Сергей Волков. О бедном стандарте замолвите слово
Сергей Волков
Дата публикации: 23 Сентября 2003
У стойчивость общественного интереса к проблеме стандарта по литературе не может не удивлять и не радовать. С одной стороны, тема не то чтобы из разряда повседневно-насущных (зарплаты, цены, выборы, преступность, экология должны волновать и волнуют людей гораздо больше); с другой же оказывается, что так называемое "население" или "потребители образовательных услуг" (термины, входящие в активное употребление среди тех, кто обсуждает стандарт) способны задумываться и об отдаленных перспективах, размышлять над проблемами, не выходящими впрямую в житейско-практический план.
В этом я еще раз убедился на круглом столе по стандартам, проведенном на днях "Комсомольской правдой" (его материалы будут опубликованы в ближайшее время). Участникам круглого стола были представлены вопросы и письма читателей, обеспокоенных судьбами литературного образования в стране. Кроме того, было объявлено, что несколькими днями ранее разработчиков и доработчиков стандарта по литературе принимал министр образования В.М.Филиппов и предложил не останавливаться на варианте, который, после многочисленной критики, представлен сейчас на суд общественности (его можно посмотреть на официальном сайте Министерства образования). Этот компромиссный вариант не устраивает никого, в нем не реализованы подходы, которые позволят литературному образованию развиваться. (Кстати, об этом же с тревогой пишет большая группа профессоров и преподавателей разных вузов, известных учителей в только что опубликованном на страницах РЖ "Открытом письме" на имя А.Шишлова). Министр дал задание продолжить работу над стандартом - это принципиально важно в сложившейся ситуации, поскольку избавляет школу от навязывания ей неготового документа, с которым не согласна значительная часть учительства.
Заявление министра перекликается с мнением московских учителей, закрепленным в итоговом документе Московского института открытого образования (МИОО) 20 августа 2003 года, который был принят на круглом столе после обсуждения стандартов: "В выступлениях было отмечено, что проект стандарта по литературе не вполне отвечает приоритетным направлениям модернизации школьного образования и недостаточно обеспечивает обновление содержания школьного образования в соответствии с современными требованиями,... не учитывает реальное положение дел в школе... Практическая направленность стандарта выражена в нем настолько непоследовательно, что можно говорить о ее отсутствии... Предложение круглого стола: продолжить обсуждение "Стандарта" по литературе профессиональным сообществом".
Практически все это означает следующее: в работе рано ставить точку, дело создания стандарта открыто для новых идей и мнений. Так, наверное, и должно быть, поскольку стандарт - не мертвая каменная глыба, и даже после его принятия должен иметь возможность обновляться в соответствии с требованиями времени.
Но тут есть еще один важный аспект, на который в своем выступлении указал министр. Надо серьезно готовить общество к принятию стандарта, разъяснять цели и характер этого документа. Как и любое публичное начинание, разработка стандартов обросла огромным количество разных мифов, спорящие и критикующие стороны часто понимают под одними и теми же словами разное и ведут полемику с фантомами. К сожалению, СМИ, не очень разбирающиеся в проблеме, часто добавляют во все это дело путаницу, неоправданно повышая при этом "градус" спора. Работа над новыми стандартами должна идти рука об руку с терпеливой и спокойной разъяснительной работой среди педагогов и родителей - это нужно понять и разработчикам стандартов, и журналистам, и людям, занятым реформами образования.
Приведу два характерных примера непонимания и, как следствие, возникающего несогласия. Первое: любой стандарт начинается с формулирования тех целей, которые стоят перед школьным предметом. Зачем и для чего мы учим литературе? Естественно, что если цели определены, то по завершении самого процесса обучения желательно бы проверить, достигнуты они или нет. Принципиально важно, чтобы сформулированные цели поддавались проверке , иначе самая постановка их бессмысленна и будет носить лишь декларативный характер. Что же мы видим с нынешнем варианте стандарта? На первых местах в списке целей стоят воспитание нравственной личности, формирование патриотизма, развитие духовности и так далее. Понятно, что проверить достижение этих "целей" практически нельзя - потому, что это не цели , а ценности . Критики стандарта предложили в качестве целей другие, прежде всего, умение понимать читаемый текст - а это значит и объяснять непонятные слова, и видеть точку зрения автора, и разбираться в устройстве текста и многое другое. Достижение всех этих целей реально проверить.
Что произошло дальше? Наивные критики решили, что немедленно все разработчики стандарта хлопнут себя по лбу и скажут: "Какая глубина, какая стройность! И что же мы-то, дураки, раньше до этого не додумались? Понавставляли какие-то общие и громкие слова вместо четких операциональных целей!" - и все немедленно исправят. Не тут-то было. Сразу же поднялась волна обвинений в том, что критики стандарта выжигают понятия духовности и нравственности, на которых еще чуть ли не со времен Владимира Мономаха покоится школьное образование страны, превращают литературу в "литературоведческий морг" (образное выражение Э.Д.Днепрова) и вообще работают по заданию мирового банка над окончательным развалом России (его же почти юридическое заключение). Критики пытаются объясниться, в свою очередь повышая голос, - и в результате все тонет в общем вое и гвалте. А почему? Да потому что никто не желает слушать другого и общается только с собой и фантомами своего сознания.
Действительно, литература в школе - больше, чем литература. Действительно, на уроке всегда происходит не только разбор текста - и воспитание идет, и любовь к слову пытаются учителя привить, и уважение к чужому мнению. И история страны предстает на уроках литературы не в голых фактах и цифрах. Мы, так или иначе, но открываем перед учениками те духовные богатства, которые сумело накопить и человечество в целом, и наша многонациональная страна в частности, и которые теперь переходят им, молодым, в совладение. Никто с этим спорить из критиков стандарта не собирался. Никто не пытался отрицать безусловную значимость этих ценностей - речь шла только о том, что нельзя их декларативно превращать в цели . Неужели же всерьез можно считать, что учитель, собираясь на урок, думает: "Так, вот в этот момент я им привью любовь, а здесь мы сделаем воспитание, а вот в связи с этим я их духовно сформирую"? А ведь именно так учат писать конспект уроков в наших бесчисленных педвузах - начиная с бессмысленной шапки "целей урока". А разве если это не написать , то урок пройдет бесцельно? Нет, просто все это у хорошего учителя будет "растворено" внутри урока (а плохому и конспект не поможет). Все ценности , о которых шла речь, "растворены" внутри литературы и литературного образования, естественны и соприродны им и не нуждаются в особом провозглашении. (Представьте себе певца, собирающегося на концерт и составляющего план: 1) Красотой своего голоса пробудить в слушателях чувство прекрасного, 2) Взять верхнее "до" в двенадцатом такте так, чтобы показать всю глубину музыки Чайковского... Боюсь, что сознательная постановка перед собой подобных целей приведет к плачевному результату и для певца, и для слушателей).
Но критики стандарта не потрудились это внятно объяснить и предстали перед обществом как гонители духовности и нравственности. Чем и вызвали уже на самих себя понятную и оправданную критику. На которую вынуждены сейчас отвечать, объясняя, что такая цель, как умение понимать, что написано в тексте, никоим образом не отрицает ни воспитания, ни духовности, не противоречит этим понятиям.
Из всего этого стоит сделать вывод: подробно и терпеливо объяснять свою логику до самых ее истоков всегда полезнее, чем доказывать неправоту другого (для начала неплохо бы разобраться, насколько ты понял того, с кем споришь). И это касается обеих спорящих сторон.
Пример второй. Критики стандарта выступили против жестко обозначенных в нем произведений. Всегда возникает вопрос, почему именно эти пять стихотворений Тютчева или Фета, Ахматовой или Пастернака выбраны для изучения? Другие хуже? А если именно в моем классе именно это стихотворение не подходит или я лично его не умею преподать так, чтобы ученику потом хотелось читать стихи? Иными словами, было предложено ввести в стандарт разумную вариативность, чтобы учителю было легче и он мог сам выбрать часть материала для изучения.
Интересно, что выступили против этого... многие учителя. Потому что поняли исходный посыл тех, кто предложил вариативность, совсем не так. "Если в стандарте будет записано: "Одна повесть Тургенева", то это значит, что я изучу на уроке "Вешние воды", а мне на экзамене могут предложить "Асю"! Нет уж, увольте! Напишите точно - нужно изучить "Асю", и тогда мы будем знать, что с нас спросят. А все остальное при необходимости я изучу сверх программы" - вот железная и оправданная логика учителя, думающего о том, как обезопасить ученика от неожиданностей на экзамене. Конечно, он будет против вариативности, поскольку увидит в ней желание Министерства усыпить его, учительскую, бдительность, провести под покровом ночи обходные маневры и внезапно ударить в совсем не укрепленное место. Те, кто предложил вариативность, должны внятно объяснить, что если в стандарте запишут "одну повестьТургенева" и она не будет названа конкретно, то темы итоговых сочинений обязательно будут сформулированы так, чтобы их можно было раскрыть на любой повести Тургенева. Ведь стандарт - это правила игры, и экзамен тоже должен строиться по этим правилам. Иначе экзаменационный материал просто не будет утвержден тем же Министерством.
Мне запомнилась фраза одной опытной учительницы, которая выслушала мою речь в защиту вариативности: "Все равно Министерство нас обманет - мы к этому уже привыкли". Недоверие к любым переменам сверху естественно и тоже должно учитываться при обсуждении и разработке стандарта. Но несмотря на недоверие и неприятие, мы все, участники образовательного процесса, должны стремиться к пониманию друг друга, не увеличивать вал нелепостей, стараться не превращать полемику в череду истеричных и оскорбительных выкриков и объяснять логику своих предложений. Может быть, тогда и обозначатся те точки, на которых можно будет построить настоящий компромисс.