сила, или Об опасности отклонений

Ч то может объединять историка, изучающего судебно-следственные дела XVIII века, и фольклориста, специалиста по славянским народным верованиям? Знание. Не в том смысле, что и тот и другой много знают про предмет своих исследований - это само собой разумеется, - а в том, что оба пишут о знании и его последствиях.

Знание, как известно, сила. Только вот вопрос: что следует знать и для чего. И, вообще, что считать знанием, а что нет. Например, если вы в какой-нибудь, даже не самой глухой, деревне услышите фразу наподобие: "Пойдите к такой-то, она знает", - то имейте в виду, что речь идет не об образованной соседке, а просто вас направляют к местной колдунье . Глагол знать , особенно если употребить его без дополнения, обозначает такое знание, которое отличает его обладателя от всех остальных, то есть знание особое, магическое. Поэтому не только слово знахарь , но и знаток, знающий обозначают того, кто умеет колдовать. Между прочим, в том же смысле употребляется слово вежливый - это тот, кто ведает, то есть знает , стало быть - колдует.

Тут же вспомним и ведьму - она тоже ведает, потому и ведьма. Что это за знание, видно из древнерусского слова с тем же значением - вещица (не путать с маленькой вещью!) . Оно восходит к глаголу ведать и связано с прилагательным вещий , которое единственное из перечисленных лексем в литературном языке и обозначает не простое, а особое, магическое знание. В народной же речи именно такое знание и почиталось за знание. А остальное - то, что всем известно, - ну какое оно знание? Так в колдуны-знахари попадали многие умельцы, способные делать что-нибудь, чего не умели остальные: читать-писать, ковать, строить, делать горшки, и уж разумеется - врачевать, - дескать, они умеют, а мы нет, значит - приколдовывают. Надо сказать, что сами умельцы по большей части относились к своему знанию так же точно, как и окружающие, то есть приписывая его высшим, потусторонним силам - ну как не поддержать авторитет в глазах окружающих?!

И все же ведьмы - особый мифологический персонаж, несколько особняком стоящий от тех знатоков , о которых шла речь выше. Как ни парадоксально, о западноевропейских ведьмах нам известно существенно больше, чем о наших. Тут, конечно, помогла и художественная литература, и учебники истории, и кино. А тем не менее, собственно слово ведьма обозначало далеко не то же, что переводимые им английское witch или французское sorciere. Подробный "портрет" ведьмы написан Л.Н.Виноградовой в книге " Народная демонология и мифо-ритуальная традиция славян " (М., Индрик, 2000). Собственно, это целая портретная галерея, да еще и такая, в которой автор раскрывает свою технику создания портретов. Там можно встретить и русалок, и демонов бессонницы, и духов, вселяющихся в человека, и многое другое. Но вернемся к ведьме.

Что же ведает ведьма? Она умеет наводить порчу на людей и скот, устраивать засуху или непогоду, даже насылать болезни, но основа магического знания ведьмы - способность колдовскими способами отбирать у людей основные виды жизненных благ, продукты сельскохозяйственного труда: молоко у коров, урожай зерновых и овощей. После совершения магических действий эти блага сами переходят в хозяйство ведьмы, так что соседское молоко может течь из сучка в стене хлева, а при молотьбе количество зерна увеличится за счет чужого. В это время корова обобранного односельчанина перестает доиться, а урожай с полей исчезает. Достигается это путем совершаемых в канун больших праздников ритуалов, которые непосвященному могут показаться странными, и именно эта странность привлекает внимание редких свидетелей: в канун Ивана Купалы ведьма катается по траве или посевам, собирая фартуком, полотенцем, платком росу, которую потом выжимает в молочную посуду, спаивает корове; крадет с чужого двора солому, выжинает в чужом поле узкую дорожку или делает залом - спутывает и пригибает к земле колосья, отчего часть урожая переходит на ее угодье. С этой же целью ведьма может превращаться в некоторых животных: собаку, кошку, лягушку, змею. Так и можно ее опознать: приходит, бывало, хозяйка доить и видит, что кошка стоит под ее коровой и сосет молоко прямо из вымени. Подготовленная к такому повороту событий, женщина берет топор и хвать кошку по лапе, наутро же видит соседку с перебинтованной рукой - так обычно и распознавали ведьм. Ведьма всегда находится рядом, живет не где-нибудь за тридевять земель, а в соседнем доме, на твоей улице и внешне почти неотличима от обычных людей. Собственно, она, в отличие от большинства мифологических персонажей, и есть человек, причем это исключительно женская прерогатива, что отчасти связано с женской сферой их деятельности: не мужское это дело - коров доить да урожай собирать!

И вместе с тем, ведьма - нечистая сила. По народным представлениям, она имеет две души - человеческую и бесовскую, которая может быть как родительским "наследством", так и благоприобретенным богатством. Дочери ведьмы, естественно, становятся такими же. Но ведьмами могут стать и младенцы, зачатые или родившиеся в большие праздники, например на Пасху или Рождество, дети, которых мать кормила грудью три Страстные Пятницы (не удивляйтесь: раньше в деревнях нередко кормили детей грудью по несколько лет) и т.д. Кроме того, уже взрослые женщины, вольно или невольно, могли вступать в контакт с нечистой силой, приобретая способность к ведовству. Среди возможных отличительных признаков ведьмы - разнообразные аномалии во внешности: глаза разного цвета, перевернутое отражение собеседника в них, сросшиеся брови , горб, сутулость, но если присмотреться или приложить специальные усилия, можно получить и более красноречивые свидетельства: считается, что у ведьмы может быть два ряда зубов, хвостик или едва заметные рожки.

Что касается шабашей , то эта вполне безобидная забава устраивается, согласно народным представлениям, по праздникам. Обнажившись и намазавшись кротовьим салом, ведьмы седлают метлу, косу, вилы или другую утварь и, вылетев из печной трубы, отправляются к месту сбора, где пируют и веселятся с коллегами. Все это было бы сокрыто от простых обывателей, если бы кто-нибудь из них не оказался в нужное время в нужном месте и не подсмотрел, что делает ведьма. Повторив ее действия, профан оказывается там же, и его рассказ служит потом свидетельством для остальных.

В деревнях ведьм побаивались и защищались о них при помощи маленьких хитростей: втыкали в окна, пороги и углы построек осиновые ветки, крапиву, рисовали кресты на окнах и дверях, сыпали мак перед ними (пусть сначала пересчитает зерна, а потом войдет), ставили сретенские или венчальные свечи на ворота. Все это должно было отпугнуть незваную гостью. Вся же злоба обычно обрушивалась на обрядовое чучело ведьмы, которое изготавливалось в канун Ивана Купалы - времени наибольшей ведьминской активности, - после чего его выносили из села, бросали на землю, били, разрывали на части и сжигали на костре. Однако бывали случаи расправы не только над чучелом. Время от времени пресса XVIII-XIX вв. сообщала о жестокостях крестьян по отношению к односельчанкам, которые были побиты, покалечены, брошены в воду или сожжены в своих избах. Такие случаи, конечно, были единичными и объяснялись паникой, обычно в связи с эпидемиями, мором скота или затяжными природными катаклизмами, которые приписывались ведьмам. Обычно предпочитали менее радикальные способы защиты. Жертвы же отговаривались обычно тем, что они не колдовали, а напротив, пользовались божественными словами , молитвами, и только на добро , на пользу людям. Это можно утверждать, если посмотреть, как строились взаимоотношения ведьм с государством. На Руси (и в России) они тоже имели место, как и в западной Европе, о чем красноречиво свидетельствует вышедшая несколько лет назад книга А.С.Лаврова " Колдовство и религия в России 1700-1740 гг. " (М., Древлехранилище, 2000). Разумеется, власть - не то, что свои соседи, у нее и нрав покруче, и средств воздействия поболе, и разговор с ней строится по-другому. Но простые деревенские ведьмы-то это далеко не всегда знали. Вот и пытались в оправдание показать себя простыми знахарями.

Знахарство, то есть знание заговоров и их использование, обычно не приравнивалось в народной среде к ведовству, ими пользовались многие, а те, кто не пользовался сам, прибегали к услугам деревенских колдунов. И по сей день вам в любой деревне покажут их, правда, взяв с вас слово не называть того, кто показал. Только вот с властью такие игры не проходят: для нее все едино - что ты ведьма, что просто знахарка, вот и мели всех, кто подпадет под подозрение: ведьм и знахарок, колдунов и просто запасливых людей, переписавших или купивших тетрадку с заговорами. Естественно, не обращая внимания на пол. Обходились с ними круто: после допросов с пытками сознавшихся подсудимых наказывали: от высылки на поселения или просто церковного покаяния вплоть до сожжения на костре. А найденные при обыске "колдовские письма" тоже нередко сжигали, причем на спине у владельца.

И вот ведь что интересно: все это длилось до середины просвещенного XVIII века. Казалось бы, глубокое несоответствие. Но вот что происходит на самом деле: государство начинает становиться все более светским (так, в 1700 г. Петр I отменяет патриаршество, и впоследствии Церковью начинает управлять Синод, принимается "Духовный регламент", который сильно ущемляет права Церкви, и т.п.) и рационалистическим. Вместе с этим меняется и отношение власти к колдовству. Если до XVII века борьба велась с ведьмами и колдунами как таковыми, то в XVIII - уже с суевериями. То есть колдунов наказывали не за то, что колдуют, а за то, что верят в колдовство. Поэтому нередко наказанными оказывались и те, кто колдовал, и те, кто на них доносил: они ведь тоже верили.

А доносили еще как! Пресловутое "слово и дело государево" использовалось как средство достижения собственных целей ничуть не меньше, чем в существенно менее отдаленную эпоху Главного Колдуна Всех Времен и Народов , чья смерть по-прежнему вспоминается с наступлением весны . Большей частью этим грешила "продвинутая" часть населения: служилый и посадский люд, более привыкший иметь дело с властями, но так же, как и крестьяне, боявшийся колдовства и ведовства. И несмотря на изменившиеся обстоятельства, доброжелатели продолжали стучать в известные органы, рискуя сами оказаться под следствием. Такое самоотвержение объясняется не только особыми чувствами к ближнему, но и глубоко укоренившимся представлением, что клин нужно выбивать клином. Вот и привлекали на борьбу с одной демонической силой другую. Именно так - как демоническая сила - понималось государство в народной среде. Но это предмет другого разговора.