ДЖИП ИЗ БУТЫЛКИ

ЗА РУЛЕМ

Автор решил купить джип, потому что джип — это автомобиль для любителя приключений, дающий свободу от ежедневной рутины и надоевших дел. На машине с мощным двигателем и приводом на четыре колеса можно уехать хоть в чистое поле, где дуют...

Автор решил купить джип, потому что джип — это автомобиль для любителя приключений, дающий свободу от ежедневной рутины и надоевших дел. На машине с мощным двигателем и приводом на четыре колеса можно уехать хоть в чистое поле, где дуют ветра, хоть в густой лес, где воют волки. Но какой именно джип выбрать? Продолжение сериала обозревателя «Новой» Алексея Поликовского «Песнь о моем джипе».

(Продолжение. Начало в № 35.)

Итак, отбросив социально чуждых громил ценой под сто тысяч долларов и стилистически неприемлемых модных красавцев с внешностью футуромобилей, что мы имеем?

Мы имеем целое собрание симулянтов. Это так называемые паркетные джипы: красивые машинки, делающие вид, что они вездеходы. У них нет одного или нескольких родовых признаков настоящего джипа: рамы, на которую крепятся кузов, двигатель и трансмиссия, подключаемого переднего моста и пониженной передачи. Эти красивые игрушки увязнут в первой же луже.

Экзотические варианты — джип Derweys, собираемый в Карачаево-Черкесии из румынских комплектующих, или китайский Great Wall — здесь не обсуждаются. Слишком важное предстоит решение, чтобы допускать риск.

Мощность мотора, объем двигателя, клиренс, радиус поворота, высота посадки, способность идти по бездорожью и держать высокую скорость на шоссе, а также цена — все эти цифры так и пляшут в голове человека, выбирающего машину. Взять эту? А вдруг у нее окажется слабый мотор? Взять ту? А вдруг она окажется чересчур громоздкой? И вот из тумана приблизительных соображений и пурги эмоций, светя круглыми фарами и мягко урча мотором, выдвигается кандидат номер один: УАЗ.

Классический УАЗ — машина, мимо которой невозможно пройти с равнодушным сердцем. Каждый раз, когда я вижу этого ветерана, неспешно проезжающего по улице, я с ностальгией смотрю ему вслед. Это ностальгия не по конкретной машине (у меня никогда не было УАЗа), а по чему-то другому, что трудно уложить в слова. Назовем это ностальгией по ушедшей жизни.

Советская эпоха впечаталась в борта машины и намертво въелась в ее капот. Ездить на такой — значит смело и неоглядно утверждать свою принадлежность к прошлому, в котором все мы знать не знали о существовании автомобильных кондиционеров, гидроусилителей руля и электрических стеклоподъемников. Но ездили же как-то, и еще как ездили!

Это машина председателей колхозов, которые, отбивая зады на ухабах, под ярким солнцем советской державы объезжали на ней свои бескрайние поля, и машина командиров батальонов непобедимой и легендарной армии, которые перли на ней то в пургу Арктики, то в суховей Азии. Эта могучая машина прекрасна и уродлива одновременно: прекрасен ее простой и суровый облик и уродливы три нелепых рычага в кабине, прекрасно ощущение терпеливой силы и уродлива неказистая приборная панель.

Маленькие педали из ребристого металла — чтобы не соскальзывал кирзовый сапог. Легендарная печка, способная за четверть часа просушить все те же кирзовые сапоги. Приборы на приборной панели размещены не со стороны водителя, а посередине — чтобы видел командир. Брезентовый тент кузова — не для того, чтобы на пляже щеголять перед девочками кабриолетом, а для того, чтобы было куда поставить пулемет.

Эта машина всегда борется до конца — колеса ее вращаются, даже когда она уже по брюхо утонула в бездонной грязи. Пусть у нее течет масло из мотора и клинит коробка передач, она все равно доставит вас туда, куда вам надо, даже если из четырех цилиндров двигателя работает лишь один. Ее все время надо чинить, но при этом она никогда не ломается окончательно. Она терпелива, как лошадь, и вынослива, как верблюд.

Модернизированный УАЗ, получивший название Hunter и вместе с ним инжекторный двигатель, модные пластмассовые бамперы и мягкие кресла, не потерял почти ничего из прежних достоинств. Правда, пластмассовые бамперы лопаются при столкновении с пнем, но что мешает надеть телогрейку, взять сварочный аппарат и на пару с местным сантехником заменить их на новые, самодельные, из толстых труб, которым что пень снести, что покосившуюся избу подвинуть — все пустяшное дело.

Правда, сдвижные форточки в окнах пропускают воду, но что мешает в воскресенье выйти во двор и обработать щели герметиком? Эта суровая и простая машина не ждет от вас, чтобы вы садились за руль в костюме и при галстуке. Небритая рожа и старый свитер сойдут. А в руке неплохо иметь гаечный ключ — ключ к сердцу этого зверя.

Как заманчиво войти в прекрасный мир уазоводов — крутых мужиков, кулак которых сроднился с накидным ключом и монтировкой! Этим повелителям бездорожья ничего не стоит на трассе перебрать раздаточную коробку своего УАЗа и во дворе, покуривая и шутя, сменить амортизаторы. У них свой язык. Английское Hunter они преобразовали в «Гюнтер», Toyota Land Cruiser на их языке называется «Кукурузер», Kia Sportage — «Спортага», а руководство по эксплуатации УАЗа — камасутра. Что понятно: они со своей машиной беспрерывно занимаются тем, чем другие занимаются с женщинами. Все иные машины (не джипы) они с точным юмором называют недоприводами. На их сайте www.uazbuka.ru есть такие, которые пишут после каждого сообщения в форуме свой номер телефона и фразу-девиз: «Помогу чем смогу». Они напоминают мне шоферов прежних, давно ушедших времен, которые считали позорным проехать мимо, если кто-то стоит на обочине с поднятыми капотом и рукой. Сегодня можно стоять с поднятой рукой хоть целый день — все едут мимо.

Жизнь владельца УАЗа, который все свободное время проводит в лесах и полях, застревая там, куда никто, кроме него, никогда не доедет, манила меня со страшной силой. Доводить этот автомобиль до ума, познавать характер рессор, менять сальники, изучать сайлент-блоки, ремонтировать глушитель, чинить арзамасскую коробку передач, менять шланг гидроусилителя и, наконец, в результате всего этого и многого другого взять да и перебрать в гараже движок — отличная перспектива для мужчины во цвете лет, испытывающего здоровый интерес к железкам и столь же здоровую страсть к приключениям.

Так я думал. Но иногда, в минуты внезапно налетающей трезвости, я спрашивал себя: правда ли хочу провести ближайшие годы, лежа под машиной? Уверен ли я, что в мире уже совсем не осталось иных мест, в которых мне хочется побывать? УАЗ как способ опрощения ничуть не хуже толстовского намерения пахать, но чем дольше я размышлял, тем сильнее сомневался в своей способности совершить сей подвиг. Тем более что конкуренцию УАЗу в моих размышлениях составлял джип, который наверняка не придется чинить самому, джип эффектный и соблазнительный, как картинка.

Много лет назад, в начале девяностых, я — частник-таксист, занимавшийся извозом, — как-то раз на своей «шестерке» приехал в Шереметьево и зачарованно остановился перед автомобилем, названия которого не знал. Красотой незнакомца я был поражен в самое сердце. Это был Kia Sportage, и это была любовь. В облике этого джипа нет ни манерности паркетного танцора, изображающего из себя вездеход, ни высокомерия модного болвана, кичащегося происхождением. И хотя с тех пор прошло много лет и Sportage уже давно не новинка, плавные формы этой сдержанно-элегантной машины по-прежнему волнуют душу.

Kia Sportage, конечно, не пройдет в тех хлябях, где проходит друг медведей и знакомец оленей УАЗ. Им не станешь корчевать на даче пни, и его серебристый корпус не будешь мазать мовилем, в банку которого только что окунул тряпку. Но он настоящий — у него жесткая рама, подключаемый передний мост и пониженные передачи. Он джип, и этим все сказано.

(Окончание следует)