ХОТЬ МАКОВУЮ РОСИНКУ

ВЛАСТЬ И ЛЮДИ

Всю свою жизнь Ирина Геннадиевна Батурина считалась тихой и законопослушной научной сотрудницей. Вела образ жизни ровно такой, какой обычно ведут научные сотрудницы с зарплатой в 1600 рублей. И еще, правда, летом выезжала на дачу в...

Всю свою жизнь Ирина Геннадиевна Батурина считалась тихой и законопослушной научной сотрудницей. Вела образ жизни ровно такой, какой обычно ведут научные сотрудницы с зарплатой в 1600 рублей. И еще, правда, летом выезжала на дачу в Смоленскую область. Так бы страна и не узнала истинного лица Батуриной, если бы президент сгоряча не создал Федеральную службу по контролю за оборотом наркотиков и психотропных веществ (ФСКН), известную также как Госнаркоконтроль.

По извечному российскому раздолбайству за те годы, пока Россия обходилась без ГНК, накопилось столько кривых законов, что поневоле каждый хоть раз да чего-нибудь нарушил. И Госнаркоконтроль принялся эти законы соблюдать. Ирина Геннадиевна Батурина в числе многих попала под раздачу. Она забыла прополоть мак, размножившийся самосевом.

Батурину брали как опасную, сотрудников набилось две машины. Деревня Боталы, где у Ирины Геннадиевны дача, такой спецоперации не видела отродясь.

Батурина сначала не сообразила, что ее рассекретили. Но когда следователь смоленского отделения Госнаркоконтроля капитан полиции Сергей Нежданов в лоб спросил о том, растет ли на ее участке мак, пришлось во всем сознаться. «Да, — сказала Батурина, — в прошлом году я его не выполола, потому что в августе попала в больницу. Он у нас размножается самосевом. И сейчас, наверное, растет кое-где».

Капитан полиции Нежданов сразу поставил вопрос о том, кто будет на себя брать вину: сама Ирина Геннадиевна или ее мама Любовь Ефимовна? Батурины решили престарелую маму по судам не таскать и все повесили на Ирину Геннадиевну. Оперативная группа сняла свидетельские показания и укатила. Батурина стала обвиняемой по 231-й статье УК — незаконное культивирование запрещенных к возделыванию растений, содержащих наркотические вещества.

Перед следствием встала нелегкая задача доказать особую опасность деяния дачницы. Стали собирать подтверждения того, что за маком она тщательно ухаживала. Но вот ведь незадача: Батурина оказалась инвалидом, и по этой причине особого участия в садово-огородных работах она никогда не принимала. Это подтвердила и ее мать, которая на допросе сообщила, что в основном самолично пропалывала грядки. Данный факт плохо укладывался в парадигму следователя Нежданова. Обвиняемая — Батурина, значит, гряды полоть должна она же. Пришлось Нежданову делать вторую ходку в Боталы, на повторный допрос Любови Ефимовны.

— Говорите, это вы грядки пололи? Тогда выходит, что у вас с вашей дочерью преступная группа. Сами понимаете, лучше переписать.

Переписали. Теперь выходило, что Батурина горбатилась на своей наркоплантации в гордом одиночестве с молчаливого согласия ничего не подозревающего семейства.

И все равно, что-то у следователя не сходилось. Пришлось дедуктивным путем доходить до тех истин, которые свидетели упорно не хотели говорить. Последняя строчка в протоколе допроса Батуриной: «То, что из мака можно сделать наркотики, я предполагала». Строчка, вбитая на печатной машинке, лишь чуть-чуть отклоняется от всего остального текста. Будто ее добавили позже. Внимательный глаз заметит, но не у всех судов внимательные глаза.

Прокатило — Угранский районный суд ничего не стал замечать. Суд даже не поинтересовался личностями понятых, которые присутствовали при досмотре на даче у Батуриной. Понятых, между прочим, наркоконтролеры привезли с собой. Судья Владимир Науменков заявил, что их свидетельства ему и без того понятны и нет необходимости этих понятых вызывать в суд.

Когда Батурина решила самостоятельно разыскать понятых, то оказалось, что один из них не те показания давал, что фигурировали в суде, а другого и вовсе никто никогда не видел по указанному адресу. Но суд на такие мелочи внимания не обратил. Даже наоборот: Ирине Геннадиевне было сделано замечание, что, доказывая собственную невиновность, она тем самым мешает поиску истины и торжеству правосудия.

Ну и дальше как по маслу: эксперт, не утруждая себя подробным исследованием, с ходу признает растение опийным маком, запрещенным в России. Необходимые свидетельства к тому времени уже состряпаны. Прокурор заявляет, что, «хотя Батурина положительно характеризуется по месту жительства и месту работы, вину свою она не признает» и «ее перевоспитание возможно только в изоляции от общества».

Дали три года (условно).