Гала-концерт в Мариинском театре

Гала-концертом в Мариинском театре закрылся балетный фестиваль "Век Баланчина". Он обещал быть спокойным, как супружеский секс: балеты репертуарные, а солисты хоть и хорошие, но привычные. Сенсация случилась там, где ее никто не ждал: в гала-представление ворвался Валерий Гергиев. Комментирует ЮЛИЯ ОЛЕВСКАЯ.
Юбилейные усилия Мариинского театра носили в основном интеллектуальный характер. В честь Баланчина устроили гигантскую выставку, выпустили роскошно иллюстрированный сборник, провели русско-американскую научную конференцию. Для практики русских театров это, в общем-то, нонсенс. Для Мариинки тоже. Но шума это не произвело. Потому что вид даже двадцати, да хоть пятидесяти пылко спорящих балетоведов из России и Америки, конечно, никак не может сравниться со зрелищем одной-единственной, к примеру, Венди Виланд из New York City Ballet; но балерины Виланд не было. Даже на финальное гала-представление из NYCB специально приехал только Питер Боул. Нина Капцова и Андрей Болотин из Большого заглянули на огонек, что называется, по-соседски. Алину Кожокару и Йохана Кобборга, похоже, просто затащили проездом из той же Москвы (солисты Royal Ballet накануне отыграли в Большом "Сильфиду" и "Жизель"; см. вчерашний Ъ). Программа концерта, впрочем, тоже не очень-то была похожа на обычный гала-концерт. Под любимые публикой конфетки отдали одно крошечное отделение: всего-то три па-де-де, эдакий попсовый антракт посреди серьезностей последней баланчинской премьеры театра: "Четырех темпераментов" Хиндемита, "Вальса" Равеля и Фортепианного концерта № 2 Чайковского.
"Четыре темперамента" — зрелище довольно тяжелое даже для профессионального человека, алгебра и начала анализа в переложении для хорошо темперированных танцев. Для Мариинского театра маленькая победа: петербургские девушки впервые разделись на сцене до аскетичных черных купальников и белых трико. Я сидела и развлекалась, вспоминая, как Игорь Стравинский описывал "кордебалет настоящих пчелок", а потом отчего-то вспомнила, как одна подруга рассказывала, что русские фигуры — страшная головная боль для модных байеров: такой перепад между тонкой талией и тяжелыми бедрами! Со времен Стравинского бедра, похоже, не очень-то убавились.
Более или менее встряхнула публику только Наталья Сологуб в финальной, "холерической" части: грубая, но броская балерина так закручивала и резко обрывала туры, что от ее сережек во все стороны летели бриллиантовые искры. В серии концертных па-де-де русских коллег с вполне ожидаемой легкостью задвинули Алина Кожокару и Йохан Кобборг со своими "Звездами и полосами". Обаятельнейшая Алина Кожокару была не в лучшей форме и упростила партию ровно настолько, чтобы гладко прописать текст (да и для рискованной игры в pin-up style, которую здесь затеял Баланчин, этой вечной девочке, пожалуй, недостает дразнящего вызова). Зато при виде умопомрачительного соло Йохана Кобборга, с молниеносными зигзагами заносок, бравыми вращениями на каблуке и прыжками-салютами, мужчина справа от меня издал короткий стон, как будто ему коротко и ясно ткнули кулаком в живот, а женщина слева сдавленно засмеялась на вдохе, как будто ее в темноте неприлично защекотали. Вызов иностранцам могли бросить разве только Диана Вишнева и Леонид Сарафанов со своим Tchaikovsky pas de deux. Но виртуознейшего господина Сарафанова слишком уж портило четкое сознание собственного величия.
Сенсация случилась в "Вальсе" Равеля. Хотя солировала Ульяна Лопаткина, про нее все забыли. В антракте люди выбегали из зала с большими и ужасными глазами и спрашивали друг друга: "Вы понимаете, какой скандал?" Дело в том, что балет поставлен Баланчиным на два равелевских произведения — "Благородные и сентиментальные вальсы" и "Вальс", но действие там сплошное, и обе музыкальные пьесы идут друг за другом без запятой. Однако на гала-представлении посреди разогнавшегося спектакля (после "Благородных вальсов") вдруг дернули стоп-кран.
Балетный оркестр вместе с дирижером Михаилом Агрестом начал покидать яму, и рассаживаться стал основной, более прославленный оркестр, во главе с Валерием Гергиевым. После чего пошел-таки хитовый "Вальс", который маэстро давно знает, исполнял и сейчас выдал блестяще. Все Валерия Гергиева осудили. А я нет. Вот представьте не балет, а "Валькирию": идет-идет себе опера, и тут перед знаменитым "Полетом" в яме заменяют оркестр и дирижера, валькирии пролетели — и снова, шумя стульями, рассаживается прежний оркестр. А что, по-моему, страшно эффектно. Сложность была в том, что по случаю юбилейного гала-концерта в зале сидела туча людей из Balanchine Trust и Balanchine Foundation, а это церберы. Они поддерживают по миру вечный огонь памяти Баланчина. Следят за буквой авторских прав. Лицензии на исполнение его балетов выдают тоже они. И геополитические последствия их удивления предсказать невозможно.
Вполне может статься, что либо "Вальс", либо вообще премьеры Баланчина в Мариинке мы видели в последний раз: эти люди гусарства не понимают. Потом, конечно, Мариинский театр сильно сгладил это впечатление шикарным отлакированным Фортепианным концертом, который в подзаголовке и в скобках, но чаще, называют "Ballet imperial". И балерина Виктория Терешкина была там невероятно хороша. И кордебалет постарался, изображая силуэты разведенных над Невой мостов. И солист Игорб Колб склонял голову с томной печалью. Но осадок остался.

Газета "Коммерсантъ С-Петербург" №103 от 09.06.2004, стр. 3

Баланчину сменили оркестр