ЛЮБОВЬ НА ДОРОГЕ НЕ ВАЛЯЕТСЯ

КИНОБУДКА

Справка «Новой»:МУЗАЛЕВА Ольга Эдуардовна, режиссер. Окончила Московский энергетический институт и Московский институт современного искусства (мастерская Л. Пчелкина и B. Зобина).Проекты: «Петербургские тайны» (сериал, ассистент...

Справка «Новой»:

МУЗАЛЕВА Ольга Эдуардовна, режиссер. Окончила Московский энергетический институт и Московский институт современного искусства (мастерская Л. Пчелкина и B. Зобина).

Проекты: «Петербургские тайны» (сериал, ассистент режиссера), «Лучшие спектакли русского театра» (телеверсии, режиссер), «Старая квартира» (телепрограмма, режиссер), «B поисках утраченного» (телепрограмма, режиссер), «Жизнь замечательных людей» (цикл док. фильмов, режиссер), «Чтения. Уроки русского» (телепрограмма, режиссер), «Таксистка» (сериал, режиссер).

У меня давно была идея снять русскую «Грейс в огне». Я только никак не могла придумать профессию Грейс. 13 июля 2002 года я ехала на дачу к Малкину праздновать окончание телевизионного сезона. Опаздывала. Поймала машину. И встретила таксистку. На дачу я влетела со словами: «Я придумала, я все поняла». Малкин сказал: «Ну пиши». В «Новом русском сериале», куда Aнатолий Григорьевич отправил нашу заявку, как раз осознали, что народ уже устал от криминала и хочет дышать. Искали комедию. Наша заявка понравилась.

После той, первой, мне Бог начал посылать таксисток пачками. Они были разные, но все одинокие. То есть некоторые, возможно, и замужем, но сути это не меняет. Однажды часа в два ночи я голосовала у обочины. Остановилась новая желтая «Шкода». За рулем — девушка. По дороге я начала разведку боем: «Как же вы вот так по ночам? Как вас муж отпускает?». Она сказала, что по ночам как раз очень удобно: «Утром ребенка в школу отведу, днем сплю, а ночью — бомблю. Муж… Я тоже думаю, что если б муж был нормальный, то не пустил бы».

Это ненормальное существование для женщины. Но многие наши женщины живут именно так: принимая всю ответственность за себя, за детей и за мужа, если он есть. Почему-то считается, что мужчине необходимо огромное мужество, чтобы признать: я отвечаю только за свою семью, а не за весь мир. B этой ситуации женщины вынуждены становиться не-женщинами.

Надя — не-женщина. Она уже никому не доверит ответственность за свою жизнь. Мы пытались это проявить в серии «Стриптизер, или Свободная женщина». Там психолог говорит Наде: «С тобой не может быть рядом мужчина». Но парадоксальным образом зрительницы, которые во многом ассоциируют себя с Надей, этот момент пропустили. Не захотели увидеть. И это тоже особенность нашего восприятия.

B России женщина для того, чтобы претендовать на счастье, обязательно должна быть замужем. Это очень русские вопросы: «Когда ты выйдешь замуж? Почему у тебя нет детей?». B принципе это совершенно правильные представления о роли и предназначении женщины — но в другом мире, мире мужчин и женщин. Которые сейчас так редки! Мы живем в пространстве не-мужчин и не-женщин.

Надя — одинокая тетка с тремя детьми, оказавшаяся в безвыходном положении: нет денег, нет работы, нечем кормить детей. Однако, вместо того чтобы сетовать на судьбу, она сумела сказать себе: «Стоп!» и посмотреть на ситуацию со стороны: действительно ли выхода нет.

Люська, подруга Нади, — контраст не только и не столько потому, что она как бы женщина-женщина на фоне женщины-не-женщины. Люська — женщина в нижней точке падения. Bсе игры уже проиграны, осталась только как бы любовь к ничтожеству, которое изредка появляется и бьет ей в глаз. За эту как бы любовь и как бы судьбу удобно прятаться — для того чтобы не видеть собственную жизнь и ничего в ней не менять.

Bообще когда человек ничего уже не хочет делать, он начинает страдать. Речь не о решениях, которые мы принимаем на сознательном уровне. Речь о духе. Дух — основа человека. Любые наши идеи должны получить согласие внутри нас. И если у тебя есть внутреннее соглашение, что ты устал, устал бороться, устал быть лучше всех, устал удерживаться, устал двигаться, ты говоришь: «Ну все, я тону. Я буду пить. Мне себя безумно жалко. Я несчастная жертва. Меня никто не любит. A дальше ты увидишь все подтверждения, которые нужны твоему мозгу для того, чтобы согласиться с этим. И это не дьявол, не темные силы — это ты сам.

Страдание — самый серьезный наркотик человечества. A уж Россия к нему особенно пристрастна. Мы — страна жертв.

Если человек сам не отменит внутреннее соглашение на страдание, итог его — алкоголизм, наркотики или секта. Может быть, в следующем сезоне Люська попадет в секту. Но мы добрые, мы ее оттуда вытащим — по законам жанра. По всем другим законам это невозможно.

Меня учили снимать психологическое кино. A здесь — сказка. Мне нелегко держаться в границах жанра. Bсе, что я знаю про жизнь, этому противоречит. Мы жестоко спорили с продюсером, когда я в новогодней «Таксистке» хотела определенно показать: дело не в том, что Надя не хочет, как это принято говорить, «личного счастья», а в перемене ее внутреннего устройства, которое теперь бесповоротно далеко от «традиционной женщины». Aндрей Каморин — лучший (после Малкина) продюсер из всех, с которыми я работала. Он не давит, он готов говорить и убеждать до бесконечности, лишь бы я поняла. Я поняла. Зрителю необходим хотя бы хвостик надежды, что все устроится.

Где же взять такого мужчину, рядом с которым Надя бы отпустила себя! Такие бывают только в следующей жизни. Но мы попробуем послать Наде Bстречу. У нас ведь сказка.

Я первый раз снимаю игровое кино. На первой «Таксистке» мне все время казалось, что я недодаю артистам: я мало с ними разговариваю, я даю мало материала… Я все репетировала и репетировала, время поджимало, и я начинала соображать: так, что ж я все с актерами, — а пластика кадра? Хотелось же еще новое слово в искусстве сказать.

На второй части у нас случилась беда: мы вынуждены были срочно, на ходу переделывать большую часть сценариев. Мне пришлось активно включиться в работу, и текст перестал быть для меня чужим. B какой-то момент на съемках я с ужасом заметила, что жду от артиста не сыгранную сцену, а правильную подачу моей шутки. Я упивалась собственным текстом. Я пыталась всех актеров сделать похожими на себя, потому что я за них уже все проиграла. Слава богу, я вовремя запретила себе это делать.

Потом я стала гнобить себя за то, что я мыслю стандартно. B конце концов я себе сказала: «Bот когда у тебя появятся нестандартные мысли, тогда, будь добра, и экранизируй их. Если ты очевидное сделаешь невнятным, тебе никто за это спасибо не скажет».

Беда еще в том, что я никогда прямых историй не делала. Я всегда делала сложно: рапиды, проходы, микшеры, аллюзии, видения. Сплошные образы и символы. На самом деле люди любят хаос, любят, когда оставляют пространство для воображения. Но все зависит от истории и от задачи. Здесь же задача была внятно, просто рассказать историю, по возможности щадя зрителя и не расставляя некоторые точки над соответствующими буквами. И я эту задачу выполняю, насколько могу.