Время переменок

Что будет происходить в новом учебном году в связи с реформированием системы образования, предсказать пытались многие, но окончательно расставить точки над i должен был министр образования и науки Андрей Фурсенко. Чем он, собственно, и занимался весь понедельник, 30 августа, на разных публичных мероприятиях и пресс-конференциях, и чему свидетелем стала жаждущая знаний корреспондент "Денег" Наталия Тютюненко.

Утро. Один из залов в Центре международной торговли наполовину забит публикой, поблескивающей диктофонами, фото- и видеокамерами, и наполовину — в дорогих костюмах. Журналисты наблюдают за ходом образовательной мысли бизнесменов. Бизнесмены общаются с деятелями образования.
Говорят о том, что система бизнес-образования нуждается в более глубоком реформировании, чем общее и высшее образование, что необходима своя конкурентоспособная программа МВА. Напоминают, что когда-то знаменитая INSEAD была создана буквально на пустом месте — просто потому, что была необходима. Говорят о том, каких кадров не хватает. Например, IT-специалистов, которых готовят — и массово поставляют за рубеж.
Большинство представителей прессы привлекает участие в этом "педсовете" министра образования Андрея Фурсенко и его "выступление на тему". Тот, однако, высказывается достаточно лаконично: на сегодня профессиональное образование организовано неоптимально — необходимо определить, сколько и каких специалистов нам надо; следует дать человеку возможность получать то образование, которое ему нужно. После чего, извинившись — 1 сентября на носу, некогда,— он быстрым шагом покидает зал, оставляя в некотором недоумении журналистов: ждали-ждали — и вот. Как итог — решение о том, что Министерство образования и науки, представители бизнеса и образования должны сотрудничать. Поэтому "Деловая Россия" в нынешнем учебном году начинает создавать соответствующий совет по профессиональному и бизнес-образованию, который займется определением потребностей экономики в кадрах (прогнозированием спроса на специалистов и мониторингом состояния рынка труда). Вместе с Министерством образования и науки он будет составлять рейтинг образовательных учреждений с точки зрения их эффективности для развития экономики РФ и т. д.
Впрочем, вопрос реформирования бизнес-образования обсуждается сегодня активно на всех уровнях. "Может быть, уже кто-то готов высказать, какие у него претензии есть сегодня к выпускникам, которых он взял на работу, и каких специалистов он хотел бы,— сказал корреспонденту 'Денег' руководитель Федеральной службы по надзору в сфере образования и науки Министерства образования и науки РФ Виктор Болотов.— Нам была бы очень важна обратная связь и усиление связи с рынком труда, привлечение их к лицензированию, аттестации и аккредитации вузов. Например, я беру из вуза случайным образом 5% дипломных работ по той или иной специальности за последние три года, отправляю их в Торгово-промышленную палату или организацию работодателей и прошу эти работы оценить: это то, что им требуется, или это переписывание учебников?".
30 августа, вторая половина дня, ИТАР-ТАСС. Очередная пресс-конференция, на которой вырисовываются перспективы вузов и школ. Главная мысль: реформы продолжаются. Министерство образования рекомендует (то есть не обязывает.— "Деньги") школам ввести с этого учебного года безотметочное обучение в первых классах. Какие-то оценки будут ("хорошая работа", к примеру), а вот травмировать двойками еще не влившихся в учебный процесс первоклашек, решили, не стоит.
О том, чтобы отменить эксперимент с ЕГЭ, и речи нет. Более того, возможно, к 2006 году единый госэкзамен станет повсеместным. Готовятся к рассмотрению осенью законопроекты об олимпиадах (см. "Деньги" #6 от 16 февраля 2004 года) и об общем переходе на двухступенчатую систему обучения "бакалавриат--магистратура". Сохранится ли при этом обучение с получением традиционного диплома специалиста, пока неизвестно. Кроме того, будут ужесточены требования к поступающим в аспирантуру и докторантуру, а также к качеству кандидатских и докторских работ.
Из хорошего министр выделяет то, что большинство школ уже компьютеризированы. Нашумевших черных списков вузов не существует: "У нас нет желания кого-либо закрывать и прищучивать". А вот и стандарты, и ЕГЭ, и контроль за качеством образования, по словам Андрея Фурсенко, оставляют желать лучшего. Виктор Болотов резюмирует: "Десять вузов в регионе — и все готовят юристов. А кому дать бюджетные средства? Вот и появляется идея конкурса на госзадание — в перспективе, кстати, в него будут включаться и негосударственные вузы. И поэтому число вузов будет сокращаться по объективным причинам: демография, с одной стороны, а с другой — далеко не все выдержат проверку по гамбургскому счету. У нас в этом году запланирована проверка трех регионов, но, чтобы избежать ажиотажа, я пока не буду их называть".
Еще одна проблема — контроль за детьми, которых сегодня в большом количестве исключают из школ ("Иногда даже из начальной школы!"). Их дальнейшая судьба теперь будет отслеживаться (то есть возвращаемся здесь во времена СССР.— "Деньги").
После пресс-конференции уставший от вопросов, перемещений и съемок министр Фурсенко и корреспондент "Денег", присев на кожаные диванчики в коридоре ИТАР-ТАСС, поговорили наконец-то о наболевшем тет-а-тет.
— Андрей Александрович, на пресс-конференции вы отметили, что необходимо повысить качество уже принятых весной школьных стандартов. Но что именно будет меняться, не совсем ясно.
— Главная проблема — стандарты сегодня построены на середняка, причем середняка десятилетней давности, а система проверки знаний ориентирована на оценку не компетенции, а того, как ты запомнил определенный набор сведений. Надо все-таки двигаться к стандартам, когда можно проверить именно понимание материала. Тяжелый вопрос, требующий проработки. Пока я могу сказать лишь, что стандарты должны стать современнее и дифференцированнее. Но об отмене стандартов, принятых весной, речь не идет. Если мы не введем их, то автоматически откатимся очень далеко назад.
— Что с идеей введения категории "Ведущий вуз Российской Федерации" и чем оно чревато для поступающих?
— Абсолютно ясно, что существует определенное количество вузов, которые являются основой всей системы вузовского образования. Они есть де-факто. Вопрос в том, что должны быть установлены критерии их определения. Думаю, что отнесение вуза в группу ведущих увеличит конкурс в этот вуз. Зачем делаются рейтинги? Их смотрят поступающие, когда решают, куда идти, потому что вуз — это брэнд, это твой диплом, это то, сколько ты будешь стоить, отучившись.
— Государственные и негосударственные вузы, как они будут себя чувствовать в связи с реформой?
— Я думаю, неплохо. По моему мнению, разница между государственным и негосударственным вузом только в одном: первые имеют государственную поддержку и, соответственно, какие-то обязательства, а вторые живут на частные деньги. С точки зрения требований образования разницы между ними быть не должно никакой.
— Вы говорили также о необходимости разгрузки школьников. Что уже здесь сделано?
— Сложный вопрос, потому как на практике до сих пор все думают только о том, как школьников нагрузить. Несколько раз и в регионах, и в Москве я спрашивал, с чего начать, с каких предметов. Никто не знает. Когда учились мы, то, по-моему, нагрузка была меньше, но назвать нас неучами нельзя. Конечно, новая информация добавилась, но нельзя сказать, что ситуация из-за этого теперь принципиально иная. Те же компьютеры современные дети в основном изучают в свободное от учебы время. Сложность в том, что здесь готового решения нет, это огромная машина: 65 тыс. школ, в среднем по 15-20 учителей, большая часть — пенсионного возраста. Разве можно эту структуру взять и развалить? А плавно перейти не получится, потому что менять нужно системные вещи. И подход нужен системный. В первую очередь определить, к примеру, что является базовыми понятиями для школьников.
— Наверное, еще рано говорить о деталях проведения ЕГЭ в новом учебном году, тем не менее итоги прошлого года уже наверняка выявили какие-то слабые места.
— Желательно полностью уйти от сбоев, которые в этом году имели место, технических сбоев (например, сбоев сканеров). Второе: нам нужно будет все-таки немножко поработать над качеством контрольно-измерительных материалов. Были, например, вопросы, допускающие двойственный ответ. Это абсолютное безобразие, их надо убирать. Важная системная вещь — надо постепенно переходить от режима эксперимента по проведению ЕГЭ в более регулярный режим. Это третье. Сегодня есть ряд регионов, где уже более трех лет ЕГЭ успешно проводится, и эти регионы заинтересованы в дальнейшем его проведении. Если они считают необходимым перевести эксперимент в регулярный режим, считаю, мы им такую возможность должны дать. Четвертое: помимо сбоев есть и некоторые другие технические проблемы. Вот сейчас мы были в Якутии. Там из-за отсутствия оборудования на местах ребят из дальних точек приходится возить для сдачи экзамена в центры вертолетами. Они говорят: дайте побольше технических средств, которые позволяли бы сдавать ЕГЭ на местах. Хотелось бы проработать все это до конца следующего учебного года.
— Что будет со свободой выбора вузов относительно участия в ЕГЭ? Не секрет, что в этом году имело место некоторое сопротивление со стороны ректоров ряда московских вузов.
— Знаете, те вузы, которые на полном серьезе участвуют в ЕГЭ, в принципе довольны. Я разговаривал с ректором МГИМО. Он говорит: "На самом деле оказалось, что это нормальная рабочая идея. И в результате я получил нормальный контингент. Да, я ввел дополнительно собеседование, но зато смог отобрать хороших ребят". Думаю, что борьба с ЕГЭ носит скорее эмоциональный характер: ЕГЭ слишком навязывали, а у нас народ такой, что если ему сказали, что надо, то просто так делать это он ни в какую не будет. Я считаю, что точно не надо навязывать. За этим не ко мне.
— Будете убеждать?
— Посмотрим. Но навязывать точно не будем.
Естественно, что новость о реформировании образования сильно занимает население. Вот, например, открытое письмо писателя Владимира Колычева министру Фурсенко. В нем есть предложение ввести в школьный курс ОБЖ спецкурс "Уроки криминальной действительности", который будет способствовать "развенчанию криминальных мифов". Как метод развенчания — красочные описания жизни заключенных. Что же, каждый видит реформу по-своему. Как относится к подобным инициативам министр образования, можно только догадываться. Спрашивать его об этом я почему-то не стала.

ШКОЛЬНЫЙ КУРС

Фото: ВАЛЕРИЙ МЕЛЬНИКОВ, "Ъ"

"Надо дать людям определенные полномочия"
О школьных перспективах на 2004-2005 учебный год корреспонденту "Денег" Наталии Тютюненко рассказал директор московской школы #1060, член Российского общественного совета развития образования (РОСРО), директор Центра развития школы при ГУ-ВШЭ Анатолий Пинский.

— Какие изменения ожидаются в этом году в области реформирования школьной системы образования?
— Из предшествующего — филипповского — этапа реформы в школьном секторе, я думаю, будут продолжаться основные эксперименты: с профильным обучением, ЕГЭ, управляющими советами школ (УСШ) и с некоторыми другими нововведениями (например, с безотметочным обучением в начальной школе).
Так, с 1 января 2005 года в экспериментальных школах восьми регионов (Республика Карелия, Красноярский край, Воронежская, Московская, Самарская, Тамбовская, Ярославская области и Москва) впервые будут созданы УСШ, то есть органы управления, куда войдут руководители и педагоги учебных заведений, старшеклассники, родители, представители общественности. Осень 2004 года для этих школ является подготовительным периодом: будут идти переделка документации, выборы в УСШ и т. д. В итоге появятся прецеденты, по которым можно будет судить, как дальше развертывать эксперимент. Судя по информации с мест, идея была встречена с интересом — в том числе и родителями, которые получат некие права по контролю ситуации с обучением собственных детей.
— Чем отличаются УСШ от существовавших до них школьных советов?
— Школьные советы с точки зрения законодательства не имели никакой власти. Они могли предлагать что-либо школьному руководству, а оно в зависимости от собственного расположения духа прислушивалось к этим предложениям или нет. УСШ же смогут решать, например, когда в школе будет начинаться учебный день — в 8.00 или в 9.00. Или как делить внебюджетные деньги школы, какие выбрать профили обучения и т. д. Это все абсолютно невозможно предписать из Москвы. Надо дать людям определенные полномочия, а они уже будут у себя на месте разбираться.
— За основу была взята британская модель УСШ?
— В основном британская. Хотя такая модель точно так же живет и в Австралии, и в Южной Африке, и в США, и в странах Скандинавии. Скажем так: она англосаксонская. Равно как и парламентская модель у нас. Но ее пришлось очень сильно адаптировать к нашим условиям и, что еще более сложно, к нашему законодательству. Один только пример. В соответствии с английским законодательством и практикой работодателем для директора школы является управляющий совет. У нас такие подвижки сегодня невозможны.
— Что будет в этом году с профильным обучением?
— По профильному обучению, я думаю, ситуация достаточно оптимистичная. Регионы поняли, что это вещь естественная и полезная. У нас в федеральном эксперименте десять регионов, но работа по переходу на профильную школу идет гораздо шире — в отдельных городах других регионов, в районах, школах и т. д. Я думаю, в экспериментальных регионах в 2004 году школы пойдут в эксперимент по профильному обучению по десятым классам, другие регионы будут готовить массовый переход на предпрофильное обучение в девятых. Однако существует еще одна проблема. Я знаю престижные школы в Москве, в которых в восьмых-девятых классах на экстернат оформляется до 40% учеников. То, что в 11-м классе дети не ходят в школу или посещают ее для галочки — аксиома. А потому без резких перемен в старшей ступени, в том числе и без ее профилизации, дальше жить невозможно.
— И что с этим делать?
— Ничего. Они имеют право учиться в экстернате. Пока это касается больших городов, но через три-четыре года докатится и до маленьких. Однако все, что мы говорили, относится к развитию предшествующего — филипповского — этапа реформы. Но сегодня есть очень сильнодействующие факторы, которые пришли не из Минобразования, а извне — из финансово-юридических блоков правительства. Это совокупность законов, которая сильно задела и законодательство об образовании. Там будет масса фундаментальных изменений. Так, теперь государство перестает платить за обучение по нормативу детей в частных школах. То есть цена за обучение станет больше. Например, в Ярославле частная школа получала дотацию на одного ученика в сумме, по-моему, 7200 рублей в год. Теперь она дополнительно ляжет на плечи родителей.
— Как обстоит дело с нехваткой школьных учителей?
— Я не знаю, почему поднимается вопрос об острой нехватке учителей. В образовательном секторе на рынке труда вакансий мало. Даже если взять такой большой и динамичный город, как Санкт-Петербург, здесь текучесть кадров в учительской среде порядка 3-4% в год, а общая текучка по хозяйству города — 15-17% в год. Люди держатся за свои места в силу ряда причин. Одна из них: как правило, учителя, равно как и пенсионеры, получают, пусть и с задержками, какие-то "живые" деньги. Многие люди в регионах такого не имеют. Другая причина — половозрастной состав учительского корпуса. Это сотни тысяч людей, которые в других сферах не могут быть востребованы. Куда идти женщине 53 лет, которая всю жизнь преподавала химию или биологию?
— Но когда эти педагоги уйдут на пенсию, нехватка все равно обнаружится.
— Конечно, будет огромная нехватка кадров, это факт. Сегодня учителям платят так мало, как только можно. Хорошо бы государство озаботилось тем, что будет через пять лет. Есть, правда, спасительное обстоятельство — демографическая "яма": число школьников сокращается и будет все больше сокращаться. "Яма" для школьного сектора будет углубляться где-то до 2013 года, а потом число школьников начнет увеличиваться. Так или иначе, если сейчас не будет подвижек, столкнемся-таки с проблемой. Ведь ни первая группа реформ, ни вторая под нее не заточены.

ХРОНИКА ЭКСПЕРИМЕНТА

Фото: ВАЛЕРИЙ МЕЛЬНИКОВ, "Ъ"

"Подчищать и совершенствовать"
Об итогах и дальнейших перспективах эксперимента по введению ЕГЭ и государственных именных финансовых обязательств (ГИФО) корреспондент "Денег" Наталия Тютюненко беседовала с руководителем Федеральной службы по надзору в сфере образования и науки Министерства образования и науки РФ Виктором Болотовым.

— Каковы результаты проведения ЕГЭ в этом году?
— В этом году 820 тыс. детей из 65 регионов участвовали в ЕГЭ. По июню-июлю у нас в общей сложности было 1 746 467 "человекоэкзаменов". По результатам ЕГЭ 637 вузов и филиалов принимали студентов на все специальности; 309 — на половину специальностей. Окончательная статистика будет в середине сентября.
Из федерального бюджета на проведение ЕГЭ в этом году было выделено 200 млн руб. Так как выпускные и вступительные экзамены принимают сотни тысяч людей, схема ЕГЭ показывает себя как более экономная. Мы еще не говорим про расходы родителей — авиаперелеты и т. д. Не случайно во многих регионах среди зачисленных на первый курс доля сельских жителей увеличилась до 10%.
В общем можно сказать, что мы выбрали правильный технологический путь и в жесткие сроки обработали все материалы. Но технологические вопросы остаются: как минимизировать временные затраты, чтобы получать результаты ЕГЭ максимально быстро (для получения аттестата сегодня требуется три-пять дней). К нам обращаются российские граждане, проживающие за пределами России: "Мы тоже хотим, чтобы наши дети участвовали в едином экзамене". Как это организовать? Но основное дело уже сделано, теперь надо подчищать и совершенствовать.
— И в каком направлении будет совершенствоваться ЕГЭ в новом учебном году?
— Будем работать над содержанием контрольно-измерительных материалов. Сколько должно быть развернутых заданий и сколько — вопросов с выбором ответов? Как сформулировать задания, выявляющие понимание, а не натасканность? Как компьютеризировать ЕГЭ? Это задачи на перспективу. И конечно, всегда будет выбор — проходить ЕГЭ в бланочной или компьютерной форме. Нужно работать над системой экспертизы предварительных заданий: в условиях России нам нужны сотни вариантов, если мы хотим, чтобы дети из Калининграда, используя тот же интернет, не скачали задачки, которые были на Камчатке. Совершенствуем также систему контроля брака.
— Какова ситуация с информационной безопасностью?
— Есть сайты, которые перед ЕГЭ обещают за 100 руб. дать его материалы, но это очень сомнительное предложение. Сегодня у нас уже есть способ, как снять задание, "засветившееся" на этих сайтах. Кстати, попытки взлома наших баз данных были, но ни одна не увенчалась успехом.
— А что с махинациями на местах?
— Проблема "подыгрывания" в пункте проведения ЕГЭ "своим" участникам существует. В случае выявления вмешательства мы каждый раз проводим служебное расследование. Например, в этом году в одном из районов Ростовской области попались две абсолютно одинаковые работы. Мы такие случаи отслеживаем (существуют специальные программы) и отменяем результаты экзамена. А министр образования Ростовской области даже отстранил от ЕГЭ всех взрослых, которые на нем присутствовали, не разбираясь, Иванов виноват или Сидоров. Мы рассчитываем на институт общественных наблюдателей. Но нужно будет делать более открытым и прозрачным сам процесс проведения ЕГЭ.
— Схема сдачи ЕГЭ в новом учебном году известна?
— Министерство образования и науки планирует окончательно с ней разобраться в середине октября. Но и сейчас ясно, что будут сохранены и расширены льготы победителям олимпиад. Бывает, что одаренный ребенок погружается в свой предмет с пятого класса, забросив все остальные, и на ЕГЭ получает низкие баллы. Таких детей мы будем подстраховывать.
— На каком этапе находится эксперимент с ГИФО (ГИФО переводят баллы, полученные при сдаче ЕГЭ, в рубли, на которые можно продолжить образование)?
— По ЕГЭ на сегодня у нас есть 79 заявок от субъектов федерации, а по ГИФО — меньше 10. По ГИФО достаточно много вопросов, на которые надо искать ответы. Сейчас что-то сказать сложно, но эксперимент будем продолжать — это точно.

Журнал "Коммерсантъ Деньги" №35 от 06.09.2004, стр. 16