Первое президентское интервью Ахмата Кадырова

победитель

Победив на президентских выборах в Чечне, АХМАТ КАДЫРОВ рассказал корреспонденту Ъ ОЛЬГЕ Ъ-АЛЛЕНОВОЙ, какую он теперь будет проводить политику, что произойдет с военными и милицией и какие реформы ожидаются в нефтекомплексе республики.

"Я стал видеть работу министерств и ведомств"

— Перед выборами вы сказали, что ваш первый президентский указ будет о создании комиссии по расследованию преступлений против чеченского народа. Не передумали?
— Нет, я не передумал. Надо расследовать все начиная с 1991 года, начиная со свержения чечено-ингушской власти: как она была свергнута, кто этому способствовал и почему Чечню сделали ареной для политических разборок.
— А вам не кажется, что первые шаги президента должны быть несколько иными?
— А вы думаете, что есть что-то серьезнее? Это боль всего народа, этот вопрос волнует любого чеченца — от торговца на рынке до чиновника.
— Думаете, можно выяснить, кто виноват?
— А почему нет? И через 30, и через 40 лет суды выносят приговоры. Эта комиссия будет не на год, и цель ее — не посадить кого-то завтра или через год. Но надо, чтобы, пусть через 40 лет, наши потомки знали, что произошло в Чечне. Освободительная это была война или придуманный спектакль, чтобы играть в большую политику на этой маленькой территории.
— За три года вы очень изменились. Я имею в виду манеру держаться и общаться с людьми — то есть из муфтия вы стали политиком. У вас есть имиджмейкеры?
— Я, как капитан теплохода, пересел за руль военного корабля, то есть вышел на другое направление. Я три года работал над собой. И, выступая на форуме в Гудермесе, я сказал, что за три года закончил шесть экстренных курсов переподготовки — это образно говоря. Я учился, я не стеснялся спрашивать, и, может быть, поэтому я добился того, чего добился. Я открыл глаза на реальную жизнь, на политическую жизнь. Я стал видеть работу министерств и ведомств — то, о чем я вначале вообще представления не имел. И нет у меня имиджмейкеров. Да, у меня были помощники, но не те, у кого я мог спросить о чем-то деликатном. Моя семья — отец, двоюродные братья. Мы с ними очень близки, но они все духовные люди. Я не могу посоветоваться с ними по политическим или экономическим вопросам. Мне все пришлось делать самому. Я первые четыре-пять месяцев столько работал, что мне казалось, что у меня голова опухла. Я брал себя руками за голову, и мне казалось, что она не моя. Я тогда даже на семь килограммов похудел. Я думал быстро что-то изменить. Но потом понял, что только потихоньку я смогу добиться чего-то. И я добился.

"Сколько глав уже убито, а они все равно работают"

— Как-то вы сказали, что главное ваше достижение — референдум по конституции Чечни. А чего еще вы добились?
— Я добился, чтобы главы администраций реально контролировали ситуацию в своих районах, чтобы все военные советовались с ними, чтобы не комендант района, а глава администрации решал все вопросы, чтобы не нарушались права, чтобы там вели борьбу против бандитов. До моего назначения главы слова не говорили, им не было позволено говорить о том, что нарушаются права людей. А тут не только права нарушались, тут были и преступления.
— Насколько я знаю, в горах главы администраций платят боевикам за то, чтобы их не трогали.
— Ну, это слухи. Хотя я не исключаю, что это может быть. Взять хотя бы Ведено, Шатой. У нас там главы незащищенные. Я допускаю, что кто-то из них мог сказать: да, я не буду делать то-то и то-то, только не убивайте меня. Правда, не знаю, откуда у них деньги, чтобы платить. Это уже по бюджету можно посмотреть, сколько денег было выделено главе района и сколько израсходовано. Если я узнаю хоть один факт, что это действительно так, этого главу я уволю. Но на сегодня это настоящие герои. Сколько глав уже убито, а они все равно работают. В населенных пунктах есть власть — может, не совсем дееспособная, но есть. Дальше, я думаю, будет лучше.

"Командовать республикой никому не позволю"

— Вас упрекают, что перед выборами вы активно демонстрировали свои теплые отношения с президентом Путиным. А почему, собственно, существуют такие теплые отношения?
— Во-первых, ситуация в других регионах не такая, как в Чечне, чтобы президент часто встречался с губернаторами. Второе: и отношение ко мне, и выбор Путина, когда он назначал меня главой администрации Чечни. Вы же знаете, из каких структур наш президент. Эта структура изучает людей от "а" до "я". Значит, они меня изучили: и характер, и мою позицию, и мою твердость. Может быть, ему это понравилось.
— Вы обсуждаете с федеральным центром все решения по Чечне — отставки, назначения?
— Было время, когда был указ президента согласовывать назначения с Южным округом. После принятия конституции я стал и. о. президента и все кадровые вопросы решаю сам.
— То есть команду Бислана Гантамирова вы уволили не советуясь ни с кем. Что это было — устранение неугодных или выстраивание жесткой вертикали власти?
— Если я глава республики, то везде должны быть мои люди, то есть команда Кадырова. А не так, что в Грозном — люди Гантамирова, в Урус-Мартане — люди Сайдуллаева, в Ведено — Хасбулатова. И кем я буду управлять? Если они будут смотреть на своих начальников и каждый раз звонить и спрашивать: Кадыров дает мне такой-то указ, а вы что скажете, выполнять этот указ или нет? Мне это не нужно. Дальше я буду еще жестче. Тут не может быть ничего другого — они должны подчиняться президенту полностью. Командовать республикой никому не позволю. Если кто-то еще питает такие надежды, он сильно ошибается.
— Это правда, что вы настаиваете на переводе военных в горы, а на равнине предлагаете работать милиции и своим формированиям? Изменит ли это ситуацию в республике?
— Первое: у меня нет формирований, которым я своим указом или решением дал бы оружие. Эти ребята — сотрудники МВД Чечни, комендантско-стрелковых рот и специальных групп, подчиняющихся Минобороны. Второе: решение о том, чтобы войска работали в горах, принималось в Москве. Но когда докомплектуется МВД Чечни, когда я посчитаю, что мы можем в любом случае справиться с ситуацией, я буду обращаться к президенту РФ, чтобы военные ушли. А те, кто на постоянной основе, должны остаться. Все остальное должно быть передано МВД ЧР, чтобы мы знали: если пропал человек, если убили человека, то МВД отвечает. Сегодня мы не знаем, кто что делает. Пропал человек, и мы начинаем искать: какого цвета бэтээры, какие были погоны, какие номера. Вот чтобы этих вопросов не было, надо передать все одной структуре. Вот когда передавали полномочия от ФСБ к МВД, я говорил: передайте все МВД ЧР (я это у президента сказал, там были Волошин и три министра силовых), но мне ответили: мы не можем отдать федеральные органы власти в подчинение региональным. Я говорил: я не прошу передавать в подчинение, я прошу, чтобы все передвижения согласовывались с МВД ЧР, чтобы мы нигде не встречали блуждающих бэтээров. И если не согласована операция с МВД, то чтобы сотрудники МВД могли расстреливать эти блуждающие машины и блуждающих людей в военной форме. Но мне объяснили, что пока этого нельзя делать. Я в принципе пока согласился: сегодня МВД еще не может справиться самостоятельно.

"Буду добиваться всего-всего"

— Некоторые чеченцы жалуются, что ваша охрана под руководством вашего сына Рамзана бесчинствует, незаконно задерживает и увозит в неизвестном направлении людей.
— Даже в Нью-Йорке задали мне такой вопрос. Я вот что расскажу. Месяца два назад мои ребята совместно с ФСБ и МВД города Хасавюрт провели спецоперацию. Был задержан бандит. Он дал адрес банды, туда поехали, и при попытке оказания сопротивления были убиты три бандита. У них нашли три удостоверения охраны Кадырова. Я в глаза этих людей никогда не видел. Я передал эти удостоверения Ишкову, тогда начальнику РОШ, и сказал: вот вам кадыровцы, смотрите.
Дальше о кадыровцах. Сегодня мне звонил гендиректор "Грознефтегаза" и с удивлением сказал: смотри, три дня назад хищений было до 1000 т нефти, сегодня, за два дня, хищения сократились до 200 т. Три дня прошло, как командиром полка вневедомственной охраны, занимающейся охраной нефтекомплекса, назначен мой человек. Я двумя годами раньше в Москве одному большому генералу сказал: если хотите прекратить хищения нефти, вот вам человек, назначайте, я даю вам слово, что это прекратится. Если вы хотите продолжать воровать, назначайте кого хотите. Они назначали и воровали.
Я однажды на заседании Совбеза, где обсуждался вопрос по нефти, сказал: Владимир Владимирович, у нас с восьми часов ограничение передвижения, и с восьми часов со свистом, с гулом в сопровождении бэтээров нефтевозы начинают рейсы. Он спросил: вы что, хотите сказать, что военные воруют нефть? Я говорю: я ничего не хочу сказать, а говорю, что говорю. Через блокпосты в сопровождении военных идут нефтевозы.
— А вы контролируете деятельность своей охраны?
— У меня в охране 62 человека, они охраняют только меня. А все эти силовые структуры в подчинении силовых министерств и ведомств. Вы сравните: Путин может контролировать каждого солдата в Чечне? Конечно, нет. Это невозможно — каждого за ухо держать.
— На форуме своих сторонников вы сказали: "Я буду бороться с тем, что 50% ворует Москва, 30% воруем мы и только 20% доходят до народа".
— Я об этом говорил и на Совбезе, который проводил Рушайло перед референдумом. Схема такая сделана, чтобы воровать деньги. Эти 50-30-20% я образно привел, это не факты, но тут есть правда. Зачем дирекция по восстановлению Чечни создана в Москве? И руководитель там? Когда дирекция эта только создавалась, президент спросил председателя Совета федерации Строева: для восстановления Орловской области есть дирекция в Москве? Так зачем для восстановления Чечни она нужна в Москве? Но все равно президенту доказали, что нужно так. А это неправильно. Второе — нефть. У нас тут "Роснефть" командует, у нас 49% акций, но мы ничем не командуем. Мы не знаем, почему себестоимость нефти такая высокая, когда нефть у нас идет фонтаном? Я был против, я боролся, я просил: отдайте нам. Но мне говорили: вот "Роснефть" принесет вам большие инвестиции, у них большие деньги. А когда в 2001 году обсуждался вопрос о продлении лицензии на добычу нефти, на оперативном штабе, Патрушев его проводил, а докладывал Борисенко (Николай Борисенко, первый вице-президент "Роснефти".— Ъ), я спросил: сколько денег вы вложили в восстановление нефтяного комплекса республики? Он сказал: два миллиарда триста миллионов. Я говорю: постойте, это деньги, вырученные с реализации, но дополнительно денег в республику от вас ни одного рубля не внесено. И с этим мы будем разбираться после выборов.
— У Чечни будет своя нефтяная компания?
— Да, будет такая. Это заложено в проекте договора, который мы должны подписать с федеральным центром. Этот вопрос мы обсуждали втроем, с Путиным и Касьяновым. Я сказал: у нас до 2010 года должны быть особые полномочия экономического направления, и все налоги, все доходы должны оставаться в республике. Касьянов сказал: тогда надо будет принимать индивидуальное решение по республике. Я сказал: давайте, принимайте, у нас и республика индивидуальная, она полностью разрушена. И президент сказал: да, такое решение можно принять. Многое будет зависеть от договора, как мы его подпишем. Я, конечно, буду добиваться всего-всего — в рамках конституции, конечно.
— А что за скандал с компенсациями за жилье?
— Деньги поступили уже, люди их получают. Но после выборов я на неделю приостановлю этот процесс. Я говорил уже с главами, чтобы проверили списки. Если через неделю мои инспекторы найдут хоть одну приписную фамилию, буду выгонять с работы. А сегодня в пяти из проверенных районов 45-50% приписаны. Я не допущу этого, потому что мне президент сказал: сделай, чтобы деньги дошли, это твое лицо. И мне это дорого. Это доверие я оправдаю, чего бы это мне ни стоило.

Газета «Коммерсантъ» №182 от 07.10.2003, стр. 1

Авторы:

Ольга Алленова

"Дальше я буду еще жестче"