Самогонные хроники-3

Вот так выглядят перегонные кубы, на которых можно производить как коньяк, так и самогон. Павлу Преженцеву и Алексею Ходорычу их показал Владимир Костин, главный коньячный мастер ЗАО "Прасковейское" (в центре)

"Деньги" продолжают следить за приключениями друзей-самогонщиков — Николая Полуэктова, Павла Преженцева, Михаила Сергеева и Алексея Ходорыча (см. "Деньги" #41, 42), задумавших организовать производство народного напитка. В первую командировку на Прасковейский коньячный завод отправились все, кроме Михаила...

Николай Полуэктов: Наша первая командировка на Ставрополье состоялась сразу после Рождества. Решили ехать на машине. Резон был в том, что необходимо было побывать в разных местах, удаленных и друг от друга, и от крупных вокзалов и аэропортов. От Минвод до Степного километров 100, до Буденновска — все 140. В общем, без машины было бы неудобно.
Путь предстоял неблизкий — до Степного от Москвы 1850 км, поэтому выехали в пять утра. Мы планировали проскочить весь маршрут без больших пауз, а если это окажется не под силу, заночевать в Ростове. Начало пути было беззаботным: шутили, горланили песни. Так продолжалось до Воронежа, где мы остановились пообедать. Выехали из города, и на первом же посту нас остановили. Инспектор радостно сообщил, что он во что бы то ни стало меня оштрафует на 50 рублей, а если я не согласен, то у меня неисправны тормозные огни, и, пока я их не починю, никуда он меня не отпустит. С таким лобовым вымогательством мне сталкиваться еще не приходилось, поэтому я предпочел откупиться. После этого нас тормозили в среднем через каждые пять километров (обычная история — превышение скорости). Такое ощущение, что машину "вели" от гаишника к гаишнику: нас останавливали даже тогда, когда нарушения не было (свою роль, наверное, сыграли и московские номера). Причем каждая остановка оборачивалась потерей получаса времени (взятки после первого случая я уже не предлагал, что мотивировало сотрудников ГАИ максимально тщательно выполнять свои обязанности). После Павловска (700 км от Москвы) инспекторы исчезли, но появилась новая напасть: накануне выпал снег, а дорожные службы, как это бывает, не подготовились. В итоге федеральная трасса "Дон" (М4) оказалась покрыта смерзшимся снегом (федеральная трасса — громко сказано, на Воронежском участке это просто очень плохая двухполосная дорога). Павел сменил меня за рулем, но его хватило только на пару часов: "Колян, не могу вести твою машину. Она дороги не держит!" При том, что на ней стояли шипованные колеса,— такой гололед. Пришлось снова сесть за руль, скорость — 40-50 км/ч...
Дальнейшее помню фрагментарно, так как был уже изрядно измотан. Спускается ночь, идет снег, видимость стремится к нулю. По обочинам — автомобили с включенной аварийной сигнализацией. Неожиданно тормозим — впереди пробка. Стоим пять минут, десять, пятнадцать. Выходим, смотрим, что там впереди: поперек дороги — фура. Спустя час ее оттаскивают грейдером, начинаем двигаться. Встречные стоят: на подъеме фуры не могут тронуться. Решаем сосчитать, сколько машин попало в ловушку, на 300-й сбиваемся. Проезжаем Миллерово, до Ростова осталось 300 км. Спустя три часа минуем Каменск-Шахтинский, до Ростова все еще полторы сотни километров. В два часа ночи въезжаем в Ростов — наконец-то! Еще час ищем гостиницу: "Леша, ты же пять лет учился в этом городе — куда ехать?!" Леша не знает... Вроде нашли, снимаем номер, не раздеваясь, падаем. В девять утра вскакиваем и — снова в путь, до Степного — 700 км. Конец Ростовской области, пост ДПС. Останавливают. Досмотр, просят открыть все сумки. Въезжаем в Краснодарский край. Снова досмотр, обыск с пристрастием. Даже промежность ощупали. Опять пост. Досмотр. Пост. Досмотр. Пост... (Черт бы побрал эти московские номера! Кстати, возникла идея — прокат машин в регионах с ориентацией на москвичей, ведь на авто с местными номерами можно передвигаться намного быстрее, услуга была бы востребована.) Снег — под Кропоткином его выпало столько, что дороги не видно. Машин нет — на "шипах" здесь не ездят, а без "шипов" по такой погоде ездить смысла нет. Темнеет. Вот и Ставропольский край. Пост проходим без проблем (в сумерках номера не видны!). Невинномысск. Минводы. Зеленокумск. Поворачиваем на Степное. Еще 70 км. Трасса пустая. Мобильной связи нет. До Чечни — километров 20. Ходорыч стращает — мол, пошаливают тут по ночам. Сосет под ложечкой. Наконец мы дома у Алексея. Добираюсь до постели и отключаюсь...

Павел Преженцев: Выспаться не удалось. В девять утра надо мной стоял Ходорыч и тряс за плечо.
— Паш, подъем. Нас уже ждут!
— Кто? Где? Когда?
— Пахунов Борис Григорьевич, директор Прасковейского завода! У нас встреча в час, а еще ехать сколько. Просыпайся!
Растормошив меня, он пошел будить Николая. Оказывается, ранним утром, пока мы спали, Владимир Алексеевич Ходорыч, отец Алексея и замглавы администрации Степновского района по сельскому хозяйству, позвонил на завод и попросил нас принять. Задача наша существенно упростилась.
Снегопад закончился, дорогу хоть и не назовешь идеальной, но ехать можно. Держим курс на Буденновск (Прасковея, по сути, его пригород, примерно как для Москвы Химки). По дороге обсуждаем, что будем говорить.
— Запомните — это не Москва,— поучал Ходорыч.— Пустопорожние беседы здесь на дух не переносят. Нужно говорить только по сути, максимально коротко и предметно. И еще: нужно быть готовым к тому, что нас поднимут на смех. На юге самогонку варят в каждом доме. Поэтому идея промышленного производства самогона может показаться дикой.
— Только давайте условимся,— сказал я,— говорит кто-то один, а если у кого есть, что добавить, то пусть не перебивает, а добавляет потом. Чтоб бардака не было. Кто, кстати, основным спикером будет?
— Коля,— предложил Алексей.— Он складно говорит, у него нормально получается.

Алексей Ходорыч: Подъезжаем к заводоуправлению. У ворот — вывеска: "Прасковея. 1898". Павел удивляется:
— Леш, что, заводу больше ста лет, получается?
— Ну да. А что тут такого? Я же вам говорил, Прасковея — отличный завод. Главное — договориться!
Мы в приемной, немного нервничаем. Просят подождать, директор занят. Минут через десять приглашают войти. Садимся. Николай начинает речь.
— Борис Григорьевич, извините, что как снег на голову свалились. Мы здесь просто в командировке вот по какому вопросу. Дело в том, что у нас есть некая идея, которую мы считаем весьма интересной. Мы долго думали, как можно было бы ее реализовать, и пришли к выводу, что...
Вообще-то, не перебивать друг друга предложил Павел. Но он сам и перебил — видимо, в Норильске, откуда Павел родом, пустопорожних бесед тоже не любят:
— Борис Григорьевич, мы хотим производить самогон. Такого напитка нет, а мы считаем, что на него есть спрос. Мы знаем, что изготовить самогон можно только на коньячном производстве. Хотели предложить заводу делать его по нашему заказу. То есть мы финансируем производство и занимаемся дистрибуцией напитка, а производит его ваше предприятие.
— А вы откуда сами? — заинтересовался директор.
— Из Москвы. Там и рассчитываем самогон продавать на первых порах.
— А из чего его делать планируете?
— Ну, вообще-то, в перспективе мы хотели бы иметь линейку напитков: зерновой, яблочный, виноградный, абрикосовый, сливовый. Но начать хотели именно с зернового.
— Выгонку-то вам завод может обеспечить. Но надо же где-то брагу брать: коньяки мы из виноматериала делаем. Выпускаем также кальвадос, он получается выкуркой сброженного яблочного сусла. Но зерновыми спиртами мы не занимаемся.
— Мы предполагали договориться с одним из сельхозпредприятий,— вступил в разговор я.— Чтобы они для нас из зерна брагу получали. А мы потом эту брагу поставляли бы вам для перегонки.
— Вопросов нет, ребята. Делайте. Только имейте в виду: чтобы произвести любой напиток, мне нужна на него технологическая инструкция, утвержденная в министерстве (сельского хозяйства.— "Деньги"). Так что договаривайтесь с теми, кто вам брагу сделает, и получайте инструкцию. А мы потом на основе этой инструкции себестоимость посчитаем, во сколько вам этот напиток обойдется.

Павел Преженцев: Переговоры длились минут 30. Выйдя на улицу, мы стали делиться впечатлениями. Первым заговорил Алексей:
— Ну что, парни, поздравляю. Мы договорились.
— Да, только зачем вы меня перебивали? — сказал Николай.— Решили же, что перебивать друг друга не будем!
— Колян, а тебе не говорили, что длинных непонятных речей нужно избегать?! — разозлился я.— Ты минуты две говорил, так и не сказав ничего по сути!
— Но я собирался как раз рассказать. Не мог же я с ходу сказать про самогон — без словесной артподготовки!
— Именно так и надо было говорить!
— Пока мы здесь, надо решить, кто нам брагу будет готовить,— Николай благоразумно перевел разговор в другое русло. Алексей тут же оживился.
— Я еще в школе размышлял — что будет, если перегнать обычное пиво? Пиво — это же, по сути, ячменная бражка, то есть в итоге и должен получиться зерновой самогон!
Мы не были уверены, что пиво годится для перегонки. Но, очевидно, пивной завод имел все возможности для того, чтобы приготовить брагу. Поэтому, недолго думая, отправились такой завод искать.

Николай Полуэктов: Пивной завод нашли в Буденновске — "Зодиак". Просто зашли внутрь и сказали: так и так, мы предприниматели из Москвы, хотим купить большую партию пива, с кем это можно обсудить? Вопрос мог решить только директор завода, которого в тот момент не было в офисе. Мы оставили менеджеру свои телефоны, попросив связаться, как только директор будет готов нас принять. Через полтора часа мы были у директора.
— Здравствуйте. С чем пожаловали в наши края? — приветствовал он нас.— Может, кофе, или вы только пепси пьете?
Почему пепси? Я огляделся и похолодел: Ходорыч, закинув ногу на ногу, невежливо отхлебывал колу из принесенной с собой початой бутылки.
— Спасибо, мы только что из-за стола,— ответил я, чувствуя неловкость. Надо сказать, что и без колы Алексей смотрелся предосудительно: без костюма, в свитере и джинсах. Да еще длинные волосы, собранные в хвост.— Демьян Иванович, мы вот что хотели обсудить. Мы собираемся заняться производством крепкого алкоголя, но не из спирта-ректификата, а из полученного путем дистилляции (слово "самогон" мы решили не произносить, чтобы как можно меньше людей знали о сути нашего проекта). Насчет перегонки мы уже договорились, но есть одна проблема: сырье. Можно ли будет покупать брагу на вашем заводе?
Минут через десять, когда речь зашла о разнице в стоимости и качестве браги при использовании импортного и отечественного солода, произошло совсем уже странное: Алексей вдруг вскочил и пошел к вешалке — очевидно, что-то достать из своей куртки.
— Леш,— я старался говорить как можно спокойнее.— Пожалуйста, сядь. Достанешь потом.
Он состроил гримасу, но вернулся за стол. Переговоры продолжились и закончились, в общем, успешно: мы определяемся с объемами и называем нужные характеристики браги, после чего нам рассчитывают ее стоимость. Саму брагу сделать несложно, и "Зодиак" готов за эту работу взяться. Мы попрощались с директором и молча вышли на улицу. А в машине мы с Павлом взорвались:
— Ходорыч!!! Ты сошел с ума, да?! Как ты себя ведешь?!
— А что такое?
— А то, что ты пришел на переговоры с важным человеком, которого видишь впервые в жизни. Он тебя не знает, и первое его впечатление имеет принципиальное значение. И что ты делаешь?! Мало того, что ты выглядишь как угодно, но только не как бизнесмен, ты еще и бутылку пепси принес! А посреди переговоров вскакиваешь и идешь рыться в карманах. Это же ни в какие ворота не лезет!
— Вот вы глупцы! Думаете, если вы в костюмах, то к вам и относиться будут серьезно? А жулики в чем на переговоры ходят? Главное, что и как ты говоришь. И при этом вести себя нужно естественно — это я к вопросу о пепси. Переговоры удались? Удались. В чем тогда проблема? А к вешалке я побежал за мобильным, хотел на нем, как на калькуляторе, расчеты, которые он нам приводил, потихоньку проверить. А то, что ты меня остановил на полпути, как раз и было подозрительно! Я подчинился, чтобы ситуацию не усугублять.
В результате все остались при своем мнении...

Павел Преженцев: Ночевать мы приехали в Петропавловку, это 30 км от Буденновска — к Лешиной бабушке Евдокии Захаровне. Перед сном Николай предложил попробовать специально купленных прасковейских коньяков — мол, должны же мы знать, какую продукцию завод выпускает. Попробовали. Аж три бутылки "Юбилейного" четырехлетнего. Коньяк оказался отличным. И похмелья не было.
Выехали не рано, после полудня, преодолеть весь маршрут за один прием мы уже не рассчитывали — собирались сделать остановку в Ростове. Мы хорошо отдохнули, за спиной были успешные переговоры — в общем, все пребывали в прекрасном настроении. Сидевший за рулем Николай произнес:
— Я знаю, что так говорить нельзя. И все же сказать хочется: несмотря ни на что, у нас была очень удачная дорога. Приключения были, но проехали без особых потерь...
Дальнейшее совсем не вязалось с его словами: неожиданно он резко дернул руль влево, машина ушла на встречную полосу. Хорошо, на ней никого не было. Через мгновение я понял, в чем дело: мы едва разминулись с велосипедистом, который ехал чуть ли не посередине дороги, а из-за сумерек разглядеть его было невозможно. Я психанул:
— Зачем было это говорить? И кто тебя за язык дернул?!
Но он уже сказал. На следующее утро в Ростове машина еле завелась, а вскоре на трассе начала перегреваться. Проверяем — тосола нет. Долили, поехали — опять перегрев. Где-то под Каменском-Шахтинским нашли автосервис, мастер поставил диагноз: "Термостат". На замену термостата ушло часа три, и, когда мы выезжали из сервиса, уже темнело. Проехали километров 30 — все равно греется. И тосол уходит.
— Я все понял,— сказал Николай.— У меня прежняя машина так уже ломалась. Это не термостат, а прокладка головки блока цилиндров. Ее пробило, и тосол через двигатель уносит в выхлопную трубу.
Оказалось, ехать можно: со скоростью 60 км/ч, не нагружая двигатель и через каждые 30 км доливая тосол (за дорогу ушло литров 50, покупали его на каждой заправке). Так до аварийного перегрева дело не доходило, но мы все равно понимали, что двигатель может умереть в любой момент. Что бы мы тогда делали, представляю с трудом: ночью, на неосвещенной трассе, да еще и на приличном морозе — -20°C.
Путь до Москвы занял у нас 25 часов. Менялись с Николаем, как дальнобойщики. Однажды в свою смену я умудрился заснуть на несколько секунд — машина уже начала сходить на обочину и приготовилась таранить припаркованный там грузовик. Отвернул.
В общем, обратная дорога оказалась тоже тяжелой. Всего за командировку мы преодолели 5,5 тыс. км, зато теперь были готовы к любым путешествиям.
В следующем номере: бабушкины технологии, недорого; напитки крепкие виноградные; "Старая винокурня".

СРАВНИТЕЛЬНЫЕ ИСПЫТАНИЯ
Как самогон победил виски
Чем дольше мы занимались проектом по промышленному изготовлению самогона, тем больше об этом продукте узнавали. Например, выяснилось, что еще в 2002 году российским самогоном заинтересовалась американская компания International Center For Alcohol Policies (ICFAP), изучающая национальные крепкие алкогольные напитки на предмет их продвижения на международных рынках (именно благодаря исследованиям ICFAP на них 15 лет назад была выведена мексиканская текила). Исследованиям подвергли самогон, произведенный частным образом в Воронежской, Омской и Нижегородской областях,— результаты получили весьма любопытные. Владимир Нужный, доктор медицинских наук, профессор, руководил химико-токсикологической частью исследования. Вот что он сообщил в интервью изданию "Водка.ru": "Во всех исследованных образцах отмечено низкое содержание метанола — в пределах 0,48-28,6 мг/л. Для сравнения: в этиловом спирте "Экстра", используемом для производства водки, содержание метанола допускается в пределах 240 мг/л, в бренди и виски — 200-1000 мг/л. По показателям токсичности образцы практически не отличались от раствора эталонного этилового спирта".
Еще интереснее оказались результаты органолептических исследований, попросту говоря — дегустации. Ее проводила центральная дегустационная комиссия Минсельхоза РФ, причем "вслепую", то есть образцы — 12 образцов самогона, коньяк Hennessy и виски Cutty Sark (добавленные для сравнения) — были обозначены только номерами. Победу одержал Hennessy — 8,37 балла по десятибалльной шкале. На втором месте оказалась самогонка из Воронежской области — 7,87 балла. На третьем — Cutty Sark: 7,53. Остальные виды самогона отстали от фирменного виски ненамного — от 7,32 до 7,45 балла. Владимир Нужный в том же интервью рассказывал: "Ко мне потом несколько раз американцы подходили, вопрос был один: почему в России промышленное производство самогона до сих пор не налажено?"
А действительно, почему? Ведь с момента этого исследования уже больше года прошло. На этот интересный вопрос мы ответим в следующем номере "Денег".

Журнал "Коммерсантъ Деньги" №43 от 03.11.2003, стр. 36

Авторы:

Алексей Ходорыч