Перед тем как идти на верную смерть, камикадзе, слепые жертвы японского милитаризма, повязывали на лоб полоску ткани с изображением восходящего солнца. Мне эта традиция всегда очень нравилась: повязал бандану – и банзай, ты уже не человек, а машина для убийства.

Когда я добрался до Японии, то первым делом купил себе такую повязку, чтобы надевать в особых случаях. По крупному счету, с тех пор предоставилось только два таких случая: первый тандемный прыжок с парашютистом-инструктором и первый полет в кабине второго пилота на самолете «Як-52».

Но после этого я еще неоднократно надевал повязку, причем каждый раз по одному и тому же поводу, никак не связанному ни с авиацией, ни с риском для жизни. Просто мы с молодой женой переезжали с одной съемной квартиры на другую. Хозяева нам попадались все как один просто отличные, хотя на протяжении двух лет переезжали мы в среднем раз в три месяца. «Водный стадион», «Нагорная», «Маяковская», «Авиамоторная», «Речной вокзал», «Текстильщики», «Кожуховская»ѕ Теперь, в каком бы районе Москвы я ни оказался, могу смело заявлять: я тут жил. Барахла у нас было достаточно: помимо одежды и разборной мебели – пять коробок с книжками, пять – с дисками и столитровый аквариум. Каждый раз мы отсаживали всех рыб в трехлитровую банку и везли ее на коленях в кабине, на что водители арендованных «газелей» говорили, что если б знали, прихватили бы табличку «Живая рыба».

Чтобы не сойти с ума от столь частой перемены мест и бесконечных сборов, надо было выработать защитный механизм, и я его выработал: надевал повязку и становился машиной для погрузки. В таком состоянии тебе все нипочем, ты робот. Самообладание благодаря этой повязке мне удалось сохранить даже в процессе самого дикого и нелепого нашего переезда. Дело было так: через пару недель проживания в апартаментах на 4-й Тверской-Ямской мы убедились, что наша хозяйка сумасшедшая. Дальше – больше. В один из тихих летних вечеров из ниоткуда материализовался ее бывший муж, окруженный выводком их совместных детей, одетых в обноски из гуманитарной помощи. «Дети, скажите им!» – кричал бородатый папаша и отбегал назад, а эти несчастные воробушки вышагивали вперед и голосили: «Это наш дом, уходите отсюда!» На пятой минуте полуночного перформанса он был готов в меня вцепиться. Но, видимо, его настораживала угрожающего вида красно-черная крестовая отвертка, которой я скручивал книжные полки. Перед тем как уйти, он поставил нам условие – выехать к семи утра. Я надел повязку, сделал несколько звонков, собрал вещи, и в семь утра мы уехали. Потом мы купили квартиру, сделали ремонт, перевезли все вещи туда и благополучно развелись. Когда я перевез свое имущество обратно в Ясенево, откуда уехал полтора года назад, круг замкнулся. Я сосчитал, что за это время переезжал одиннадцать раз. В квартиру я взял коробку одежды и три коробки компакт-дисков, остальное оставил в гараже. Повязку бросил там же. Прошло полгода. В гараж я не захожу, повязку камикадзе не надевал.

Повязка камикадзе