Вечером 26 сентября Владимир Путин встретился со студентами и преподавателями Колумбийского университета и рассказал им, как сложно устроена жизнь в России.
В эти дни в Колумбийском университете наступают горячие деньки. С визитами сюда приезжают лучшие представители стран третьего мира: премьер-министр Афганистана господин Карзай, премьер-министр Индии господин Ваджпаи и президент Ганы господин Куфуор. Российский президент открывал этот почетный список.
Встреча с Владимиром Путиным широко анонсировалась в Колумбийском университете. В нескольких красочных брошюрах было подробно рассказано о России. Это был доброжелательный рассказ. Подчеркивалось, что американцы мало знают об этой удивительной стране. Недостаток знаний тут же восполнялся. Так, утверждалось, что Россия зарабатывает на туризме больше, чем Таиланд, Греция и Португалия. А российский модельер Елена Ярмак (живет на Брайтоне) стала лучшим дизайнером мира 2003 года ("Российская культура, таким образом, снова на подъеме!" – говорится в буклете). Грамотность в России составляет 99,6%, в то время как в Америке – всего 97%. Ну, и никаких вопросов уже не вызывало утверждение о том, что, по данным агентства "Валидата", 78% жителей Чечни хотят жить в составе России.
В результате, чтобы увидеть президента такой прекрасной страны, на входе в актовый зал выстроилась длинная очередь из студентов, преподавателей, славистов, русистов и журналистов. Впрочем, интерес ко встрече проявили только российские журналисты, которым больше было некуда себя, собственно говоря, девать. У американских журналистов хлопот было, очевидно, больше. Встречей с российским президентом не заинтересовался ни один национальный телеканал.
Президент России извинился за то, что у собравшихся были сложности с проходом в здание. Он рассказал, что и сам часто злится на свою службу безопасности, а также и на чужие, но не обижается на них. Такой уж это человек.
Во вступительном слове российский президент сказал, кроме того, что знает, как Россия стала для многих людей в этом зале научной судьбой и что Колумбийский университет долгие годы ковал кадры советологов. И тут докладчику изменила выдержка.
– Мир капитальным образом изменился, СССР больше нет, а советология существует! – с досадой воскликнул он. – Упразднить ее надо! Я только что говорил вашему ректору: упразднить! Я вот смотрю на ваш потолок, тут написаны названия предметов: литература, философия, медицина... Нет советологии! И правильно!
Судя по тому, как растерянно улыбался, но ни разу даже не кивнул ректор, меры по горячим следам приняты не будут.
Зато на предложение российского президента задавать вопросы зал откликнулся бескомпромиссно. Бойкая студентка Колумбийского университета Оксана Буранбаева тут же спросила, почему президент назвал ВИЧ-инфекцию угрозой для России. Тот вынужден был довольно долго отвечать, хотя было видно, что ему не хотелось тратить время на этот вопрос. Американский паренек, хорошо говорящий по-русски, признался, что ему очень нравится, как по-русски говорит Владимир Путин.
– Что-что вам нравится? – переспросил его президент.
– Как вы... – замялся паренек, – режете правду-матку.
– Случается, – с некоторым, я бы сказал, кокетством пожал плечами президент.
– А как вы употребляете крепкие выражения!
– Вы преувеличиваете мои способности!
– Ну, можно сказать, крылатые выражения... – Паренек умел подбирать слова. – Вы считаете, они являются неотъемлемой частью языка?
– Я ведь не филолог, – пояснил президент. – Но у меня есть мнение. Вот российская знать одно время разговаривала в основном на французском. Встает вопрос: что с этой знатью произошло?
Владимир Путин сделал паузу и испытующе посмотрел на паренька, словно сомневаясь, что тот знает. Но тот, видимо, знал. Кивнул, во всяком случае, уверенно.
Русскую знать подвело, таким образом, знание французского. Недаром сам Владимир Путин уже не первый год учит английский.
Милая девушка спросила его насчет свободы слова. Она сослалась на мнение тех людей, которые считают, что Владимир Путин попирает эту свободу.
– Да у нас не было никогда свободы слова, так что я не знаю даже, что попирать! – недоуменно воскликнул российский президент.
Эти слова отчего-то очень понравились залу; он зааплодировал, что явно придало уверенности Владимиру Путину.
– После начала 90-х годов наступил ренессанс свободы. Свобода воспринималась как вседозволенность, анархия, стремление к разрушению...
Никто уже не аплодировал. Зал притих.
– Должны существовать определенные ограничения, заключенные в законе, который принят в условиях демократии, – продолжил российский президент.
Зал, до этого очень оживленно реагировавший почти на каждую реплику Владимира Путина, теперь молчал. Очевидно, американцы почувствовали, что в этих словах может таиться какая-то серьезная неприятность для интересующих их свобод.
Но президент не остановился на этом, а пояснил свою мысль. Он рассказал, что ее хорошо иллюстрирует ситуация со штурмом на Дубровке. По его словам, съемочная группа одного телеканала, дав взятку, прошла через оцепление и транслировала напрямую штурм здания, поставив под угрозу жизни заложников и двухсот бойцов спецназа. Это было сделано, по мнению Владимира Путина, не для того, чтобы рассказать правду о происходящем на Дубровке, а в борьбе за рейтинг.
– Разве можно в этой борьбе ставить под угрозу жизни людей? – спросил он. – Нельзя.
Американцы явно слышали обо всем этом впервые. История с Дубровкой была, видимо, не очень понятна им, в подробности они старались не вникать, у них своих хватает. Оставалось, в общем, поверить на слово. Но тема, безусловно, интересовала и самого Владимира Путина.
Он продолжил:
– Пресса должна быть свободна, но если есть экономическая база ее развития.
Я обратил внимание на то, что в последнее время никто уже не говорит о том, что пресса должна быть свободна, без оговорок. Сразу появляется какое-нибудь "но".
– А если газетой владеют один-два денежных мешка, то это уже свобода защиты корпоративных интересов, – закончил президент, добавив, что на эту тему можно, конечно, спорить, но он так считает.
Аудитория опять никак не реагировала на эти мысли. Этих людей учили все-таки, видимо, по-другому. Газетами и всем остальным владеют люди, которые могут и хотят все это купить, чтобы потом все это с выгодой продать. Это ведь очень просто.
Но какой-то осадок у людей в зале, похоже, остался. Следующие вопросы не были такими доброжелательными, как в начале встречи. Президента спросили, как он относится к тому, что предстоящие президентские выборы уже называют "выборами Путина". Президент уверенно ответил, что это способ предвыборной борьбы, а цель ее в том, чтобы убедить людей не ходить на выборы, потому что и так якобы все ясно.
С удовольствием Владимир Путин отвечал на вопрос, почему в Россию никак не может приехать далай-лама.
– У нас нет проблем с приездом далай-ламы в Россию. Но вот один китайский товарищ недавно спросил меня: "У вас в стране сколько друзей далай-ламы?" Ну, говорю, миллиона полтора наберется. "Ну вот и решите, с кем вы хотите дружить – с ними или с нами, которых полтора миллиарда?"
Проблем с приездом далай-ламы, таким образом, действительно нет. Он не приедет.
Один профессор университета, высокий худой дяденька с добрыми глазами, сказал, что, по его мнению, в Россию стали возвращаться старые времена. Вот разогнали ВЦИОМ. Ученые из России просят не говорить с ними откровенно по телефону и быть осторожней с электронной почтой. Новая роль ФСБ охлаждает, по мнению ученого, отношения между странами.
Дяденька задал вопросы и хотел отойти от микрофона. Но Владимир Путин попросил его задержаться.
– Минуточку... Да, времена меняются. Вот наших высокопоставленных дипломатов в американском аэропорту заставляют снять ботинки и остаться в трусах. Вас в нашем аэропорту не заставляют? А ведь у вас нет дипломатической неприкосновенности. А у них есть.
Дяденька хотел опять отойти от микрофона и сесть на место, и опять Владимир Путин не отпустил его.
– Давайте говорить конкретно. Вот вы назвали только одну конкретную вещь: ВЦИОМ. Центр изучения общественного мнения был свободным, потом государство решило подмять его под себя, так как он давал не те результаты. Так?
– Да, точно! – воскликнул профессор.
– Вот вас как зовут?
– Марк.
– Марк?
– Марк.
– Марк! Но ВЦИОМ-то – государственная организация! И мы хотим, чтобы она была приватизирована. А ее сотрудники не хотят. Они хотят гарантированно получать зарплату!
Короче говоря, Марк с головой рухнул в эту яму. Владимир Путин торжествовал. Бедный профессор выбрал не самый удачный пример. Если бы он получше знал российскую специфику, он бы мог сказать, что Россия – страна, где порой государственные организации ведут себя как частные, и наоборот. Но Марк мечтал только об одном: как бы поскорее отойти от этого микрофона и больше не позориться.
Владимир Путин тут же высказался и о спецслужбах ("Они не должны совать свой нос в гражданское общество, но должны стоять на страже государственных интересов". Так что и здесь есть "но"), и о приватизации ("От передела собственности ущерба будет еще больше, чем от самой приватизации").
Вот тут и прозвучал вопрос, когда, по мнению российского президента, власть в Ираке перейдет к иракскому народу. Срок урегулирования, по словам Владимира Путина, будет зависеть от качества новой резолюции ООН.
– Если эта резолюция будет фиговым листком к происходящим событиям... Вы знаете, я разговаривал со многими лидерами арабских стран, и они мне говорили: "Вы не думайте, что мы идиоты, мы все поймем, и нашей поддержки не будет..." Самое главное я по этому вопросу уже сказал, и Бушу об этом уже доложили.
Надо же. Так нужно ли вообще тогда ехать в Кэмп-Дэвид?
В субботу, когда в Москве был поздний вечер, в резиденции американского президента в Кэмп-Дэвиде Джордж Буш и Владимир Путин дали итоговую пресс-конференцию российско-американского саммита. Я имел возможность лично наблюдать, как президент США под давлением простого русского журналиста Мешкова выдал главную тайну готовящейся резолюции по Ираку.
Вообще-то в Кэмп-Дэвид журналистов, особенно иностранных, не пускают. Он, в отличие от Белого дома, совершенно закрыт для посторонних. Брифинги проводят за пределами резиденции. Но в прошедшую субботу благодаря энтузиазму пресс-службы российского президента мы побывали в Кэмп-Дэвиде. Более того, если вначале американцы настаивали на формате "5 на 5" (пятеро американских журналистов и пятеро наших), то за день до пресс-конференции они уже смирились с форматом "16 на 16". По мне, так в воспитательных целях эту цифру надо было бы довести и вовсе до какой-нибудь абсурдной величины.
Резиденцию при этом рассмотреть, правда, толком не удалось. Пресс-конференцию решили провести на вертолетной площадке в отдалении от жилых домиков. Для этого на площадку выставили две стойки с микрофонами. Метрах в десяти позади стоек на вертолетную площадку выставили узорчатую деревянную доску с надписью "Camp-David" и установили возле нее двух малоподвижных гвардейцев. Метрах в пяти справа поставили впечатляющий военный вертолет, который специально для пресс-конференции выкатили из ангара. Существовал, видимо, какой-то неблагоприятный для национальной безопасности США сценарий развития пресс-конференции, при котором этот вертолет должен был на всякий случай попасть в кадр.
Все декорации, таким образом, были выстроены. Ну что еще можно было придумать? Ну можно было бы еще, конечно, там же, на заднем плане, поставить на колени связанного по рукам и ногам и извивающегося в бессмысленной тоске бен Ладена. Но где ж его взять?
Минут за десять до появления президентов, которые должны были спуститься к нам с горочки, на мини-машинках для гольфа подъехала большая команда. Точнее, две команды. Это были команды единомышленников. В одной состоял министр обороны Дональд Рамсфельд (сидел за рулем, заложил эффектный вираж, этим и запомнился. Этим явно и хотел запомниться), советник президента по национальной безопасности Кондолиза Райс (пассажирка), госсекретарь Колин Пауэлл (пассажир). Мужчины были одеты легко (а кто-то сказал бы, что и легкомысленно), в рубашки и светлые брюки. Госпожа Райс, считаю своим долгом сообщить, появилась в юбке рискованно малой длины.
В нашей команде рулил замглавы президентской администрации Сергей Приходько. Вместе с ним прибыл министр обороны Сергей Иванов. Все были без галстуков, но в костюмах и белых рубашках, к которым галстук, вообще-то, положен. На вопрос, так где же галстук, господин Иванов, который был явно в хорошем настроении, ответил, что здесь, в папке, как и полагается у военных. И он с удовольствием похлопал папку.
Высадившийся десант направился к журналистам. Первым подошел господин Пауэлл. Чуть раньше журналисты отчаянно сражались за свои места на этой пресс-конференции, и сражение завершилось полной и безоговорочной победой американских телевизионщиков и пишущих журналистов. Они оттеснили на самый край своих фотокорреспондентов. Каково же было отчаяние победителей, когда Колин Пауэлл подошел именно к фотографам.
Вот он подходит, значит, и говорит:
– Хай, гайс!
И с явным удовольствием жмет им руки.
Через три секунды я уже слышу здоровый мужской смех, доносящийся из недр этой компании. Я подхожу к ним. Меня мучает любопытство: ну о чем госсекретарь США может говорить с людьми, чье мировосприятие ограничено объективом "ZOOM70-200/2,8LUSM", позволяющим делать качественные портретные снимки таких людей, как Колин Пауэлл?
Да про объективы они и говорили, про что же еще.
– Это жена говорит, что надо цифровой фотоаппарат покупать, – оправдывался господин Пауэлл. – Мне-то наш старый нравится. Как нормальный фотоаппарат купить, ребята?
Ребята стали наперебой советовать, а он честно старался во все это безумие вникнуть. Видимо, жена давно ему покоя не дает с этим аппаратом.
– Ну ладно, – наконец говорит, – мне же, в конце концов, не для обложки "Тайма" снимать.
– Тут еще важно купить машину с хорошим быстродействием, – перебивает его один фотохудожник.
– А в каком магазине?
– О, это хороший вопрос!
И они ему стали рассказывать, где какие скидки можно получить. Он опять честно запоминал.
В конце концов им вообще не до него стало. Разговор про скидки с самого начала рискованным, конечно, был. Ребята быстро переругались, выясняя, куда не надо ездить за камерой. Один уже сказал, что ближе Балтимора вообще ничего приличного за нормальные деньги не купишь. Госсекретарь еще постоял-постоял рядом, совсем поскучнел да и отошел. Представил себе, видимо, вечерний разговор с женой. Она ведь его, наверное, после каждой пресс-конференции спрашивает: "Ну что, выяснил у парней, что надо брать?"
Только тут журналисты опомнились и стали его, беднягу, фотографировать. Такая ситуация всех ее участников, похоже, наконец и устроила. И Колин Пауэлл вроде повеселел.
Тут с другой стороны подошли Игорь Иванов и Владимир Рушайло, оба без галстуков и в тех же белоснежных сорочках и деловых костюмах. Были они, в отличие от Сергея Иванова, без папок, но галстуки тоже явно держали где-то поблизости. Всякое ведь может случиться в таком неоднозначном месте, как Кэмп-Дэвид.
Наконец на вертолетную площадку пришли Владимир Путин и Джордж Буш. Американский президент был одет в явно не новый темно-коричневый пиджачок, голубую рубашку, коротковатые серые брюки, чуть стоптанные светлые башмаки. Ей-богу, его отец, который пару недель назад приезжал к Владимиру Путину в Сочи, был одет хотя и гораздо на первый взгляд легкомысленней, но заметно качественней.
Владимир Путин одет был по-своему безукоризненно: черный пиджак, черная водолазка, черные брюки и черные ботинки.
Ожидания, связанные с пресс-конференцией, были довольно серьезными. Все почему-то думали, что Владимир Путин даст какой-нибудь знак, что уже поддерживает новую резолюцию по Ираку. Между тем резолюции-то до сих пор не было. Да и не очень пока было понятно, что это за резолюция может быть. Но в этой ситуации главным было бы то, что он поддерживает господина Буша. То есть как-то подразумевалось, что в резолюцию может быть вписано вообще что угодно. Справедливости ради надо сказать, что так ставили вопрос прежде американские СМИ. А наши вообще не рисковали что-нибудь комментировать. Что же, события, случившиеся через несколько минут, показали, кто был прав.
Первым выступил господин Буш. Он высказался о проблеме террора. Причем удивило, как вдруг близко к сердцу он воспринял язык, на котором говорит о террористах его российский коллега. Господин Буш заявил, что "террористы должны быть закупорены там, где они сеют хаос и уничтожение, включая Чечню". Эти слова, произнесенные в самом начале пресс-конференции, много значили и, видимо, дорого стоили. Нет сомнения, что они стали результатом оживленных дискуссий и, не исключено, такого же оживленного торга.
Господин Буш добавил, что надо карать и карать террористов. Теперь это приобретало уже совсем другой смысл. Речь автоматически шла и о чеченских террористах. После этого американский президент заявил, и тоже безо всякого видимого повода, что цели, которыми руководствуется в своей деятельности российский президент, – свобода и мир, а чуть позже добавил, что уважает видение Владимира Путина перспективы России, благословляя таким образом все происходящие в ней процессы. И будет явным преувеличением сказать, что в его благословении никто и не нуждался.
Таким образом, каждый раз на таких встречах, судя по их сиюминутному результату, Джордж Буш по крайней мере подпадает под личное обаяние Владимира Путина, о силе которого, как известно, ходят легенды в определенных кругах.
Владимир Путин тоже сказал кое-что, чего раньше не говорил. Так, он заявил, что США и Россия "не просто союзники. Мы партнеры". Он подтвердил этот тезис, например, тем, что "надо послать ясный, но уважительный сигнал Ирану о продолжении и расширении сотрудничества с МАГАТЭ". Раньше он так далеко не заходил. До сих пор его вполне устраивало, как Иран ведет себя.
В Ираке Владимир Путин предложил создать временный управляющий совет, никак не комментируя события, происходящие в этой стране сегодня. И это тоже, видимо, было результатом некоего компромисса. И ни слова про новую резолюцию ООН.
Американская корреспондентка задала своему президенту вопрос про то, обещал ли господин Путин прекратить продажу опасных технологий в Иран и не обещал ли послать российские войска на помощь американским в Ирак. Оба ответа Джорджа Буша были по сути отрицательными.
Тут-то и произошло, на мой взгляд, самое главное событие этой пресс-конференции, о котором стыдливо умалчивают и будут умалчивать американские СМИ и со страшной досадой будет вспоминать президент Соединенных Штатов Америки. Сразу должен сказать, кто нанес Джорджу Бушу эту рану. Этого человека зовут простым русским именем Алексей Мешков. Он работает в простом российском информационном агентстве "Интерфакс".
Кем был Алексей Мешков до этого разговора с президентом Соединенных Штатов? Очень хотелось бы сказать, что никем. Но это не так. Дело в том, что Алексей Мешков уже встречался с Джорджем Бушем. Однажды, два года назад на саммите "восьмерки" в Кананаскисе, во время пресс-конференции он громко потребовал перевода с английского (сам нагло говорил при этом на английском), на что Буш заметил, что Мешков разговаривает на английском лучше него и поэтому перевод не нужен. На это господин Мешков ответил, что это нужно не ему, Мешкову, а его стране России. И перевод был получен. Потом они сошлись на недавнем саммите в Санкт-Петербурге. На этот раз вопрос задавал сам господин Мешков. И опять потребовал перевода. И опять получил его.
Буш, без сомнения, хорошо запомнил Мешкова. Я понял это по тому, как переменился в лице президент Америки, когда увидел, кто его спрашивает, не являются ли отношения между США и Россией декларативными.
– Нет, – ответил американский президент, и было ясно, что он не скажет Мешкову больше ни единого слова.
Буш посмотрел на своих журналистов – чтобы они скорее задавали свой второй вопрос (были предусмотрены по два вопроса с каждой стороны). Но тут оказалось, что Мешков не считает разговор между ними законченным. И он начал спрашивать о новом порядке получения американских виз в России.
Тут уж Буш вообще грубо перебил его:
– Один журналист задает один вопрос. Следующий!
Но он не понимал, с кем имеет дело. Мешков тут же перешел на очень громкий английский:
– Господин президент, – сказал он. – Моя коллега только что задала два вопроса в одном.
– Что? – нехотя повернулся к нему Буш.
Он хотел бы вообще не замечать Мешкова, но это было невозможно. Весь мир уже заметил мешковское существование: прямая трансляция шла по CNN и Fox News.
– По Ирану и по Ираку. Два вопроса. Поэтому я задам еще один.
И он задал. Вопрос был демонстративно длинным. В конце Мешков насмешливо спросил, получит ли он после этого вопроса в следующий раз американскую визу.
У президента Буша был только один шанс отыграться. Он еще мог сказать что-нибудь такое, что сразу стало бы ясно, кто в мире хозяин. Но президент сдался.
– Хорошо, я скажу вам про визы, – покорно сказал он.
Давайте называть вещи своими именами. Никто до сих пор так не разговаривал с президентом Соединенных Штатов Америки. До сих пор считалось, что он – человек номер один в мире. Но теперь с большой долей вероятности можно было утверждать, что человек номер один – это Мешков.
Исход пресс-конференции был ясен. Но тут и президент Путин, вместо того чтобы сказать несколько ободряющих слов пострадавшему коллеге, сказал ему совсем другие слова. Господин Путин рассказал, почему отношения с США не носят декларативный характер. И оказалось, что, когда началась контртеррористическая операция в Афганистане, на господина Путина "выходили люди, которые собирались противостоять американцам в Афганистане. И если бы между мной и Джорджем Бушем не сложились доверительные отношения, не знаю, как развивались бы события в этой стране".
Джордж Буш слушал это откровенное признание с каким-то равнодушием. Он был явно подавлен. Мешков расчистил президенту России поле для последней сокрушительной атаки. Хотя она уже не понадобилась. Американский президент после этого почти ничего не произнес. Зато одна его оговорка стоила всей пресс-конференции.
– Мы сегодня работали над текстом новой резолюции по Ираку... – машинально сказал он, отвечая на последний вопрос своей журналистки, и это тоже свидетельствовало о том, что господин Буш деморализован.
Ведь ни американский президент, ни российский до этой секунды ни словом не обмолвились о том, чем, оказывается, на самом деле занимались в Кэмп-Дэвиде. И явно не собирались об этом рассказывать. Более того, Владимир Путин за несколько минут до этого туманно заявлял, что "уровень участия России в восстановлении Ирака будет определен, когда будут ясны параметры новой резолюции по Ираку".
Между тем в то время как все гадают, поддержит или не поддержит Россия новую резолюцию по Ираку, оказывается, что два лидера вместе колдуют над ней в Кэмп-Дэвиде!
Когда Джордж Буш, покидая вертолетную площадку, уже медленно, заметно сутулясь, поднимался с Владимиром Путиным в гору, один парень из "пула Белого дома", явно желая как-то ободрить его на прощание, крикнул ему вдогонку: "Вы хоть в курсе, как "Ред сокс" (американская бейсбольная команда. – А.К.) сыграла вчера в мировой лиге?" Джордж Буш устало пожал плечами и вдруг махнул рукой за спиной коллеги: да отстань ты, не до этого мне, не понимаешь, что ли?
Надо ли говорить о том, что весь долгий путь в самолете домой, в Москву, Мешков сидел абсолютно трезвый, наотрез отказавшись от многочисленных искренних предложений коллег отпраздновать эту великую победу. Да, ему теперь всегда надо быть в форме. Ведь кто знает, в какую секунду родине снова потребуется его помощь, чтобы подняться с колен.

Владимир Путин отрезал Колумбийскому университету правды-матки