Юрий Солозобов. Политика в стиле "Техно"
Юрий Солозобов
Дата публикации: 31 Июля 2003
К ак надлежит действовать политику в соответствии с технологией? Очень просто. Ему следует разбить достижение сложной цели на очередность простых, повторяемых действий, которые и дадут в итоге воспроизводимый результат. Из песни слов не выкинешь: "нажми на кнопку - получишь результат!".
Такое применение механистического подхода к политике, оперирующей с ценностями, стало модно называть политической технологией. Этот счастливый миг предвидел еще Лейбниц: "В тот момент, когда будет формализован весь язык, прекратятся всякие несогласия; антагонисты усядутся за столом один напротив другого и скажут: подсчитаем!"
Этот переломный момент утраты целого означает также момент замены ценностей их количественным суррогатом - ценой. Это снимает проблему выбора, заменяет ее (и занимает нас!) проблемой повседневного подсчета. Что, в принципе, и является смыслом утопии технократии. В мировой утопической литературе есть два основных сюжета. Оба нам хорошо известны из практики - это утопия бегства и утопия перестройки .
Как остановить бегство олигархических капиталов? - натужно думает правительство технократов. Технологи ломают голову, как перед очередными выборами перестроить манипулятивно-массовую работу. Особенно в свете текущего момента, когда стерта грань между рекламными и политическими технологиями. Сегодня рекламные щиты МММ с крыльями бабочки и слоганом "Из света в тень перелетая..." и МНС с крыльями орла и контр-слоганом "Пора выйти из тени!" уже совсем неразличимы...
Юрген Хабермас объясняет это тем, что "реальное развитие капитализма пришло в явное противоречие с капиталистической идеей буржуазного общества, эмансипированного от подчинения и нейтрализовавшего власть. Фундаментальная идеология справедливого обмена, которую Маркс разоблачил в теории, рухнула на практике. Форма использования капитала посредством частной собственности может поддерживаться только благодаря коррективам со стороны государства, проводящего социальную и экономическую политику, стабилизирующую экономический цикл".
Итак, стальная формула Маркса "Товар-Деньги-Товар" давно заменена на другую: "Пиар-Деньги-Пиар". Стало очевидно, что в современном обществе невозможно поддерживать равновесие без идеологических механизмов. Отсюда поверх волнующего всех вопроса "о переделе собственности" возникает вопрос о новом "ядре" идеологии и/или о новом способе легитимации власти. Социал-демократические призывы возврата к советской системе, "обеспечивавшей приемлемые уровень и качество жизни для всех и практически непрерывный экономический рост" , не выглядят панацеей. Юрген Хабермас пишет об этой проблеме так: "В системах капитализма, регулируемого государством, формально демократическое правительство нуждается в легитимации, которая не может быть основана на возвращении к добуржуазной форме..." При этом остается нерешенной жизненно важная задача легитимации: как осуществить устойчивую деполитизацию масс в приемлемой для них форме?
Либеральные политологи снисходительно отмечают, что "масса населения последовательно минимизирует свои запросы и переходит ко все более простым образцам и моделям действия - пассивной адаптации, выживанию как норме жизни, привычке и ориентации на уже известное как гарантию "устойчивости". Такая технология социального контроля проста, но эффективна - это выживание. Если уменьшаем получаемое от государства пособие, то погружаем народ в состояние дополитического. В этой схеме половину необходимых денег еще можно заработать, а вторую (чтобы выжить!) надо достать, украсть или вырастить на огороде: именно таковыми оказались исследованные социологами пассивные стратегии адаптации. Однако потребности постсоветского общества сравнительно невелики, и оно уже оказалось во многом независимо от технологии "дефолта".
Сегодня подавляющее большинство групп даже активного типа демонстрирует тип хаотической активности - что называется, "люди вертятся". Половина респондентов имеют приработки, вторичную и даже третичную занятость. Для многих это вырождается в тараканьи бега, причем длящиеся на протяжении долгих лет. Авторы исследования удивлены: "Когда это было как временная ситуация, то на это можно было смотреть иначе. Сейчас это все фиксируется, закрепляется".
Что же делать сегодня власти с такой "стабильностью"? Утописты посоветуют: надо сделать так, чтобы технология и наука взяли на себя также функции идеологии. Ведь и Хабермас однажды писал, что наука "может превратиться в базовую идеологию, которая проникает в сознание деполитизированной массы населения и приобретает в этом сознании легитимирующую силу". Однако этот подход не был востребован для социального контроля даже в 60-70-е годы прошлого века, тем более сегодня, когда наука - не верховный референт, а лишь одна из форм субкультуры. На это обращал внимание еще Макс Вебер. "Невозможность "научного" оправдания практической позиции - кроме того случая, когда обсуждаются средства достижения заранее намеченной цели, - вытекает из более веских оснований. Стремление к такому оправданию принципиально лишено смысла, потому что различные ценностные порядки мира находятся в непримиримой борьбе".
После кризиса неолиберализма мы снова пришли к фундаментальному вопросу о легитимности, поставленному Вебером и Хабермасом. Если Государство политического выбора, осуществляемого гражданами демократическим путем, заменяется чем-то иным - механизмом, организующим принятие решений на основе так называемых "научных утверждений" или путем прямых манипуляций массовым сознанием, то в нем не остается места для политики. Она заменяется даже не позитивистской наукой, а политической технологией. (Естественно, что при превращении политики в технологию нет даже малой нужды и в политической активности масс и их неимитационной мобилизации .)
Анализ механизма действия структур массового сознания как раз позволяет понять мифологическую стратегию действия масс, отличную от утопической стратегии технологов. Масса черпает удовлетворение из наглядности, ограничиваясь переживанием . Существующие персонажи или ситуации через систему классификаций подводятся под архетипы, то есть сюжеты эпохи творения из хаоса порядка. Окружающая действительность должна предстать в наглядности: в зримом, доступном переживанию образе. В образе, прежде всего апробированном традицией, поэтому мифосознание охотно оперирует с традицией, выказывая лишь иллюзию природного консерватизма.
На наших глазах произошла утрата обществом своей социальной формы, причем "массовизация" его сознания происходит во многом по советскому образцу. Это, с одной стороны, включает механизм очередной неотрадиционалистской мобилизации (гимны, флаги). Но с другой - вызывает быструю "усталость" человеческого материала "идти вместе" по свистку прагматиков . У избирателя возникает недоверие ко всяким попытками "использовать" его для сиюминутных целей.
Сейчас общество, поставленное реформами в условия выживания, стихийно формирует множество субъектов. Эти прото-общества наделены собственными интересами и пока не объединены интенсивными коммуникациями. Настало время собирать камни, соединять осколки общества в целое - сегодня это является важнейшим вопросом. Иначе на политической сцене возможна только манипуляция обществом, эффективная лишь в краткосрочном плане, где время измеряется электоральными циклами и критическими днями выборов.
Процесс разложения советского общества, всех его социальных слоев, включая образованный слой, необходимо сменяется консолидацией на базе групповых ценностей. Только вместо оформления новых ориентиров и шаблонов коллективного действия возникает соблазн опять уйти от "проклятых" вопросов к совершенствованию техники манипуляции массами.
Однако наркотик страха требует увеличения дозы. И "креативные" технологи будут вынуждены переходить с предпоследнего этажа пирамиды потребностей Маслоу "безопасность" на самый последний. На тот этаж, на котором начертано - "голод и жажда". Для следующего избирательного цикла, вероятно, следует примеряться к террористической атаке на водозабор. По-видимому, национальный бестселлер 2006 года будет называться "Отравители колодцев".
Эти скучные рассуждения о применимости методов науки ничтожны при изучении таких фундаментальных политтехнологических закономерностей: "Поджег дом - все побежали!" Возможен еще вопрос, стоит ли находится в плену все более эффективных манипуляций. На первый взгляд тонкий инструментарий науки бессилен против лома провокаций. Между тем, успешный пиар Трофима Денисовича Лысенко не стал фундаментом для развития современных биотехнологий. И это вселяет в нас робкую надежду.
Возможно, приверженцы бюрократической концепции политики спросят: зачем вам поиски легитимности во времена всесилья царя Пиара? В эпоху, когда управление по рефлексам отработано до блеска. Когда выборы как обряд превратились в любимую национальную забаву: улюлюкая и топая сапогами, гонять худого избирателя, как зайца по чернотропу.
Пока внезапно кто-то, большой и страшный, не затопает сапожищами за нашей спиной.
И погонит - уже нас - по стылой евразийской степи. Подпрыгивая по кочкам, мы повторяем, как заведенные, мантру Билла Гейтса. "Моя стратегия состоит в увеличении скорости моих рефлексов!"
Не правда ли помогает, господа?