17 марта 2004, 18:39 Политика

«Мы вперед не пьем»

Мария Цветкова Новый российский министр иностранных дел Сергей Лавров впервые встретился с журналистами после своего назначения. Он признался, что никаких сенсационных прорывов от российской дипломатии ждать не стоит.

На первую пресс-конференцию в качестве министра Сергей Лавров приехал в информационный центр МИДа на Зубовском бульваре. Все было строго. У каждого входящего два раза проверяли документы, по одному разу ощупывали сумки и куда-то записывали фамилии. Последний кордон охрана выставила уже между рассевшимися в зале журналистами и президиумом. Это были люди в штатском, следившие, чтобы расстояние между министром и фотографами оставалось безопасным. То и дело они срывались с мест и бросались кому-нибудь наперерез.

С первых же слов стало ясно, что программных внешнеполитических заявлений от нового министра можно не ждать.

«Сенсаций не будет, — предупредил он. — Должна быть преемственность, поскольку за прошедшие четыре года были достигнуты неплохие результаты. Они, конечно, не окончательные, но движение на каждом направлении международной политики России есть, и мы будем его развивать». В назначении своего предшественника Игоря Иванова секретарем Совбеза Лавров тоже видит только хорошее: «Надеюсь, что эффективность Совета безопасности возрастет, в том числе и в интересах МИДа». Надо сказать, эта эффективность уже дала о себе знать. Одна из первых важных миссий после назначения главы МИДа – разговор по телефону с Михаилом Саакашвили об Аджарии – была поручена Владимиром Путиным не новому министру, а старому. На вопрос «Газеты.Ru», не признак ли это уменьшения политической роли МИДа, Лавров отвечал, что эта роль состоит в координации работы разных ведомств и что министерство всегда только реализовывало политику президента, а не определяло ее само.

Вопрос про арестованных в Катаре сотрудников российских спецслужб был для министра неприятным, тем более что представительницу CNN интересовало, не они ли убили бывшего чеченского президента Зелимхана Яндарбиева.

— Наша позиция была изложена Игорем Сергеевичем Ивановым, когда он был министром иностранных дел. Это заявление хорошо известно, и эта позиция остается в силе. Мы обратились к катарскому руководству еще тогда, чтобы российским гражданам была предоставлена возможность беспрепятственно вернуться на родину, — ответил Лавров. Его предшественник, напомним, говорил, что Россия не имеет отношения к убийству террориста Яндарбиева, хотя и собирается бороться с терроризмом до победного конца.

— А в принципе имеет ли Россия право преследовать или даже убивать террористов, где бы они ни были? – не сдавалась журналистка.

— Это вопрос концептуальный. Он обсуждается в связи с теми мерами, которые принимает Израиль на оккупированных палестинских территориях, в связи с действиями, которые ведутся в целях борьбы с талибами (организация запрещена в России) и с членами правительства Саддама Хусейна. Этот вопрос не к России, — снова ушел от ответа министр.

Потом зашла речь о грузино-аджарском кризисе и о поездке в Грузию Юрия Лужкова. Тут Лаврову снова пришлось ссылаться на Игоря Иванова, звонившего Саакашвили по поручению Путина.

— В связи с поездкой мэра Москвы в Аджарию в рамках межрегионального сотрудничества Игорь Сергеевич отметил, что эти попытки установить диалог между Тбилиси и Батуми поддержаны российским руководством. Он просил президента Грузии принять Юрия Михайловича. Президент Саакашвили согласился и сказал, что в Москву, в свою очередь, будет отправлен секретарь Совета национальной безопасности Грузии.

Тут в беседу вмешалось грузинское телевидение, которому такой расклад был совсем не по душе.

— Как может Лужков представлять российскую сторону на переговорах в Тбилиси, если он заявляет однозначно, что он и Аслан Абашидзе братья?

— В современном русском языке слово брат… знаете, оно такое… широкий смысл имеет, — вывернулся Лавров. – И отнюдь не означает, что кто-то другой тебе тоже не брат.

Следующей скользкой темой стал Ирак. Корреспондент катарского канала «Аль-Джазира» напомнил министру о российском оружии, которое вроде бы находили в Ираке американцы, и об обстреле в прошлом году машины, на которой из Багдада эвакуировалось российское посольство.

— Много было обвинений на словах и до войны, и после войны. Сейчас в Ираке нет инспекторов ООН, хотя мы считаем, что их опыт пригодился бы. Но оккупационные власти предпочитают разыскивать остатки оружия самостоятельно. Деятельность этих поисковых групп держится в секрете, и официальные доклады закрыты. Поэтому, когда говорят, что однозначно подтвердилось, что Саддам Хусейн обманывал ООН до последнего дня, я бы хотел видеть факты. Точно так же, как когда в рамках поиска в Ираке было обнаружено российское оружие, я опять же хотел бы видеть факты. Сами американцы признают, что российское оружие, если оно там было обнаружено, могло попасть в Ирак из очень многих стран. Что касается нападения на колонну, которая вывозила из Ирака посла, мы все еще ожидаем от американцев извинений и объяснений.

Такими же спорными, как выяснилось, Лавров считает и упреки американцев по поводу российских выборов, поскольку в США Джорджа Буша тоже чаще показывают по телевизору, чем его соперника от демократической партии.

— Я вспоминаю, как в течение всей думской кампании никаких нареканий со стороны наблюдателей не было, а появились они только тогда, когда стали известны предварительные результаты выборов, и сводились они к тому, что партии не получали достаточно эфира. Но почему они молчали раньше? Я очень удивился, почему претензии были высказаны в момент, когда уже ни на что нельзя было повлиять.

Под конец Лавров стал просить задать ему какой-нибудь провокационный вопрос, но вместо этого его начали поздравлять с назначением, а корреспондент иранского издания пышно поздравил министра со скорым днем рождения и стал желать ему в будущем больших успехов. Лавров в ответ вдруг вспомнил:

— Когда мы сплавлялись на плотах и наступал вечер, обычно произносилось несколько тостов. Так вот, есть жесткое правило: мы вперед не пьем.