Замедленный, психологически выверенный фильм Маршаля, безусловно тяжеловесный для новой публики (несмотря на несколько фантастических пистолетно-автоматных передряг, которые язык не поворачивается назвать “экшн-сценами”, поскольку выглядят они не условно киношно, а очень правдиво), – замечателен соединением кинотрадиции и интересной озадачивающей реальности.

От кинотрадиции тут, в частности, непримиримое соперничество двух крупных характеров. Если представить, что в 70–80-е похожий фильм сняли бы у нас, то вариантами выбора актеров были бы Ефремов против Табакова или Смоктуновский против Ульянова. Последний раз подобную схватку характеров мы наблюдали десять лет назад в фильме Майкла Манна, который в нашем прокате и шел как “Схватка”, хотя в оригинале Heat – “жара” или “ярость”. Не зря Оливье Маршаль называет Манна в числе своих любимых режиссеров. Но если в “Схватке” противостояли друг другу коп – Аль Пачино и бандит – Де Ниро, то в “36, набережной Орфевр”, что для уха француза звучит как для нас Петровка, 38, соперничают двое полицейских. Одного играет Даниэль Отой, другого – Жерар Депардье. Оба – персонажи усталые и трагические. Оба – возглавляют конкурирующие спецподразделения. Оба – гоняются за бандой неуловимых убийц. Оба – претендуют на пост шефа парижской криминальной полиции. Оба – добывают необходимые для следствия сведения любыми средствами. Разница в том, что у героя Отоя есть еще: а) любимая семья – жена с дочерью и б) моральные принципы: он не подличает и не действует ради карьерной выгоды. Хотя тоже способен с помощниками, надев маски, похитить какого-нибудь бандюка, вывести в лес, голышом поставить на колени перед вырытой могилой и для пущего страха пальнуть ему над ухом – зато тот сразу выдаст, кого требуется.

У героя Депардье моральных принципов нет. Вообще его следовало бы назвать подонком – я и не припомню, чтобы Депардье играл такие отрицательные роли. Но не могу припомнить и того, когда он последний раз, измельчившись в коммерческих проектах, играл роли столь крупные: Депардье есть Депардье, даже подонок у него получается человеком – уже из-за одной безысходности в глазах. Тут мы опять употребим “хотя”: хотя своего соперника он растаптывает безжалостно, засаживая в тюрьму, а потом фактически убивая его жену. Уже после просмотра я усвоил из рекламных аннотаций, что герои Депардье и Отоя некогда соперничали и за эту женщину – из фильма я этого, по правде сказать, не понял (приятно видеть в главной женской роли итальянскую актрису Валерию Голино – хороша она была когда-то в качестве партнерши Чарли Шина в фильмах совсем иного жанра – пародийных “Горячих головах”).

После того как герой Отоя, отсидев семилетний срок, выходит из тюрьмы – не со злобой, как ни странно, и не с целью примитивно отомстить, но с желанием поставить в их делах с соперником Депардье последнюю точку, вдруг понимаешь, с какими двумя, весьма далекими вроде бы произведениями ассоциируется “Набережная Орфевр”. С “Графом Монте-Кристо” и “Крестным отцом”. Можно сказать, это полицейский “Крестный отец”.

Это о кинотрадициях. Теперь о фактах. Публика может не знать, что режиссер Оливье Маршаль – сам бывший полицейский, переосмысливший реальные события, но фильму присуща такая степень убедительности (качество, практически исчезнувшее из кинематографа), что искренне веришь: на экране все как есть на самом деле. Фильм становится интересен даже информационно: так вот как устроена французская полиция! Будни, выедающие душу. Бюрократия, карьерная вражда. Круг, в котором концентрация циников высочайшая, в котором все творят неправовые акции, потому что только правовыми методами результата не добьешься. Наконец, специфика работы именно французской полиции: почти вся информация исходит от стукачей, у каждого начальника свой круг осведомителей, которых он прикрывает от наказаний за более мелкие преступления, поскольку они сдают ему исполнителей более крупных. Эти полукриминальные отношения полицейского чина с осведомителями – гораздо более взаимоответственные и прочные, чем отношения полицейских – конкурентов между собой.

Заметим, что речь при этом не идет о взяточничестве или откровенной продажности полиции, что свойственно некоторым другим странам. Тем не менее и та полицейская система, которую мы видим в “36, набережной Орфевр”, в чем-то более жестокая и циничная, чем даже бандитская. “Будь вы бандитом, ваш труп нашли бы на стоянке”, – говорит герою Депардье после его действий высокий полицейский начальник. Но ни сей начальник, ни кто другой против персонажа Депардье не выступает. Потому что такие действия будут восприняты, говорится в фильме, как покушение на иерархию, на систему закона в целом. Благо ли такая система для общества – особенно подсистема осведомителей – задумаешься десять раз. Полицейский Оливье Маршаль как-то задумался – и ушел в режиссеры.

Троих надо убрать