в середине апреля в Петербурге, а через пару дней в Москве и затем по стране. Наша задача в том, чтобы картину увидели все, кто этого захочет. Мы знаем, что Эрмитаж - общенациональное достояние, и нет в России культурного человека, который не мечтал бы здесь побывать".

А уж оживший Зимний дворец увидеть можно только в кино. Вот подлинное достижение фильма "Русский ковчег".