Николай Востриков. Лохотрон
Николай Востриков
Дата публикации: 26 Марта 2003
Ж ена Сальвадора Дали мечтала, чтобы продукция ее мужа продавалась на всех прилавках. Муж Дарьи Донцовой , покупая зажигалки, сигареты, презервативы и прочую тысячу мелочей, должен испытывать чувство, о котором мечтала Гала. " Не удивляйтесь, что я, Дарья Донцова (" Это я, Эдичка! " - Н.В.) , написала кулинарную книгу ", - кураж приготовления бестселлера заставил звезду огласить " за предоставленные рецепты " имена своих литературных негров - нечто новое в жанре, раньше она их скрывала. Но оставим "Кулинарную книгу" (исповедь) на десерт, для начала отведав готовой продукции. Отметим лишь, с какой приятностию, с размахом и по-нашенски выведено на обложке: " ЛЕНТЯЙКА " ("Кулинарная книга лентяйки". - М., Эксмо, 2003) . На десерт, на десерт, сладкое - на десерт...
В общественных местах нечистоплотные граждане часто лепят жвачку то там, то сям. Лепота. Жвачка Донцовой лепится к чему угодно. Если бы у писателя было лицо, им можно было бы ударить в грязь, но здесь-то - джекпот, с миру по грошику. Названия "книг" - как заголовки народной газеты " МК ": "Дантисты тоже плачут", "Привидение в кроссовках", "Улыбка 45 калибра", "Маникюр для покойника", "Прогноз гадостей на завтра"... Попробуй оторвать прилепившийся, как жвачка, глаз от иронических метафор!
"Чудеса в кастрюльке". (М., Эксмо, серия "Иронический детектив", 2003). Идеальных преступлений нет, поэтому нет смысла писать идеальные детективы. Тогда как ирония повсеместна, сколько ее ни вырабатывай - все мало. Пластмассовый скелет, эдакое дада в шкафу, как " Зази в метро ", это так мило. " Из любой свиньи можно получить кусок ветчины ". Цитата. Уже на 6-й странице появилось ироническое слово "жопа", а на 11-й детективное "пиар"! Приготовил зубы для "скальства": заочник Литинститута , подрабатывающий во время сессии литературным негром, пожалуй, сформулирует подобную прозу: " Ум отказывался верить в этот кошмар ". Так перед глазами и становится свежий "ум", у которого руки в брюки, а он плюет и растирает. " Но внезапная смерть даже чужого ребенка должна заставить любую женщину хотя бы вздрогнуть ". Перед глазами становится свежая женщина, вздрагивающая на осеннем ветру...
Кругом еда, еда, еда - предвестница будущего кулинарного шедевра. Хемингуэй все напитки описывал - а здесь в каждом абзаце сковородка, тарелка, ложка... Жратвы так много, что слюнотечение не прекращается до последней страницы, выбравшись из подземки, я тут же звякнул домой: что на ужин? Уверен, что негр, который это писал, не ел неделю и зарабатывал под лэйблом "Донцова" именно на хлеб ... Причем, экзамен у него назавтра был по Достоевскому : " Если каждый из нас пригреет брошенную собаку, утешит обиженного ребенка или поможет одинокому старику... " (с. 346). На вкус это "чудо в кастрюльке" напоминает отвар из веника.
Сюжет: Ляля и Ниночка рождаются в один день (это из Дюма ). Ясное дело, мамы дочек переплелись в судьбе героя, как добро и зло. Деньги делают грязное дело, см. любой хороший роман. " Ладно, гони пятьдесят тысяч долларов, и разбежимся " (с. 328).
Он пришел к ней с джентльменским набором, а у нее младенец Ниночка кричал, как в рассказе Чехова "Спать хочется". Я его утихомирю - и таблетку снотворного в ротик. А дите нечаянно подохло. И началась кутерьма. Лапушка-котик-автор делает все, чтобы мы не любили зло. " Она устала носить в себе жуткую тайну, и слезы полились у нее потоком" .
А Светка была подлой, дала Виоле Таракановой (нашей мисс Марпл) отравленную чашку чаю. " Она недоумевающе глянула на меня, и в ту же минуту комната наполнилась мужчинами. Света кинулась к столику и попыталась сбросить на пол чашку ( конечно, яд - Н.В. ), но была поймана милиционерами ". Дюжина милицанеров ловит Свету - наверное, волосы у нее растрепались... Описание природы из повести Пушкина " Метель ": "на улице мороз, ветер, вьюга". И кокетливое, двусмысленное последнее слово в романе: " Конец " (с. 348).
Сосудистая реакция у меня никуда не годится, фигурка тщедушная (надо же немного о себе, любимом, как иронично вслед за Эдичкой принято выражаться сегодня) - но я могу улыбаться, как голодный крокодил. Иронический детектив поспособствовал. Своя кровь не вода, а взялся за иронический детектив - не говори, что не дюж: "жрать", "срать", что там еще имеется "? (С. 181)
"Маникюр для покойника" (М., Эксмо, серия "Иронический детектив", 2003). Арфистка Ефросинья не любит арфу, мужа и уродлива до беспредела. Зато она добрая, дурашливая и простая, как героиня Эльдара Рязанова . В преступной среде оказывается совершенно случайно: ей муж изменил. Она идет топиться, вешаться, травиться, страшно - но надо... И тут, как бог из машины, является сама машина. Сбившая арфистку будущая подруга Катя - тот самый криминальный элемент, которого недоставало в жизни Фроси. Приходите завтра - дорасскажу.
Фрося, Ольга, Катя - все зачитываются Марининой и Дашковой, а чтива все мало и мало, его нужно больше и больше. Мы, фефелы от литературы, все бежали из " Белых столбов ", живем не по указке партии... " Если не найду документы, Катю попросту убьют, и я должна стать матерью Сереже, Кирюше, Юле, трем собакам (пошла ирония - Н.В.), двум кошкам, хомякам и (добавлен юмор - Н.В.) жабе Гертруде ". Есть в повести и человек (какая повесть сегодня без трахальщика?!), который " трахал все, что шевелится ". Летят годы, тайны раскрываются - но есть и кульминационные моменты. Костя стреляет Славе в лицо, потом отрубает ему руки, чтобы по отпечаткам пальцев не опознали. (Страшно? То-то! Детектив все-таки.) Всем в этой истории пришлось тяжело. Собаки толстеют, кошки наглеют, хомяки делают запасы на зиму, жаба Гертруда впала в спячку.
" В метро (реверанс знаковому читателю - Н.В.) я вновь села на скамеечку и перевела дух "... Метро . Как много в этом звуке! Все мы дети подземелья. В метро нет контролеров, и можно расслабиться: хорошо, тесно, тепло, как в крематории. " Я невольно принюхалась: "Коко Шанель " (а где "# 5" ? - Н.В.).
Котик-зайчик-пусик-автор жалеет нас, когда " преступники уже готовы были праздновать победу ". Костя убивает женщину острозаточенным (какое кулинарное определение!) ножом и уходит, никем не замеченный (с. 344), но " убить человека нелегко, во всяком случае, для простого обывателя ". А кушать хочется всегда, поэтому - " секрет. Сначала берем пакет, самый обычный, расстилаем на столе. Открываем пачки с отечественным печеньем (то ли из патриотизма - Н.В.) Нужно всего двадцать четыре штуки и еще две пачки творога и какао. На пакет выложить двенадцать печеньиц - три в ширину и четыре в длину. Причем не забудьте каждое обмакнуть в блюдечко с чаем, вообще, полагается вымочить бисквитики в вине, но и заварка подойдет. Так, в первую пачку творога добавим сахар по вкусу и размажем смесь по печенюшкам... " (с. 213). И приблизимся вплотную к итоговому труду знакового автора, возможно, и пельменей "Дарья".
"Кулинарная книга лентяйки" - одна из красивейших книг России. Дорогая - меньше чем за сто рублей не встретишь. Карманный формат и мягкая обложка - это потом, когда основные купоны будут сострижены, а пока первые места в различных рейтингах за Дарьей - кошельтесь, милыя! Следующий бестселлер, уверен, на подходе: "Модная книга Дарьи Донцовой". На очереди: "Спортивные аксессуары Дарьи Донцовой", "Моющие средства Дарьи Донцовой", "Сад и огород Дарьи Донцовой"...
Дамочка в розовом свитере с мопсом под мышкой занесла половник над эмалированным ковшом в цветочек с каким-то живописным варевом. А по разлитому вокруг ее утопшей талии желе топчутся в незашнурованных ботинках девицы легкого поведения - и не тонут! Болото это не для всех, но... " Оно вам надо быть похожей на тощую синюю курицу? " У тех, кто сохранил стройность тела и тонкую талию до старости, " проблемы с волосами, зубами и цветом лица " (с. 280). На вилку нанизана пуля. Приятного аппетита!
" ...Я теперь с гордостью называю себя "посол русской кухни " (с.40). Посол, вероятно, от слова "солить" - лейбловая ирония и тут не дремлет.
Россия шла к этой книге с 1917 года. Во-первых, как читающая. Во-вторых, как немытая ( Лермонтов ). Никто не усомнится, что это подлиная Дарья Донцова, здесь не нужно факта обнаружения "рукописей Шолохова ", рецепты не украдены, перед нами, несомненно, автор . Здесь и супы, и каши, и запеканки! Блюд из яиц - 18! Блинчики-оладушки-куличики! "Граждане, завтра по первому каналу центральное телевидение будет показывать кусок сыра"... Из готового супа надо обязательно вынуть лавровый лист. Как его обнаружить в бульоне, где вместо капусты старая тряпка? Кстати, парижанки не стесняются под брюки нацепить "поехавшие" колготки, а мы все в комплексах. " Если в твоем холодильнике имеется банан, селедка и яйцо, смело соединяй их вместе ", в лучших традициях Козьмы Пруткова . Упомянута и " моча молодого поросенка " (с. 265). Другие литературные истоки - Носов , Драгунский , Оруэлл . Два столпа, на которых держатся литература и пельмени, нерушимы: тесто и фарш ! Трупов, диалогов и соитий между варениками и яйцами нет. Но в суггестивности тексту и здесь не откажешь: коктейль нужно смешивать в " жбане " " длинной ложкой ". Пиццу принес ветер перестройки, кто не помнит Михаила Сергеевича в главной роли?!
Не обошлось и здесь без недостатков: к сожалению, изредка книга отдает национал-шовинизмом: " Есть блюдо, которое волшебным образом получается у русских мужчин и женщин " (с. 221). Но бестселлеры не судят.
" На рынке действует закон "не обманешь - не продашь" " (С. 14). Ван Гог бахвалился, что пишет картину быстрее, чем жарится яичница. При этом дурень не продал ни одной картины. Но скорость зауважали - потом, уже без него. "Следите за скоростью моей души", - любил говаривать Сартр . Душа стала спидометрической - не от "СПИД", от "спидометр". Лапочка-зайка-писатель заканчивает романчик раньше, чем вскипает кофе.
Лохотрон "Дарья Донцова" существует по своим законам. Входишь, допустим, в метро - примерно через одного сидящего переодетые в простой народ агенты невидимого фронта " читают " Донцову. Входишь в троллейбус - то же самое. Идешь по ГУМу - из карманов женских курточек торчат уголки с обрывком легко восстановимой фразы "...ский детектив".
Ясно, что стивены кинги не должны гоняться за утраченным временем. И это есть хорошо. Но должно же быть у народа некое "социальное смущение" при чьем-то беззастенчивом поведении? Я присоединился к "агентам" с исследовательским пафосом, но откуда было окружающим об этом знать? Моя рука, держащая "книгу", дернулась за спину, когда вагон метро выехал на дневной свет станции "Измайловская". Окружающие граждане устало и равнодушно шатались под стук колес, и никому не было дела до моей безнравственности.
Зачем гражданское население (народ) научилось читать? Ответ дает издательство-монстр : чтобы мять в руках этот пипифакс. Один из первых рулонных романов был написан в Бастилии: " 120 дней Содома ". Как учил Гуссерль , все феноменально в этом самом феноменологическом из миров. Зачем нужны слова, если ими колотят гвозди? Чтобы их созерцать. Слова. Гвозди. Действие. А может быть, литературной даме просто хочется в парламент?