Лев Сигал. Плохие новости для Госкомнаркоконтроля
Лев Сигал
Дата публикации: 19 Мая 2004
В едомство Виктора Черкесова , созданное специально "под него" - соратника президента, невзирая на шквал общественной критики, казалось бы, возвышалось незыблемо. Госнаркоконтроль выглядел самим воплощением государственной власти, а его критики - либо разворошенным осиным гнездом, либо некомпетентными обывателями. Но все изменилось с принятием правительством постановления о средних размерах разовых доз наркотических средств и психотропных веществ для целей статьи 228 УК РФ. Количество наркотиков, за хранение которых наступает теперь уголовная ответственность, оказалось значительно б о льшим, чем того добивался Госкомнаркоконтроль.
Оправдательный приговор Кузьминского районного суда города Москвы в отношении ветеринара Константина Староведова, вынесенный 18 мая , стал второй пощечиной ведомству Черкесова. Этот приговор был во многом предопределен вышеупомянутым постановлением правительства. Ибо, как известно, закон, улучшающий положение обвиняемого, имеет обратную силу. В свете этого даже прокуратура отказалась от обвинения. Количество кетамина, которое Староведов приготовился ввести кошке для обезболивания перед операцией, никак не превышало десяти человеческих доз. Следовательно, приобретение, хранение и перевозка этого количества наркотика не подпадали под уголовную ответственность.
Однако если бы Госкомнаркоконтролю удалось доказать в суде, что со стороны ветеринара имел место сбыт наркотика, действия Староведова квалифицировались бы уже не по части 1, а по части 2 статьи 228 УК РФ, где ответственность наступает независимо от размера сбытого. Строго говоря, сбыт - это перенос права собственности от одного лица к другому. Постановлением пленума Верховного суда РФ специально оговорено, что и тот, кто сделал другому инъекцию, используя свой препарат, является сбытчиком. Но в данном случае вся сложность в том, что инъекция предназначалась животному, а не человеку.
Госкомнаркоконтроль мог бы привести тот довод, что кетамин сбывался хозяину кошки, так как именно он за него заплатил. Контрдоводом могло бы стать то, что согласно Гражданскому кодексу животные суть вещи. И поэтому использование наркотика в ветеринарии можно сравнить, например, с ношением одежды из конопляной ткани. Сравнение, впрочем, достаточно смелое - вообще-то, чтобы такой довод работал во всех судах, желательно его сформулировать в постановлении пленума Верховного суда. В настоящее время здесь налицо правовой пробел.
Серия дел ветеринаров, стоящих сейчас в очереди на рассмотрение судами, уникальна тем, что с формальной точки зрения до выхода постановления правительства врачей очень трудно было оправдать. И это притом, что с точки зрения здравого смысла обвинения представляют собой полный абсурд. Допустим, что хранение наркотиков в крупном размере имело место. Что тогда? Субъективная сторона налицо. Ветеринары знали, что используемое ими вещество запрещено. Крайней необходимостью их действия не оправдать, так как закон защищает жизнь и здоровье человека, но не животных. Можно было бы утверждать, что действия ветеринарных врачей не являлись общественно опасными деяниями ввиду их малозначительности. Но если законодатель счел опасным хранение наркотиков в крупном размере и этот размер налицо, то и такими доводами не оправдаться.
Из этого "ветеринарного тупика" есть только один выход - новые решения правительства, которые санкционировали бы использование кетамина в ветеринарии и тем самым задним числом декриминализовали бы действия врачей. "Дело ветеринарных врачей" войдет в историю правоприменения как образцовый пример того, что юридически все может быть верно, а по существу - безобразие. Остается неясным лишь, для чего Госкомнаркоконтролю было проявлять правовой фетишизм и вызывать на себя огонь критики.