03 сентября 2003, 18:46 Культура

Ужасы в мире линий

Велимир Мойст Графические работы Малевича и Крученых в Центре искусств – святость, земное притяжение и непроизвольное движение мозгов.

Московский центр искусств на Неглинной, с нынешней осени кокетливо именуемый «Галерея МЦИ», представляет авангардную графику. Выставка одно время именовалась даже как «Беспредметная графика», но не вышло. Появились «бубнововалетские» предметы в изображениях, возникло подобие живописи даже, потому и родился нынешний слоган: «Работы на бумаге 1910–30-х годов». Что в сущности одно и то же. Все наши ярые авангардисты пробирались к беспредметности; у кого-то вышло, у кого-то нет. Выставка в МЦИ не обличает апологетов, а демонстрирует навыки.

Коллекций всего две: одна анонимная, другая идентифицируется. Рисунки Малевича представляет фонд Artistica Foundation, соотносимый с сетью аптек «36,6». Строго говоря, графика Малевича – это музейный материал. Специалисты по русскому авангарду млеют от зарисовок, отвергающих прежние стандарты изображения и утверждающих свежие, но рядовому зрителю здесь кое-что невдомек.

Для ясности приведем цитату из антагониста любых новых веяний Владимира Фаворского: «В графике есть только черное и белое, но есть линии разной толщины, есть пятна разной формы; есть контрасты, влияния, отношения». И даже, изощрившись памятью, вспомним тезис великого живописца Эжена Делакруа насчет того, что

«в мире линий существуют три ужаса: прямая, симметрично волнистая и две параллельных».

От этого явная связь реалистов и авангардистов: все они пугались примитивного вкуса. Народу, дескать, все равно, чем восторгаться, а нам, художникам, отвечать перед историей. Поэтому в том и другом случае народ обязан млеть – и млеет, судя по статистике покупок и посещений.

Хотя, конечно, авангард – это легко лишь на первый взгляд. Даже к «Черному квадрату» требовались эскизы, не говоря о более хитрых супрематических композициях. Малевич был генератором идей – не только для себя, но и для окружения, посему трудился не покладая рук. Ежедневной практикой он изживал бездну комплексов, значит – карандаш в руки. Но от одного стереотипа, впитанного еще в детстве, художник не открещивался и даже пытался придать ему новое звучание. Иконные мотивы всегда оставались для Малевича важным стимулом. Вся «Крестьянская серия» проникнута византийско-православной иконографией: по сути дела, художник расшифровывает, интерпретирует и выводит на первый план житийные клейма – те, что обычно обрамляют образы святых. Святость, по Малевичу, проста: все, кто занят повседневным трудом, жницы и косари, приравнены к подвижникам и страстотерпцам.

Вообще говоря, супрематизм – странная технология, хотя и продаваемая сегодня. Выставка поджигает культ высокого: атеизм органично соседствует с религиозностью. Художники круга Малевича объединены космическими интересами. Любопытно видеть адептов: Кирилл Зданевич или Алексей Крученых борются с земным притяжением на уровне графитного карандаша, канцелярского клея и обрезков цветной бумаги. Притяжение остается, но мозги движутся дальше. Интересно, куда?