ЖЕНЩИНЫ И ПРЕЗИДЕНТ
ОБСТОЯТЕЛЬСТВА
Второго сентября нам объявят, что Путин отметился: принял в Москве «Матерей Беслана» и выразил им свои глубокие соболезнования.Только кому? 31 августа, когда верстался номер, делегация, отправляющаяся в Кремль, уже состояла не совсем из...
Второго сентября нам объявят, что Путин отметился: принял в Москве «Матерей Беслана» и выразил им свои глубокие соболезнования.
Только кому? 31 августа, когда верстался номер, делегация, отправляющаяся в Кремль, уже состояла не совсем из матерей, потерявших в Первой школе своих единственных детей и так давно желающих высказать Путину все, что они думают.
В делегации прежде всего Теймураз Мамсуров, чьи дети были тяжело ранены в школе. Ныне начальник РСО-А.
Другой член бесланской делегации — Майербек Туаев, глава общественной комиссии по распределению гуманитарной помощи, отец погибшей дочки-старшеклассницы.
Еще Азамат Сабанов, сын Татаркана Сабанова, бывшего директора Первой школы, который по традиции и привычке всей своей жизни пришел на линейку 1 сентября и погиб в теракте.
То есть статус Азамата — взрослый сын, потерявший прекрасного отца, что очень трагично, но все-таки чуть-чуть другое… Кроме того, Азамат Сабанов — он теперь тоже все больше по деньгам (заместитель Майербека Туаева), по проклятой гуманитарке, которая впилась, как наркотик, в город, а город так и живет на кладбище — в прямом смысле слова.
Звонишь Марине Пак, а она: «Я на кладбище» — и голосов рядом много-много… Марина — очень активный член комитета, ее единственная дочь Света погибла так страшно, что еще очень долго ее тело не могли идентифицировать. Марина в первых рядах подписывала все письма комитета — во все инстанции, от которых зависит расследование обстоятельств трагедии, но именно она теперь отказалась побывать у Путина 2 сентября. «Нецелесообразно ехать за тысячу километров принимать соболезнования, — говорит Марина, стоя на кладбище. — Он нас принимает не для того, чтобы куда-то сдвинуть расследование. А чтобы появиться на нашем фоне».
Александр Гумецов — муж Риммы Торчиновой. У них погибла 12-летняя Аза, закадычная подружка Светочки Пак, и тело Азы идентифицировали лишь по ДНК. Александр тоже не хочет говорить с президентом: «Я больше к нему не хочу». Хотя было время, именно Саша очень этого хотел, а теперь и он, и большинство в городе, несколько раз обманутом за минувший год, до такой степени во всем разуверились, что восстановление доверия к власти представляется почти невероятным исходом. Даже если весь день 2 сентября Путин просидит с людьми из Беслана и про деньги не будет ни звука, а только про честное расследование, и Путин заставит отчитываться перед матерями в своем присутствии генпрокурора, директора ФСБ, министра МВД — всех этих героев-орденоносцев, — и вдруг сам покается и поцелует наконец не пони, а руки этих матерей…
Две-три матери, видимо, в Кремль все же приедут. Ими разбавят более политически выдержанных мужчин, приглашенных на встречу. Среди женщин — Римма Торчинова, мама Азы, жена Александра Гумецова. Римма не просто согласилась ехать — она хочет попасть на эту встречу и посмотреть Путину в глаза.
У Риммы нет никаких иллюзий ни по какому поводу — просто таким образом, кажется, Римма понимает свой материнский долг перед памятью Азы. Она собирается в Москву исполнить свой долг: задать вопросы об оперативном штабе, штурме, гранатометах, вертолетах над крышей.
Невозможно вообразить, как будет трудно ей это сделать 2 сентября.
Но возможно протянуть руку. Чтобы бесланские матери чувствовали не только свою боль, удесятеренную кремлевским холодом, но и поддержку страны.
Но что имеет общество сейчас в запасе? Только свою мобилизованную солидарность. Хватит смотреть по телевизору драму «Матери Беслана». Вот они плачут в суде во Владикавказе. Вот запираются в нем. Вот митингуют. Вот перекрывают трассу. Вот требуют прокурора Шепеля, который от принудительного вранья худеет на глазах. А мы отходим ко сну под этот сериал, убеждая себя, что «они просто сошли с ума от горя»…
Если бы мы были Испанией — там тоже есть «Комитет матерей» (у кого дети погибли в теракте на мадридском вокзале Аточа), — мы бы выстроились 2-го в живую цепь вдоль Киевского шоссе до Кремля, по пути следования женщин к Путину. И так бы молча стояли, только чтобы женщины видели, что мы с ними.
Еще: если бы мы были США — там тоже есть «Комитет матерей» (у кого дети погибли в башнях-близнецах), — журналистская корпорация (союзы-профсоюзы журналистов) все 1 сентября промитинговала бы, требуя прямой трансляции по всем каналам встречи матерей и президента. Чтобы вся страна знала, о чем там речь, — это принципально для страны. ЧТО требуют матери — и ЧТО президент обещает.
А не то, ЧТО наснимает кремлевская камера для «правильного» образа Путина на Западе…
Но мы не США и Испания. И у нас вряд ли все это случится. Мы скушаем вечернюю программу «Время» и спокойно отойдем ко сну в ночь со 2-го на 3-е. Забыв до следующей серии про «Матерей Беслана» — о том, что есть такие женщины в черных платках.