Мнения

Искусство последнего танго

Вадим Дубнов Эти президенты могли ссориться и даже посылать друг другу неопознанные бомбардировщики в рамках борьбы с терроризмом, но едва речь зайдет о святом — о сохранении самой власти, все забывается, и они с полуслова понимают друг друга.

Леонид Кучма не будет баллотироваться на третий срок. Хоть конституционный суд ему это и разрешил, украинский президент так и сказал: последнее слово за президентом. Вопрос в том, каким оно будет.

Новый приступ лихорадочной активности вокруг конституционной реформы на Украине почти совпал с грузинской революцией, преисполнившей обновленческой бодростью украинскую оппозицию. Предстоящие президентские выборы были головной болью для Киева и раньше, но к решительным шагам по организации преемственности власти Киев приступил после того, как Михаил Саакашвили с розой наперевес показал, чем заканчивается нерадивость в подобных мероприятиях.

::: В том, что нежданная тбилисоба отозвалась едва ли не в каждой из столиц Содружества, ничего странного нет. Это ведь на заре постсоветских независимостей казалось, что формы и методы власти удивительно разнообразны, есть ельцинская Россия и есть Украина Кравчука; есть Белоруссия, само упоминание которой рождало образ лысоватого человека с усами и смешным выговором, и есть страна, про которую не приходилось питать никаких иллюзий, хотя ее президент тогда еще и не носил имени Туркменбаши.

Но прошло несколько лет, и оказалось, что эта постсоветская власть устроена почти везде практически одинаково и отдельные недоразумения вроде выбившихся из общего номенклатурного ряда Эльчибея и Тер-Петросяна были благополучно разрешены. Тезис о вертикали власти, так забавно звучавший в устах Александра Лукашенко, стал таким же официальным общим местом, как некогда ссылка на декларацию прав человека.

А различия свелись лишь к тому, как технологически устроен тот ближний президентский круг, который в просторечии именуется «семьей», и как данный президент вывернется, чтобы в назначенный срок не уходить.

А если уходить, то так, чтобы ничего не бояться и не потерять. Но и здесь разнообразие не впечатляло, потому что даже бакинская операция «Наследник» — лишь изысканная восточная форма известной операции «Преемник».

Эти президенты могли ссориться и даже посылать друг другу в рамках борьбы с мировым терроризмом неопознанные бомбардировщики, могли годами делить флот и биться за права соотечественников, но, едва речь зайдет о святом — о сохранении самой власти, все забывается и они с полуслова понимают друг друга на саммитах с галстуками и без них.

А раз власть устроена примерно одинаково, то примерно одинаковы и риски.

И триумф Саакашвили был воспринят как угроза спокойствию всех.

Каким будет Саакашвили президентом, еще не известно, но то, что при всем желании он не научится говорить с коллегами на одном языке, уже понятно. Он другой. Он прорвал фронт, и кто следующим рванет в эту брешь?

Может быть, и никто. Во всяком случае, на Украине Виктор Ющенко на эту роль не подходит, хотя в киевской оппозиции уже готовы свои исполнители: на роль Бурджанадзе — Юлия Тимошенко, на роль Жвания — социалист Александр Мороз. На этом сходства заканчиваются. Ющенко, триумфатор парламентских выборов трехлетней давности, свое большинство в парламенте удивительным образом растерял, а те, кто остались, оказались готовы только к атаке на систему подсчета голосов и ночевке в президиуме Верховной рады, которая, как известно, ни к чему не привела. В первом чтении конституционная реформа была принята, затем было решение конституционного суда, признавшее право Кучмы баллотироваться в третий раз.

А потом в Киев приехал Путин.

~ Который ничего не сказал про киевские начинания. И если бы не Станислав Белковский со своим опусом «Последнее танго в Киеве», мы, может быть, так бы и не догадались, что помимо общей судьбы наших православных церквей речь шла и о чем-то другом: «Владимир Путин призван объяснить Леониду Кучме в приватной беседе, как обеспечить преемственность власти и избежать разгрома на предстоящих выборах». И дальше, не пытаясь избегать грузинских аллюзий: поражение Кучмы — «крах претензий России на статус модератора постсоветского пространства» и «историческое поражение путинского режима». Поскольку известно, что не Белковский указывает Путину тему разговора, а все немного наоборот, автор «Последнего танго» как в воду глядел: похоже, Путину удалось донести до украинского коллеги главный посыл.

Ведь конституционная реформа и конституционный суд не решали главной проблемы Кучмы и его «модератора». Каким бы ни был Ющенко, Кучма против него сегодня — даже не Ельцин-96 против Зюганова. Все же остальные, включая полуофициального преемника и премьера Виктора Януковича, в лучшем случае что-то вроде Глазьева против Путина.

Рисковать нельзя. Тем более что забуксовала и сама конституционная реформа. Для ее прохождения нужно второе чтение, для второго чтения — конституционное большинство, которое возможно только в союзе с коммунистами. Они, в принципе, не против, но взамен требуют сделать выборы в парламент не мажоритарно-пропорциональными, а только партийными, что сулит им в Раде несомненное большинство.

Смысла менять конституцию, выходит, нет, и власть больше не настаивает на поправке, с таким трудом пробитой в первом чтении. Как спасаться?

Остается один вариант: отменять выборы вообще. Если Кучма искреннен, когда заявляет, что своим преемником хотел бы видеть Януковича, значит, дела совсем плохи и других вариантов действительно нет. Этот же вариант — почти беспредел, на который Киев едва ли решился бы без благословения Москвы. А больше обращаться не к кому, в приличные западные дома Кучму уже давно не приглашают. А на Москву, судя по всему, тбилисский фестиваль роз произвел такое впечатление, что она готова рискнуть. Как минимум Кучмой.

Автор — заместитель главного редактора журнала «Новое время».