Разбившийся Ми-8 найден шестым чувством

расследование катастрофы

Сегодня на Сахалине объявлен траур по 20 погибшим в авиакатастрофе, происшедшей на Камчатке 20 августа. Среди жертв этой трагедии губернатор Сахалинской области Игорь Фархутдинов и почти все руководители его администрации. Место, где упал вертолет Ми-8, нашли через трое суток после аварии, в минувшую субботу. Но спасать было некого уже с самого начала. Рассказывает СЕРГЕЙ Ъ-ДЮПИН.

Шестое чувство

По данным пресс-службы МЧС, в минувшую субботу в поисках Ми-8 сахалинского губернатора Игоря Фархутдинова были задействованы колоссальные технические и людские ресурсы: два десятка самолетов и вертолетов, полсотни морских судов и без малого полторы тысячи эмчеэсовских, армейских и пограничных спасателей. Однако, как сообщает тот же источник, людям постоянно мешала природа: сумерки, ветер, дождь, облачность, туман. В итоге обнаружил место катастрофы не спасатель-профессионал, а обычный гражданский вертолетчик, не задействованный в поисках. Он и получит 1 млн рублей, обещанный вице-губернатором Сахалина Иваном Малаховым за сведения о пропавшем вертолете.
— Видно, есть на свете Бог: я знал, что именно мне и именно в этом рейсе суждено найти ребят (пилотов пропавшего Ми-8.—Ъ),— рассказал Ъ вертолетчик компании "Камчатские авиалинии" Андрей Собянин.— Едва мы поднялись в воздух, я шестым чувством (а мы, летчики, всегда к нему прислушиваемся) почувствовал: зовут они меня.
В 16.00 минувшей субботы 38-летний пилот первого класса Собянин, налетавший на вертолетах 9 тыс. часов, отправился в очередной рейс с аэродрома Елизово к реке Озерной. На борту его Ми-8 были четыре человека: трое членов экипажа и сотрудник камчатского НИИ рыболовства и океанографии, по заданию которого и выполнялся полет.
Не задействованный в поисках борта #25194 "научный" Ми-8 шел тем же курсом, что и губернаторский вертолет. Правда, значительно ниже: всего в 100 м над землей, при том что безопасный эшелон для Камчатки с ее трехкилометровыми горами составляет 1350 м. Но вертолетчику приходилось идти на риск. Дело в том, что садиться возле каждой из многочисленных пересекаемых рек машина не могла, а ученому нужно было провести исследования по всему полуострову. Поэтому он попросил дать ему возможность хотя бы визуально с воздуха оценить количество нерестящихся лососей. Соответственно, идти на бреющем приходилось почти по всему маршруту.
— Очередной такой спуск начался на 120-м километре полета,— вспоминает пилот.— В 16.30 мы пролетали над заболоченной низиной, расположенной между двумя горными вершинами — Опалой (2460 м) и Большой Хребтовой (1190 м). Здесь протекают две небольшие речки — Правый Апачан и Удужка. На берегу Апачана мы и увидели борт #25194. Сначала мне показалось, что на земле лежат два Ми-8. Но когда опустились еще ниже и зависли, то я разглядел, что машина одна, а рядом — огромная воронка, в точности повторяющая контуры вертолета. Удар был такой силы, что Ми-8, стукнувшись плашмя о землю, подпрыгнул, словно мячик, и снова опустился в нескольких метрах рядом.
Сообщив поисковым бортам по радиосвязи свои координаты, Андрей Собянин повел вертолет на посадку.
— Следов взрыва или пожара мы не увидели, но картина и без того была жуткой. Возле машины лежат три трупа и какие-то оторвавшиеся при ударе агрегаты. Дальше всех отлетела концевая балка с рулевым винтом — метров на 70 от фюзеляжа. Сам вертолет зарыт в землю почти на метр и напоминает пустую яичную скорлупу, на которую наступили ногой: потолок вместе с закрепленными на нем двигателями, редуктором и трансмиссией провалился вниз до самого пола. В общем, с первого взгляда было видно, что живых там нет.

Владыка отказался лететь с губернатором

Спустя час на берег Апачана высадился пограничный вертолет с группой спасателей и тремя омоновцами на борту. Эмчеэсовцам была дана команда ничего не трогать, а только сторожить место происшествия, а вооруженным милиционерам — охранять спасателей на случай нападения медведей. Часам к восьми вечера к месту ЧП подтянулся еще один Ми-8 с замминистра МЧС Геннадием Короткиным и 20 работниками прокуратуры на борту. Следом за своим начальником прибыла еще одна бригада спасателей с металлорежущим инструментом.
В субботу вечером из-под обломков вытащили параметрический бортовой самописец разбившейся машины (он записывает технические параметры полета). "Черный ящик", как показали результаты внешнего осмотра, исправен и должен оказать существенную помощь в расследовании. Несколько позже из болота достали второй "черный ящик" — речевой. Он улетел туда вместе с обрубленной хвостовой балкой.
Только на месте катастрофы спасатели подсчитали наконец точное количество погибших. Оказалось, что помимо командира вертолета Александра Гузанова, второго пилота Богдана Здора и бортинженера Игоря Осипова в вертолете находились 17 пассажиров. Четвертым идентифицировали погибшего губернатора Сахалинской области Игоря Фархутдинова. Потом одного за другим стали опознавать остальных пассажиров.
Всю ночь и весь следующий день над Апачаном визжали "болгарки": разбив полевой лагерь и запустив привезенные дизельные электростанции, спасатели эвакуировали трупы. Каждое тело приходилось буквально вырезать из груды искореженного металла, поэтому закончить работу с трудом удалось лишь к вечеру воскресенья. Трупы доставили в Петропавловск-Камчатский, откуда в понедельник их планировалось перевезти на Сахалин.
— Все люди погибли мгновенно от политравм, полученных при падении с большой высоты,— объяснил Ъ начальник камчатского областного бюро судмедэкспертизы Ирек Виганшин.— Политравма включает в себя многочисленные разрушения внутренних органов, костей скелета и черепной коробки. Все тела пригодны к опознанию. Минно-взрывных травм, огнестрельных или осколочных ранений, а также следов химического или температурного воздействия ни на одном из тел обнаружено не было. То есть оснований усматривать в причинах катастрофы какой-то криминал у нас нет.
Между тем на Сахалине уже готовятся к похоронам, которые должны состояться 27 августа. Их организацию взял на себя первый вице-губернатор области Иван Малахов, приступивший к исполнению губернаторских обязанностей после того, как было официально объявлено о гибели Игоря Фархутдинова. С сегодняшнего дня на Сахалине объявлен траур. Но уже с субботы возле здания обладминистрации лежит гора из цветов, которые принесли жители острова. Епископ Сахалинский и Курильский Даниил провел всенощное бдение и панихиду в память о погибших. Владыка и сам мог оказаться в их числе, поскольку собирался лететь на Курилы вместе с губернатором. Передумал буквально за несколько часов до вылета.

"Это был худший вертолет на 'Халактырке'"

Причина данной катастрофы относится к разряду неочевидных. Действительно, странно: "опытнейший, педантичный и осторожный", по свидетельству коллег, вертолетчик, технически исправная машина, ясная погода, равнинная, как выяснилось, местность и вдруг — катастрофа! Сотрудникам Межгосударственного авиакомитета (МАК), которые будут разбираться с этим ЧП, предстоят еще расшифровка самописцев, техническое обследование агрегатов и узлов разбившегося вертолета, экспертиза топлива, математическое и натуральное моделирование полета и многое другое. Однако для камчатских вертолетчиков схема возникновения и развития нештатной ситуации в целом уже ясна.
— ЧП в авиации никогда не происходят по какой-то одной конкретной причине,— объяснил Ъ замгендиректора по летной работе авиакомпании "Кречет" Сергей Горб, налетавший за штурвалом вертолета более 7,5 тыс. км.— Почти всегда к катастрофе приводит трагическое сочетание сразу нескольких факторов, каждый из которых сам по себе не является критичным. Так было и с губернаторским вертолетом.
По мнению опытного пилота, начало трагедии было заложено в конструктивных особенностях борта #25194. Несмотря на относительную молодость (выпущен в 1991 году, прошел два капремонта) и удовлетворительное состояние, на нем никто не хотел летать, поскольку это был, как говорят летчики, "худший вертолет на 'Халактырке'". Машина отличалась "тупым характером": с трудом набирала высоту и скорость. Для того чтобы разогнать ее до 200 км/час, приходилось раскручивать двигатели чуть ли не до самого мощного режима — взлетного. Как следствие — перерасход горючего. Возможно, поэтому командиру экипажа Гузанову всегда приходилось заправляться керосином с максимально возможным запасом. В рейс до Северо-Курильска он взял с собой 2 т. Плюс 20 человек на борту (1,5 т), плюс 8 т самой машины и еще 200 кг груза. В итоге около 11,7 т. Формально перегруза нет (предельный общий вес для Ми-8 — 12 т). Но, например, в случае отказа одного из двигателей, что в общем-то не редкость, вертолет весом до 10,8 т спокойно полетит дальше, а груженный под завязку камнем рухнет вниз.
Второй причиной катастрофы могло стать снижение высоты. Почему опытный пилот Гузанов сошел с безопасного эшелона 1350 м, можно только гадать. Возможно, его попросили об этом именитые пассажиры, пожелавшие что-то рассмотреть на земле. Не исключено также, что летчик, сбившись с курса (место катастрофы расположено в 40 км от маршрута), решил "уцепиться за землю" — снизиться, чтобы увидеть на поверхности какие-то знакомые ориентиры.
— Если до земли 1350 метров, то любая возникшая на борту техническая неисправность оставляет пилоту время, чтобы выйти в эфир,— убежден Сергей Горб.— Если Александр Гузанов не связался с диспетчером, значит, у него просто не было запаса высоты и, следовательно, времени.
Наверняка сыграл свою роль и сильный встречный ветер. Сами по себе движущиеся по горизонтали воздушные потоки неопасны для пилота. Однако в горах, где они преломляются, пересекаются и смешиваются, превращаясь в восходящие и нисходящие, возникает довольно неприятное явление, которое летчики называют болтанкой: из-за того что направление потоков постоянно меняется на противоположное, машину трясет.
Вероятную схему развития событий Сергей Горб описывает так:
— При выходе с перевала в долину рек Апачана и Удужки вертолет попал в мощный нисходящий поток. Тяжелую машину здорово "подболтнуло": нос клюнул вниз, а хвостовая балка задралась вверх. Пилот, стремясь выровнять вертолет, взял на себя рычаг управления, отклоняя конус несущего винта назад. Но сделал это, видимо, слишком резко. Любой легкий вертолет "простил" бы летчику такую поспешность, но только не Ми-8. "Восьмерка" — довольно инертная машина: фюзеляж у нее поворачивается вслед за конусом винта не сразу, а с некоторым запаздыванием. Учитывая полную загрузку машины, а также ее конструктивную "вялость", возникла такая ситуация, что несущий винт уже отклонился назад, а хвост все еще оставался задранным. В итоге лопасти несущего винта встретились с лопастями рулевого и обрубили его вместе с концевой балкой. Машина тут же стала неуправляемой, закрутилась в воздухе и свалилась в штопор.
Примерно такие же выводы позволил сделать и первичный осмотр места происшествия.
— Это было неестественное падение,— свидетельствует вертолетчик Андрей Собянин, нашедший борт #25194.— Обычно пилот до последнего пытается посадить терпящую бедствие машину, поэтому она как бы планирует перед падением, прочерчивая на земле глубокий след-борозду. Этот камнем падал вниз. Причем не воткнулся носом, а плюхнулся на брюхо. Я обратил внимание и еще на один момент: нос вертолета был развернут почти на 90° влево по отношению к курсу.

Газета «Коммерсантъ» №151/П от 25.08.2003, стр. 1

Авторы:

Сергей Дюпин

Погибшие позвали живых