Евгений Ермолин. Волжский путь

Астрахань. След в след за Озирисом

Я рославль расположен на северном краю Поволжья, Астрахань - на противоположном, южном. Антиподы, однако. Хотя, если иначе посмотреть, ярославцы и астраханцы - земляки: волжане.

Астраханская шутка: мы здесь пьем то, что вы там нам сливаете .

1534 километра к юго-востоку от Москвы. Случилась писательская командировка, самолет за два с копейками часа донес из Шереметьева меня вместе с нашим живым классиком - прозаиком Владимиром Маканиным - до почти безлюдного международного аэропорта Астрахани.

Маканин знает себе цену, но в жизни - большой демократ. Мы легко нашли с ним общий язык. В Астрахани он бывал и живал. Я же приехал сюда впервые. Нижеследующие заметки ни на что не претендуют. Просто наблюдения. То, что увидено. То, что услышано.

Ярославль - воплощение мужского начала. Астрахань женственна. Отсюда родом художник Кустодиев, певец Вечной Женственности, отождествленной им со сдобной русской купчихой. Подобно разметавшейся в постели кустодиевской купчихе, Астрахань нежится в обволакивающем зное, тает и мерцает, качается в южном мареве.

Этот астраханский зной изнуряет лаской. Его слишком много. Дожди высыхают на лету. Главная тема в летней прессе - пляж. Душными вечерами солнце, опускаясь за Волгу, заливает улицы золотом, тянет шлейф сладковатого, пряного запаха. Ослабевает зной лишь к утру. Утро здесь - самое творческое время. В остальные часы надлежит предаваться удовольствиям.

Скажем, охоте на водоплавающую дичь, по примеру легендарного генсека Леонида Брежнева, частого гостя этих мест. Прилетал на большой птице поохотиться на птичек поменьше. А из удовольствий общедоступных - в городе кофейни и шашлычные, прогулки по набережной вдоль Волги (можно сбежать по выложенному камнем берегу и бултыхнуться в волну, лениво качающую пластиковые бутылки). Астрахань и в принципе предназначена для прогулок с бесконечным, уходящим в вечность маршрутом. Это место для длинного, многодневного гулянья.

Огромный город построен во второй половине XIX - начале XX веков - да таким и остался: каменным, деревянным, эклектичным, чередующим ампир с модерном, кованый и литой чугун с резным деревом. Бесконечная лента улиц и набережных тянется живописно и разнообразно, на каждом шагу радуя новыми впечатлениями. Обжитые руины, помойки и запущенные тупики перемежаются с казенным евроремонтом и нуворишеским понтом. Окна и двери распахнуты в улицы - и бесхитростная, в шлепанцах и трениках, на босу ногу жизнь происходит изнутри наружу, в дворах и галереях. И хорошо здесь вот так незаметно жить, доживать, ни на что не претендуя, отставной козы барабанщиком, дремотно и привольно. Уличной псиной, которой всегда перепадет какой-нибудь кусок.

Роскошно-безмятежная южная Европа. Запредельное эхо Средиземноморья. Астраханцы называют свой город русской Венецией и рифмуют с Петербургом. Сходство в том, что Астрахань тоже расположена на островах речной дельты. Центр Астрахани - остров, омываемый водами Волги, Кутума, Царева и ерика Казачий. А всего островов - одиннадцать. Между ними через рукава и протоки переброшены мосты.

Еще в Астрахани есть исторический дуб, который помнит Петра Великого.

Осетр и белуга по-прежнему заплывают на астраханские базары. Большие Исады, Селенские Исады, Татар-базар... Масляно лоснятся копченые рыбьи бока. Навалены груды воблы. Из-под полы вам, может быть, продадут и черной икры. Но покупателей мало. Дороговаты для астраханцев рыбьи деликатесы. Лишь богатый московский турист подчас набегает сюда со спустившегося по Волге теплохода: то-то радость скучающим торговцам.

В Астрахани растет все. От картошки до арбузов. В июле - кругом алые горы сочных помидоров. Помидоры Маканин ест так: с душистым астраханским хлебом и осетром холодного копченья. Действительно вкусно. А в августе появляются и арбузы. В дельте расцветает лотос.

Современное богатство Астрахани - газ и нефть. Настоящие хозяева края, судя по всему, - Газпром и Лукойл . Астраханское месторождение нефти - примерно пятое по величине в мире. Газпрому принадлежит единственное суперсовременное здание в центре города. Это многогранная глыба из стекла и бетона. Архитектор явно столичный, чувствуется стиль, чуть ли не хай-тек, но торчит этот дворец на улице, как золотой зуб в гнилой пасти.

Газпром опекает футбольную команду "Волгарь". Но и с футболом тут нелады, не тянут волгари бечеву, хотя астраханцы держат первое место по посещаемости матчей и знамениты своими фанами. Еще недавно здесь была одна только фан-группировка, "Волжские браконьеры". И вот случился раскол. Появилась вторая группа, "Бело-синие хулиганы".

Но почему-то в непопулярный ручной мяч в Астрахани все равно играют лучше, чем в популярный ножной.

Значение Астрахани велико и разнообразно. Город - юго-восточный край Европы, пограничье, форпост великой цивилизации Запада на восточном, азиатском берегу Волги. Он по своему внешнему облику настолько европеец, что поначалу трудно в это поверить. Здесь издавна восприимчивы к веяниям с Запада, и неудивительно, что отсюда вышел пионер новой русской литературы Тредиаковский, поклонник французской куртуазии.

Волга торопится тут на свидание к Каспию. У нее сильное, нетерпеливое течение. Не успеешь оглянуться - снесет вниз. Астрахань - русские ворота Хвалынского моря, русский ключ к персидским и среднеазиатским краям. В XVIII веке в Астрахани были созданы военный флот, адмиралтейство, верфи. Могучая семибашенная астраханская крепость (кремль) еще XVII века на высоком Заячьем холме, с белокаменными стенами, - памятник былому (а может, и грядущему) военному значению города.

Новые вызовы заставляют астраханцев шевелиться. Они бы, может, и рады ничего не делать, наслаждаясь старинным покоем, но история уже отмеряет свои сроки. Отсюда, наверное, происходит новейший, авангардный астраханский русский патриотизм . Есть на одной из центральных улочек гастроном "Астрахань без Америки". Довольно банальное заведение. Не призыв, а казус. Стократ ощутимей для обостренного национально-культурного чувства иная угроза. Некоторые астраханские писатели сурово предостерегают в здешней прессе: на город надвигается Азия, рынок заговорил с кавказским акцентом. Хлопают писатели крыльями, как пушкинский золотой петушок, - и с тем же эффектом. К тому же газет тут почти не читают, берегут расшатанные нервы.

Местные казаки берут себе в пример Стеньку Разина, невежливо обошедшегося с восточной княжной. Они носятся с идеей поставить ему в городе памятник. Стенькин пьяный кураж становится в споре с угрожающей покою Азией комфортной позицией "сверху", превращается в политический лозунг.

На советский период этот свежайший астраханский патриотизм почти не распространяется. Тамошние корни пересохли и не дают сил для новой борьбы. Поэтому источники ищут в других местах. Глубокий консерватизм становится основой астраханской идеологии. Литераторы Астрахани упорно борются за возвращение астраханским улицам старинных исторических названий (пока чуть не все они названы именами ревдеятелей). Упорно и пока бесплодно. Никому это не нужно: ни начальству, ни толпе. Просто время здесь не хочет обрываться. Тянется и длится. Ничего не меняется. А если что-то и меняется, то незаметно и исподволь.

На центральной площади стоит на постаменте Ленин. Он меланхолически задумчив, застыл в полунаклоне, роняя пальтишко наземь. Одна поэтесса, вдохновившись памятником, написала о том, как ей жалко Ильича, сжимающего кепку. "Прохладно. Не весна... Возможно, эта кепка - единственное, что осталось у него". Схвачено метко: астраханский Ильич и вправду, того и гляди, протянет головной убор за подаяньем. "И в усладу ему, обреченному, подаяние прятать в пальто. Смерть избавит от пьянки по-черному, Только вот не помянет никто". Это уже строчки другого астраханского поэта, Бориса Свердлова - человека щедрого, большого поклонника Есенина .

А рядом с Ильичем - пара берез, ветви которых увиты разноцветными ленточками. Такой тут ритуал: в день свадьбы жених лезет на березу и завязывает ленту. Есть ленточки на уровне человеческого роста. А есть и почти на самой вершине.

Вот еще история, рассказанная нам редактором газеты-официоза Игорем Бодровым. Была на краю города едва проезжая, полудачная улочка имени советского писателя Семена Бабаевского - знаменитого лакировщика действительности, лауреата Сталинской премии, с Астраханью вообще-то никак не связанного. В газете появилась статейка: пора-де улочку переименовать; не заслуживает советский конъюнктурщик такой почести, тем более при жизни... Заметка эта как-то дошла до Бабаевского, и тот прислал письмо, в котором, ничтоже сумняшеся, апеллировал к суду истории, но притом слезно попросил улочку и впрямь переименовать. Не нужна-де ему такая честь... И что же? Сейчас на месте той улочки несколько кварталов новых элитных домов - и называется это место... "микрорайоном Бабаевского"!

Здесь молятся всем богам сразу. Восстанавливают православные соборы. Идут службы в костеле, интеллигенция ценит тамошний орган. Открываются мечети. Армянская церковь, протестанты... Всего 14 религиозных конфессий.

Партия Жириновского освоила стильный особнячок в центре города. А славным революционерам-анпиловцам барские апартаменты не нужны, бархатной южной ночью они расклеили на набережной свои возмутительные листовки: "Проснись, рабочий народ!".

Главный бич-кровопивец Астрахани - мошка. С ударением на втором слоге. У нее бывает брачный период, когда она, охваченная сексуальным возбуждением, форменным образом оккупирует город и беззастенчиво пьет кровь горожан. Как только ни пытались с ней бороться! Мазались керосином, мазутом. Тщетно. И вот, совсем недавно, нашли-таки средство от мошки. Оказывается, нужно просто посыпать себя ванилином. Мошка его не переносит. Идешь довольный, да еще и благоухаешь, как пряник.

Сразу выросли цены на ванилин.

Два анекдота от Маканина. Про туземцев-каннибалов.

1. Маленький каннибаленок варит в котле обед. Подходит большой каннибал, заглядывает в котел и дает малышу затрещину: "Сколько раз говорил - снимай перед варкой носки!"

2. Каннибал варит в котле китайца и регулярно бьет его по голове палкой. Спрашивают: "Зачем бьешь?" - "Да он там наклоняется и рис жрет!"

Если соотнести европейскую Россию с человеческим телом, а Волгу представить голубой хордой, то Астрахань окажется где-то возле уретры и ануса, в генитальной области. Чем-то вроде знойного заокеанского Нью-Орлеана. Простая правда географии состоит в том, что город - это, метафорически выражаясь, фекальный сброс с Севера, раскрытая вагина с Юга.

Здесь оседает то, что не пригодилось на Севере. Именно тут оказался на старости лет вождь несостоявшейся русской революции Николай Чернышевский - и горько жаловался в письмах, что ему не с кем поговорить. И нечего делать .

Сюда входит Юг; и не войной идет, а своими старинными, испытанными средствами: надвигается товарами, торговлей, плодится и размножается. Местные скептики бессильно разводят руками: сегодня мы еще Европа, а завтра станем Азией .

Азией город когда-то уже был. Там, где находится Астрахань, издавна располагались поселения, через которые шли великие торговые пути - Шелковый из Китая в Европу и Волжский из варяг в арабы. Где-то здесь была столица древнейшего государства на нынешней территории России - Хазарского Каганата, Итиль, разоренная буйным варягом Святославом. На протяжении столетий здесь, несмотря на разрушения, снова и снова возникали города хазар, половцев, татар - Аштархан, Аджитархан, Хаджи-Тархань, Цытрахань, Зыстрахань... А сама Астрахань была столицей независимого ханства. Но с тех пор много воды утекло, и русские давно обжили эти края. Навсегда?

Рассказ Маканина. В Америке было дело, несколько лет назад. Собрались эмигранты, начали вспоминать родину. Какая-то дама объявила, что ждет не дождется, когда же развалится эта страшная, жестоковыйная держава. Другие ей подпевают, в том числе и мой спутник. И тогда я ему говорю: "Марк, если вы хотите иметь дело с Россией, то полезно вам учесть: Россия будет в железной, все более крепкой сцепке на ближайшие лет 50. Ничего больше не будет распадаться! Вот попомните мои слова".

Похоже на то.

В самых дремотных краях случаются мятежи. В Астрахани в старокупеческой семье родился великий революционер русского стиха Велимир Хлебников , один из последних русских гениев, искатель магической силы слова. О родном городе он написал так: "здесь когда-то был Озирис". И еще добавил: "Водой тот город окружен, и в нем имеют общих жен".

Начало и конец. Они закольцованы так: именем Тредиаковского недавно названа одна из центральных улочек, Хлебникову посвящен персональный музей. Революционеры введены в пантеон. Поезд стоит, дальше ехать некуда. В этом смысле мне кажется предпочтительней положение в Ярославле, где самые известные поэты-уроженцы Кузмин и Петровых по сию пору пребывают в творческом андеграунде. У них (у нас) еще все впереди. И не нужно, наверное, требовать, чтобы они были хоть как-то увековечены в родном городе. Пусть останутся диссидентами.

Литература, однако, продолжается и в Астрахани. Есть здесь юные, совсем желторотые писатели-фантасты, которым мало Астрахани. Мало России. Нам с Маканиным удалось, кажется, найти в Астрахани одаренных авторов, которые будут приглашены этой осенью в Москву на Форум молодых литераторов. Наверное, и с них Москва спросит 60 баксов за то, чтоб довезти от Шереметьева до центра, как спросила с нас (удовольствовавшись, правда, значительно меньшей суммой). И им посмотрит в глаза пустым взглядом наглый мальчик в милицейской форме, уличив в отсутствии регистрации и вымогая взятку.

Некстати вспомнилось другое. Суровой ниткой злой судьбы связала Ярославль с Астраханью Марина Мнишек. Незадачливая царица успела побывать и в ярославской ссылке, и на астраханском троне. Здесь Марина стала жертвой народного возмущения, была пленена и отправлена в Москву, которую тем временем освободило вышедшее из Ярославля ополчение Минина и Пожарского.

Астрахань - Ярославль