автомобиль/drive

К концу сентября все летние путешествия заканчиваются, и мы возвращаемся домой — в Москву, в свои автомобили. Сначала человек позволяет автомобилю стать частью своей жизни, а потом автомобили определяют в этой жизни все остальное, считает один из создателей новой модели журнала "Автопилот" ИГОРЬ МАЛЬЦЕВ.

У людей, которые долго купаются в ванне, рано или поздно вырастают жабры. У людей, которые долго влюблены в автомобиль, происходят необратимые изменения в физиологии, психике и в чувстве стиля. Колеса у них тем не менее не отрастают. Потому что тогда человеку автомобиль стал бы не нужен. А нам еще очень хочется покататься.

Я свой первый автомобиль купил в 40 лет. До этого здесь были советские авто, которые могли только отбить желание ездить на машине. Так что пробега за рулем местных самопалов у меня нет. Так получилось. Но так как любовь была поздней, то и многие вещи переживались совсем по-другому. То трагичнее, то сентиментальнее. И во всяком случае, все, что происходило с автомобилизмом новой волны — с пошлым словом "иномарки", с лоббированием пошлин и сменой моды на стикеры,— виделось незамыленным глазом.

Когда ты садишься в кожаный самолетный салон своего приземистого друга, ты автоматически превращаешься в другого человека. Более собранного, переключающего, словно вертолетчик, тумблеры на щитках, внимательно поглядывающего во все имеющиеся зеркала (да и сам в зеркале ничего так выглядишь). Невольно начинаешь замечать, в каких штанах ты залез в этот кокпит и достойно ли выглядят ботинки рядом с обивкой. Возникающие стилистические противоречия каждый решает в меру своего знакомства с сокровищами музея Виктории & Альберта.

Но первый знак того, что автомобиль на тебя повлиял,— досада от того, что при пешем передвижении ты не видишь, кто у тебя за спиной и кто тебя обгоняет. Ну не дала нам природа боковых зеркал — начинаешь беззащитно крутить головой, старясь понять, упрется сейчас тебе вон та блондинка своим бампером в бочину или нет. Было бы лучше, если бы уперлась.

Автомобиль заставляет о себе думать — вот свой первый Saab я любил совершенно извращенной любовью. И дело не в том, что я его мыл и гладил в неположенных местах — порой черная машина оставалась подолгу грязной,— но я наделял его полом, интеллектом и злой волей. Я переживал каждое отключение альфа-датчика на полном ходу, как уход любимой девушки. Я расстраивался, когда он умирал, отравленный московским гнусным бензином. И когда он все-таки погиб смертью храбрых на столбе номер 17 на нечищенной вторые сутки ледяной улице столицы, что-то перевернулось в моем маленьком автомобильном мире и утихло навсегда.

Разбив один Saab и дав разбить другой, я перестал относиться к автомобилю, как к живому существу. Все-таки это всего-навсего железка и мало чем отличается от малого рыболовецкого сейнера марки 500. Но вот беда — с тех пор я понял, что эта железка с фальшивыми деревянными панелями и кожей неустановленного животного влияет на жизни моих друзей, коллег и еще огромного количества безвестных и анонимных граждан.

Для начала я заметил, что пальто в доме как класс просто умерли. Пальто как конструкция для поддержания тепла в организме уже не пользуется былой популярностью — все перешли на короткие куртки различной степени строченности, кожаности, английскости и водооталкивания. Человек в пальто в машине — это человек на заднем сиденье большого седана A8, 745, 600, Maybach и т. д. Это человек в удивительно тонком и удивительно длинном пальто. Все остальные, кто за своим рулем умеет и любит сидеть сам,— это люди в куртках. Независимо от пола и матримониального статуса. Автомобиль нас сделал, как Бивис с Баттхедом — Америку.

Человек может утверждать, что авто не влияет на его стиль, но, скорее всего, он или врет, или заблуждается. Одно то, что девушки не могут ездить за рулем в туфлях на высоком каблуке, уже переворачивает наш сексуально окрашенный мир.

Вот едет корейская иномарка. В ней сидит менеджер среднего звена лет до тридцати. И машина у него начищена и снаружи, и внутри. Сам он тоже начищенный такой, крахмальный, в белой рубашке, в галстуке, а рядом на крючке вешалка, на вешалке висит пиджачок. Смотришь на него, и рождается надежда, что он, как матрица, считал тот код, который заложили безвестные корейские инженеры в эту машину,— код работоспособности и аккуратности. А у нас их таких уже много — в корейских машинках. И вдруг от этого что-то изменится у нас в работе и в бизнесе? Только не давайте нам делать легковые машины самим!

А вы говорите — можно ездить в лимузине в джинсах или нет? Конечно, можно, вопрос в каких. Но джинсы или там высокие каблуки — это мелочи. Автомобиль как стилеобразующая конструкция может навязать вам гораздо более дорогостоящую гонку за стилем — на манер той гонки вооружений, которая развалила одно нежизнеспособное великое государство. Потому что выясняется, что в доме должно быть несколько автомобилей. И что жизнь в той или иной среде диктует выбор стиля машины, а потом машина диктует нам стиль алаверды. Выясняется, что на ежегодное послание президента федеральному собранию ездить на Lotus неприлично, а вот по Николиной Горе погонять — милое дело. Выясняется, что щеголять Caterham спортивному чиновнику — это расписываться в воровстве на всю округу, а вот за 760-й никто не осудит. Есть такие маленькие стилистические различия. И если во время вспомнить, что вечером в оперу, то не станешь надевать с утра Hummer2 — там все равно негде парковаться, а лучше вынешь из шкафа скромный неприметный черный седан, например BMW 545.

Вы знаете, когда автомобили в моих глазах превратились из одушевленных предметов в часть ландшафта, подошел шеф-редактор Васильев и сказал: "А не переделать ли нам 'Автопилот'"?

Роскошь передвижения